Три капли на стакан

— Где? — сипло спросил он. Я молча указала на стол и закуталась в шаль. Меня била дрожь. Выглядел лейтенант паршиво. Нос напоминал спелую сливу, волосы слиплись от испарины, глаза краснющие.

— Снимите отпечатки пальцев, — хрипло скомандовал Эллиот сержанту. И повернулся ко мне: — Значит, в молоке яд? Я только кивнула. И ведь сама же эту пакость в дом принесла! Поэтому защита ее пропустила. Умно! — Да они что, решили всех блондинов в городе извести? — лейтенант с досадой пригладил рукой темные волосы.

— И вы, конечно, не знаете, кто пытался угостить вас отравой? — Послушайте, лейтенант, — разозлилась я.

— Вы что, думаете, это я ее туда налила? Эллиот окинул меня ледяным взглядом.

— Даже в голову не приходило. Возможно, вы что-то видели или слышали? Я покачала головой.

— Я спала. Но это вряд ли кто-то из соседей.

— Да уж, — он откашлялся и вынул из кармана платок.

— Простите. Пока Эллиот трубно прочищал нос, я порылась под конторкой, отмерила густо-зеленого настоя и протянула ему стаканчик.

— Пейте. Сразу не пройдет, но симптомы снимет. Иначе толку-то с такого полицейского? — Спасибо! — с чувством произнес он. Глотнул, прислушался к себе и поинтересовался: — Значит, никаких версий? Ну что же, будем работать… Провозились они добрые два часа. Полицейские вдоль и поперек облазили крыльцо, взяли у меня отпечатки пальцев, пробы на анализ…

— Ничего, — с досадой констатировал Эллиот. Я могла собой гордиться. Говорил он все еще хрипловато, но уже гораздо бодрее.

— Аккуратный, в перчатках работал. А где постовой? — Сейчас придет, сэр! — почтительно откликнулся сержант.

— Он уже сменился, из дома пришлось вызывать.

— Какой еще постовой? — вмешалась я, стараясь не морщиться. Полицейские все переворошили, истоптали, обломали ветку яблони… Я чувствовала себя птицей у разоренного гнезда. Эллиот бросил на меня короткий взгляд. Потер кончик носа и признался нехотя: — Я оставил полисмена на ночь. Приглядеть.

— О-о, — протянула я.

— Спасибо за заботу.

— Не за что, — отмахнулся он.

— Похоже, он все проспал. Погодите. Прихватил сержанта и куда-то умчался. Недалеко — я слышала голоса, стоя у кухонного окна. Надеюсь, они хоть мой аптекарский огородик не вытопчут? Я прикусила мизинец. Какая теперь разница? Не до травок.

— Ты куда смотрел? — Отчитывал Эллиот постового.

— Признавайся, спал? Вместе с нормальным голосом к нему вернулись и начальственные нотки.

— Нет, сэр! Никак нет! — гаркнул тот.

— Только я никого не видел.

— И молочника? — Никак нет! — повторил постовой.

— Только… Там женщина была. Эллиот подобрался.

— Что за женщина? — Да шл… Гулящая то есть. Она ко мне пристала, пьяная в дупель. Еле отбился. Ну может на пару минут и отвлекся…

— Прекрасно, — процедил Эллиот.

— Цвет волос? Опознать сможешь? Постовой задумался.

— Никак нет, сэр, — признался он сокрушенно.

— Она вся размалеванная была. Тряпки какие-то нелепые, тюрбан на голове.

— Ладно. Иди. Лейтенант дождался, пока подчиненные отойдут, и с досадой долбанул кулаком по ближайшему стволу.

— Упустили! Зашипел от боли, затряс рукой — и решительно направился в дом. Я только успела отпрянуть от окна.

— Мисс Вудс, — с порога официально произнес Эллиот, — мы закончили.

— Спасибо, — зачем-то сказала я. А что еще скажешь? — Закройте за нами дверь, — произнес он, не глядя на меня. Поколебался и добавил: — Будьте осторожны. И, кивнув, вышел. Осторожна? Хорошо бы, только как он это себе представляет? Я тут одна. Что, если убийца наберется храбрости и подстережет меня… да хотя бы во дворе? И без затей шарахнет по голове? Лейтенант сделал все, что мог, но что если этого будет недостаточно? Я так и сидела на кухне, невидяще глядя в окно. Ни есть, ни пить не хотелось. Как и вообще шевелиться. Так, хватит! Я тряхнула головой и заставила себя встать. Нужно наконец выпить кофе и перекусить! Ох, ничего себе! Три часа дня. Я суетилась у плиты, когда за спиной раздался шорох.

— Так и знал, что будут проблемы. Эта фраза — как гром с ясного неба — заставила меня подпрыгнуть.

— Бишоп! — я схватилась за сердце.

— Нельзя же так! — Почему ты мне не позвонила? — спросил он, заходя в комнату. В светло-сером костюме Бишоп выглядел бы очень респектабельно… если бы не оттопыривающая подмышку кобура.

— Тебя пытались убить, а я узнаю об этом от Эллиота! — с досадой закончил Бишоп и швырнул шляпу на вешалку. Попал. Шагнул вперед и остановился напротив меня. Пахло от него крепким табаком и одеколоном.

— Не хотела тебя беспокоить, — выдавила я. И поморщилась, настолько беспомощно это прозвучало.

— А Эллиота? — Бишоп только смотрел, но я поежилась.

— Он — полицейский.

— И что? — поинтересовался Бишоп.

— Он приставит к тебе охрану? Будет пробовать твою еду? — Н-нет, — выдавила я. Хотелось попятиться. Бишоп был злющий, как тысяча ведьм.

— Тогда собирай вещи, — скомандовал он.

— Поживешь пока в «Бутылке». Так безопаснее. Во мне боролись облегчение и смущение.

— Но… Там же нет жилых комнат. Только твоя.

— И что? — Бишоп не отводил взгляда. В серых глазах застыл лед.

— Или ты боишься, что я буду приставать? Не переживай, я тебя больше пальцем не трону.

— А почему вчера?..

— я не договорила, но он понял. Взъерошил короткий ёжик на затылке, отошел и отвернулся к окну.

— Любите вы, женщины, во всем этом копаться! — он вздохнул.

— Хорошо. Напоить и отыметь? Ты бы меня возненавидела. И зачем? Для меня не проблема найти, кто раздвинет ноги. Уж прости за прямоту.

— Ребенок…

— заикнулась я. Бишоп обернулся и зыркнул так, что я чуть не проглотила язык.

— Ребенок, Эмили, — процедил он.

— Должен быть не от пьяного перепихона. И давай на этом закончим. Я подумала — и сказала искренне: — Спасибо! Он только кивнул и напомнил: — Собирай вещи. Самое необходимое. Остальное проще купить.

* * *

Бишоп широким жестом обвел свою берлогу.

— Чувствуй себя как дома. И пристроил мой чемодан в углу.

— Надолго ли? — пробормотала я. Бишоп услышал. Обернулся.