Три дороги на двоих

— Вероника, — слышу неимоверно удивлённый голос. — Ты меня боишься?

— Боюсь? — Я стараюсь сделать вид, что дело вовсе и не в этом.

— Ну да. — Мужчина продолжает сверлить меня пристальным взглядом. — Ты всё время пытаешься удержать меня на расстоянии.

Умница ты мой! Заметил он. И что, так трудно сделать выводы?

— Я не боюсь... — медленно отвечаю, подбирая нужные слова. — Просто... не понимаю, зачем это вам...

— А что в этом непонятного? — чуть хрипло и о-о-очень чувственно продолжает Борис, убирая мне за ухо выбившуюся из причёски прядку.

Ё-п-р-с-т! Опять он пускает в ход тяжёлую артиллерию! А я уже и забыла, что он может так делать!

Получив лёгкую контузию, замираю и, как бандерлоги на питона Каа, смотрю на медленно склоняющегося ко мне мужчину.

— Разве нужно что-то объяснять? — раздаётся над ухом мурлыкающий голос. Одной рукой шатен крепко прижимает меня к себе, ладонь другой скользит по спине на затылок. Ловкие пальцы зарываются в волосы, стягивая резинку с хвоста. Висок обжигает горячее, сбивчивое дыхание. Тут же по коже, с криками «В атаку!», проносится пара взводов мурашек, заставляя меня вздрогнуть.

— Я же говорю, боишься! — слышу чуть хрипловатый смех.

Внезапно с пугающей ясностью начинаю осознавать, что сейчас происходит! Захлестнувшая волна адреналина прочищает мозги не хуже моего отца, если того вывести из себя, конечно.

— Борис! Не надо... — пытаюсь его образумить.

Только он меня совершенно не слушает и, кажется, вообще мало чего соображает. Стискивает ещё сильнее и проводит губами по виску, рукой захватывает волосы, накручивая их на кисть. От непредсказуемости его действий я опять цепенею, ладони непроизвольно сжимаются в кулачки, а в это время его губы продолжают движение в направлении моего лица.

— Не отпущу, — слышу тихий шёпот. — Даже не проси.

Сообразить, что сказать в ответ, я не успеваю. Жаркие губы обрушиваются на мои. Требовательные, настойчивые, несдержанные настолько, что сил что-то сделать, оттолкнуть наглеющего мужчину не остаётся. Словно сухие веточки, вспыхивают и исчезают в разгоревшемся пожаре все мои сомнения, предположения о том, кто он, домыслы о мотивах его поступков. Медленно плавится, постепенно испаряясь, желание прекратить это безумие. Остаётся только обжигающий ненасытный огонь, который не оставляет времени на раздумье и не даёт шанса на спасение.

Я даже не сразу понимаю, что мне катастрофически не хватает воздуха, потому что с каждой секундой Борис всё сильнее сжимает руки. Ой-ой! Он меня или раздавит, или сломает рёбра, как минимум. Остаётся лишь жалобно пискнуть.

Помогает. Шатен наконец отрывается от моих губ и чуть ослабляет объятия, но всё равно продолжает прижимать к себе. Смотрит, недоумевая.

— Вы меня задушите, — поясняю, сообразив, что наконец нормально дышу.

На лице мелькает понимание.

— Прости, — он извиняется, разжимая руки и давая мне ещё немного свободного пространства. — Кажется, я немного перестал себя контролировать.

Это называется «немного»? Только ресницами хлопаю.

— Очень трудно сдерживаться, когда ты рядом. Просто наваждение какое-то! — По моему лицу пробегает невероятно ласковый взгляд, мужские пальцы мягко проводят по щеке.

— Борис... — Я чувствую, как разум, осторожно прощупывая почву, возвращается на законное место. — Это неправильно. Если вы не человек, то пос...

Продолжить рассуждения мне не позволяют, весьма оперативно лишая возможности говорить. Однако теперь его прикосновения кардинально иные — мягкие, нежные, и у меня в мозгах отключается всё, что есть думающего. Весьма быстро я перестаю воспринимать происходящее вокруг. Все переживания снова куда-то сгинули. Всё окружающее совершенно перестаёт волновать. Чувствую только его. Его руки и его губы. Голова кружится. Я с трудом возвращаюсь к реальности, когда Борис перестаёт экспериментировать.

— Разве я так сильно отличаюсь от обычного человека? — серьёзный такой вопросик прямо в губы.

— Не знаю, — теряюсь совершенно. — Вроде не очень.

— Не очень! — повторяет он с лёгким смешком, снова прижимая к себе. Тёплые губы осторожно обхватывают мочку уха, зубы слегка прикусывают. Не больно, но ощутимо так. Едва заметно вздрагиваю. Чего это он?

Хватка ослабла. Паршивец наконец отстраняется, смотрит мне в глаза и улыбается.

Вроде ничего страшного. Расслабляюсь и дотрагиваюсь пальцем до уха.

— Это что было? — решаю прояснить назначение непонятной манипуляции, а в результате Борис заходится тихим смехом. Я едва понимаю, что он пытается сказать.

— Глупенькая ты ещё, Вероника! Глупенькая и наивная.

Фыркаю в ответ и подныриваю ему под руку, чтобы сбежать. Ну да, ну да. Как лезть ко мне с поцелуями, так я вполне взрослая и здравомыслящая. А как объяснить свои поступки, так сразу маленькая и глупенькая!

— Не злись! — наставительно выговаривает, возвращая меня на место несносный тип. — Я больше никуда тебя не отпущу! Теперь ты от меня не сбежишь.

Ах, так вот в чём дело! Это он таким способом попытался доказать мне, что от людей совсем не отличается? Ну, поня-я-ятно.

Поднимаю голову, чтобы высказать ему своё «фи» и не успеваю. Вернее, успеваю только рот открыть, как он тут же наклоняется, прижимается к моим губам и снова крепко меня стискивает.

На сим я понимаю, что ноги меня уже не держат. Ну, хватит!

— Борис, если вы продолжите в том же темпе, — на всякий случай честно предупреждаю, — то до комнаты я сама уже не дойду.

— Правда? — восхищается моей угрозе нахал и, вместо того, чтобы прекратить свою разрушительную деятельность, повторяет её снова.

— Значит, я тебя просто отнесу, — жарко выдыхает, подхватывая на руки.

Обнимаю его за шею, утыкаясь лицом в плечо. Вот, что он тут устроил? И главное — зачем?

Впрочем, рассуждать об этом у меня тоже не получается. Мешает всё. Сильные руки, шумное дыхание, частое биение сердца, даже запах. Обалденно приятный, терпкий и умиротворяющий. Почему я раньше его не ощущала? Замираю и неожиданно понимаю, что не хочу, чтобы Борис отпускал меня, не хочу, чтобы кто-то другой, кроме него, прикасался ко мне. Хочется закрыть глаза и остаться в таком состоянии навсегда. Вот влипла! И главное, сама не заметила, как и когда это произошло! Надеюсь, что он хотя бы примерно то же самое чувствует.

— Ужинать будешь? — Мой телоноситель останавливается посреди комнаты, видимо, прикидывая — утащить меня в столовую или на диван.

— Буду, — подумав секунду, озвучиваю желания своего желудка, который намекает о своих потребностях весьма недвусмысленно. Вот кому-кому, а ему до моих чувств нет никакого дела.

На этот раз Борис снова решает составить мне компанию, а я, пользуясь предоставленным шансом, не упускаю возможности лишний раз что-нибудь у него узнать.

— А где находится ваша планета? — осторожно любопытствую, наблюдая, как пустеет его тарелка.