Три карата в одни руки (сборник фельетонов)

Конечно, если говорить вполне откровенно, то темпы обслуживания в пенсионерском подвале не шли ни в какое сравнение с модерновыми станциями автосервиса. Там — электронная диагностика, импортные центрифуги, продуманная технология. Здесь — допотопная лохань и стариковское кряхтенье. Технология безумно примитивная, с паузами для одышки.

И тем не менее друзья родственников и родственники друзей охотно навещали подвал. Здесь не было того холодного высокомерия, высоты которого доступны лишь работникам автотехобслуживания. Здесь у посетителя не возникало впечатления, будто он со своей дырявой камерой сует палки в колеса налаженному производству. Наконец, здесь автомобилист не находился под вечной и страшной угрозой, что работа над его покрышкой будет внезапно прервана посредине на одном из тех оснований, что скоро обед, скоро собрание или позавчера монтировщик переработал полчаса. Более того, пенсионер ничуть не сердился даже в тех случаях, когда его ради срочной вулканизации отвлекали от любимой передачи «А «ну-ка, девушки!».

Так бы и катилась эта неприметная деятельность, и я даже не могу представить, до чего бы она докатилась. Рассчитывать на расширение сферы влияния и захват рынков в соседних микрорайонах труженик подвала никак не мог, поскольку все резервы его производительности были исчерпаны. Кроме того, пусть годом позже, но и сам подвал был бы сметен вместе с обреченным на снос ветхим домом. Наконец, сам пенсионер, давно перешагнувший рубеж семидесятилетия, предпочитал заглядывать вперед не на года, а реалистичнее — на недели.

Но круг замкнулся раньше. Слух каким-то краем мелькнул над каким-то районным подуправлением, откуда явился строгий товарищ и бескомпромиссно спросил:

— Вы что здесь делаете?

Пенсионеру ответить бы, что, стремясь своим личным вкладом, а также учитывая напряженный баланс трудовых ресурсов, с целью высвобождения высококвалифицированного коллектива автотехобслуживания для решения самых животрепещущих… Но он был стар, формулировать не умел, а потому ответил просто:

— Клею и починяю.

— А на каком основании?

Старику бы заверить, что и его самого гнетет отсталость и несозвучие, что он ждет не дождется, когда наконец будет сметен потоком жизни на свалку истории… Но он гордился тем, что в свои семьдесят с гаком не сидит у детей на шее, а приносит людям пользу, а потому сказал:

— Вот разрешение, можете убедиться.

— А с какой целью вы занимаетесь этим?.. — представитель от захлестнувшего его презрения даже не произнес вслух, чем именно занимается нехороший дедушка.

Вот тут бы самое время ответить, что привлечение всех ресурсов для дальнейшего совершенствования бытового обслуживания населения, а также осознание своего гражданского долга привели его к выводу о невозможности стоять в стороне от… Но он был слишком стар, чтобы врать, а потому ответил просто:

— Хотел подзаработать к пенсии. Лишняя сотня не помешает.

— Понятно, — отрубил товарищ из подуправления. — Значит, с целью наживы!

На следующий день ЖЭК расторг договор. Еще день спустя старик сдал оборудование в металлолом и прирос к телевизору. Неделю позже кто-то разбил в окошке стекло, а через месяц в подвале сами собою рекультивировались мусор и хлам.

И тогда друзья родственников, родственники друзей и просто автолюбители, помнившие добрый уют у допотопной лохани, начали писать. А подуправление — отписываться. С целью объективизации отписок оно провело глубокое исследование биографии пенсионера, обнаружив, что как каптенармус он имел начет за поедание молью сотни галифе, как шофер — увольнение за нетрезвость, как инженер по физкультуре — выговор за неполное служебное соответствие. И хотя между этими событиями пролегли не месяцы — десятилетия, подуправление утверждало:

— Такому человеку подвал доверять нельзя.

Разумеется, подуправление в конце концов поправили. Ему указали на увлечение администрированием и запретительством на почве перестраховки, обязав вернуть старику и металлолом, и подвал.

Но подвал успели снести, металлолом — переплавить. А главное, сам пенсионер настолько увлекся передачами «Вокруг смеха», что ни о каких приработках больше не помышлял. Да и лоханка заржавела и сгнила.

Вопросы были сняты сами собой. Остался лишь один, второстепенный: кто же, в конце концов, оказался у ржавой лоханки?..

И в долгах, и в шелках

Сейчас я вас начну пугать, но вы не бойтесь. Все будет, как в сказке: чем дальше, тем страшнее. Но под конец придут добрые лесорубы и вытащат бабушку вместе с Красной Шапочкой из волчьего чрева — живыми и невредимыми. Волк принесет бабушке свои извинения и даст денег, а Красная Шапочка купит на них «Жигули».

Конечно, я понимаю, что пугаю вас не по правилам. Законы жанра требуют приберечь счастливую развязку под самый конец. Иначе ужас даже временно не охватит ваши души. Зная заранее, что в финале появятся «Жигули» (а я могу сообщить по секрету, что появится сорок один легковой автомобиль!), вы будете следить за интригами злого волка с легким оттенкам симпатии.

Впрочем, волка-то в нашей истории и нет. Зато есть кое-что пострашнее: пропасть. Бездонная долговая пропасть, в которую с мелодичным свистом летят одиннадцать колхозов Сунженского района Чечено-Ингушетии. Ужаса при этом они не испытывают.

Всего в Сунженском районе колхозов насчитывается двенадцать. Значит, лишь одно хозяйство никуда не летит, стоя обеими ногами на земле. Но если совсем уж честно, то и в этом колхозе руководители пребывают порою в тягостном сомнении: а стоит ли цепляться за последние пяди тверди? И не лучше ли вместе со всеми испытать ликование свободного и бесшабашного колета?

А ведь сравнительно недавно о ликовании не могло быть и речи. Пять лет назад плодородный Сунженский район постигло, как тогда казалось, большое горе. Два колхоза оказались убыточными. То есть они истратили на ведение хозяйства на несколько десятков тысяч рублей больше, чем выручили от продажи произведенной продукции.

Должников проработали, они пообещали исправиться, а годом спустя таких колхозов стало пять. И долги исчислялись уже не десятками, а сотнями тысяч. Три года спустя ряды безнадежных должников возросли до восьми. Соответственно суммы кредитов округлились до миллиона. Миновало еще два года, и колхоз имени Красной Армии остался в гордом одиночестве.

Но гордом ли? Вот уже более 20 лет этим хозяйством бессменно руководит Людмила Петровна Ясинецкая. Это дает основания более молодым коллегам считать ее слегка старомодной.

— Передовик!.. — иронически перешептываются они на районных совещаниях. — Флагман!.. Над копейками квохчет!.. А что она строит? Слезы она строит!

Тут необходимо объяснить для непосвященных двухмерность последней реплики. Дело в том, что размах капитального строительства в Сунженском районе ошеломляет. Строят все и всё. По инициативе снизу и сверху. По своему хотению и по чужому велению. Из расчета на скорую окупаемость и без всякого расчета. А деньги на это из Госбанка хочешь — бери, не хочешь — обяжут взять.