Три года счастья

Как не странно, но Кетрин находится с ней рядом в самые трудные моменты её жизни. Эгоистка поставившая её интересы превыше своих. Спасла ее жизнь и Шона.

Эгоистка, которая может и сломать жизнь. Но сейчас. Сейчас ей правит милосердие. Пирс освобождает свое горло от шарфа, отбрасывает его в сторону, подхватила Шона на руки и отнесла в машину, где уже Одри наблюдала за тем, как тот медленно приходил в себя, сжал ее руку. Одри наблюдала, как к ней возвращается ее любовь и стирает слезы с ее лица.

Кетрин наблюдала, как огонь уничтожает все. Лучше уж огонь уничтожит все, не оставит ни следа, кроме обгоревших трупов и смятого железа сгоревших автомобилей.

Лучше пусть никто не увидит этого.

Лучше пусть никто не увидит этот огонь.

Лучше пусть не узнают, что Кетрин Пирс знакомо такое понятие, как милосердие.

Лучше пусть никто не услышит, что хорошо там, где их нет.

Если спросят, то ты ничего не видел и так лучше.

Лучше промолчать о том, что милосердие постучалось в сердце Кетрин Пирс.

***

Что-то изменилось.

Что-то изменилось еще когда Кетрин поцеловала его перед уходом. Ее поцелуй и в зоне сердца жарко. Когда она прижала его к холодной стене, а сейчас прижался не к ней, а к ледяному окну, когда перед ним отражались ее глаза, в стекле, широко распахнутые, в запотевшем стекле. Он бы поклялся всем в этом мире, что видел ее.

Ему нужно следить за дорогой и ехать в город, который она указала.

Раньше он читал ее по глазам, так запросто, будто каждая искорка в кромке радужек – слово, чувство. Мог понять, когда она лжет или напугана. Он не отводил от нее взгляда. Глаза в глаза. Теперь он видит ее только в мыслях. О чем она думает? Где она?

Едва шевельнет губами, на грани слышимости, по-прежнему не моргая и вцепившись невидящим взглядом в серую полоску дороги.

« Я совсем тебя не знаю тебя, Катерина, но ты крепко врослась в мое сердце. Я узнаю и верну тебя настоящую ».

Почему-то испытывать боль так до смешного просто. Боль, которую причиняет любовь. Зачем тогда просить у Бога о любви?

Элайджа Майклсон просил, искал, проклинал и думал : « Зачем нужна эта любовь?»

Сколько раз ему не везло в любви? Увы, этого не возможно сосчитать.

Проще жить без любви, яда, который отравляет организм и достигает главной цели – сердца.

Понять Элайджу Майклсона сложно, ведь после стольких столетий ему было проще сказать : « Я не верю в любовь.»

Ему было страшно рискнуть и доверить кому-то доверить свое сердце.

Закрыл свое сердце, потерял ту часть, которая позволяла ему любить. Потерял себя.

Без любви было гораздо проще жить. Проще жить, чем вновь упасть вниз с пропасти и кому-то доверить свое сердце.

Слишком сложно.

Кетрин Пирс другая. Сколько сердец она разбила? Сколько раз проливала фальшивые слезы. Ее слезы – ложь. Ее признания в любви – ложь. Она всегда доверяла свое сердце не тому, вручала не в те руки. Кетрин другая и не искала любовь, потому что ей было проще бороться с этим чувством.

Кетрин всегда рисковала, игра без правил и, во что уж сложно поверить так, в то, что Кетрин Пирс не просто будет стучать кулаком в закрытую дверь, но снесет ее с петель и только когда переступит порог, наконец-то почувствует себя хоть капельку легче.

Она просто всегда добивалась своей цели, разбивала сердца и оставляла все позади, потому что так намного проще.

Проще, когда любовь не встает на твоем пути.

Не боялась падать без страховки.

Проще, когда любовь, не отравляет твой организм, не распространяется вместе с кровью.

Сложно понять, почему Кетрин Пирс проще жить без любви. Но жить без любви невозможно?

Жить без любви проще, но невозможно и это чертов замкнутый круг.

В ее крови яд, который движется прямо к сердцу. Яд, потому что она позволила себе стать совсем другой и поверила в то, что в этот раз она достойна своего счастья. Счастья рядом с Элайджей.

Кетрин не искала любовь : днем и ночью. Любовь сама нашла ту, кто играет без правил.

В его крови яд, который достиг сердца. Яд, потому что он позволил вручить свое сердце в руки той, которая даже не просила ключей, а просто ворвалась в его сердце, без приглашения, нарушила всякие границы и сорвала дверь с петель.

Элайджа считал, что жить отказавшись от чувств и любви гораздо проще, просто потому что так спокойнее и ты не теряешь себя, не делишь все на две половины, не падаешь в пропасть и в твоих венах нет яда. Элайджа знал, что жить без настоящей любви жить невозможно и поэтому искал настоящую любовь, чтобы чтить ее.

Майклсон пусть и искал любовь, но ему не нужно было искать, потому что она сама нашла его и не спросив разрешения сломала дверь в его сердце.

Замкнутый круг.

Кто придумал эту любовь?

Спустя минуту, не меньше, кажется, Элайджа приходит в себя: взгляд проясняется. Ему нужно следить за дорогой.

Замирает.

Шепчет тихо-тихо: — Ты вернешься ко мне, Катерина.

Оцепенение спустя полминуты, дрожь покидает его.

Успокаивается, смотрит на дорогу. Не пытается думать о том, Наоборот, с каждым вдохом его тело наполняется теплотой при мысли, что она вернется к нему.

Маленький, но разгорающейся огонек надежды : на счастье и любовь, на то, что они будут вместе. Вместе в вечности. Но где-то находит ведь силы держаться против целого мира, держать спину, держать улыбку на губах. Удерживать самого себя. Держаться ради любви.

Так хочется обнять ее сейчас. Прижать крепко-крепко, растрепать кудри, провести пальцами по щеке, стирая следы солёных дорожек с ее лица.

Просто дать понять, что она не одна, что не нужно притворяться такой потрясающе смелой, что не гордиться ей невозможно. С ним ей не нужно притворяться, он сможет ее утешить и зашитить.

Хочется обнять, только… Не выйдет, потому что ее телефон недоступен и зачем он вообще направляется в столицу Новой Шотландии?

Он все же не разучился ее читать. Видит так отчётливо, как под копной темных волос сталкиваются разум, совесть, понимание, нежность и то самое чёртово чувство и могильная, мертвенная усталость, которую видет только он. Она тоже умела читать его и видела, ощущала его холод, и согреть его могла только она. Еп огонь мог раздуть угосающей в нем огонь. Любить сложно, потому что мы понимаем, что неправильно, что нельзя, что эта ответственность – она разделена на двоих с самого начала, но что-то на подсознании срывает предохранитель и всякие запреты летят к чертям, когда дело касается любви.