Три кругосветных путешествия

Г. Юнг, англичанин, служащий шкипером на одном бриге сей колонии и живущий уже несколько лет в Новоархангельске, познакомясь со мною, хотел проводить нас; но едва успели мы отойти на четыре пушечные выстрела от крепости, как он, боясь соседей, принужден был воротиться назад. Не менее сего и самый звериный промысел доказывает слабость нашего селения, ибо оный не может начаться без согласия сего дикого народа. С наступлением весны собирается до двух тысяч колошан разных поколений в Ситхинский залив для заготовления рыбы; тоены их обыкновенно располагаются близ упомянутой крепости, и тогда главный начальник знакомится с ними, стараясь ласковым и дружеским обхождением выиграть пользу при условиях промысла, а нередко и разными подарками оканчивая сии унизительные переговоры, после коих обе договаривающиеся стороны приступают к делу.

Таковые прения, основывающиеся на одном только корыстолюбии, часто производят раздор между поколениями и сопровождаемы иногда кровопролитием. Ныне капитан Муравьев в противность мнения г. Баранова, не терпевшего близкого соседства с колошами, дозволил им небольшую оседлость недалеко от крепости, в намерении иметь поручительство мирного их расположения к русским и залог для тех, коим нередко случается по некоторым нуждам удаляться от крепости, впрочем, они без особенного дозволения не могут входить не только в крепость и адмиралтейство, но даже и на форштат, в противном же случае их забирают и обходами отводят под караулы в крепость, где и наказывают как ослушников.

Колоши весьма искусно стреляют в бобров из ружей и тем много препятствуют выгодам Компании, которая выдает из заведенной ею лавки как промышленникам, служившим прежде по контракту из паев, а ныне по новым ее установлениям получающим по 360 руб., так и употребляемым при промысле алеутам, за каждого бобра разными товарами на 10 р. или марками, заведенными в обширной и торговой ее столице. В числе сих товаров первое место занимают комлейки, еврашечьи и птичьи парки, по обязанности приуготовляемые женами сих же простодушных алеутов. Отправляющийся на промысел должен иметь две комлейки из компанейской лавки с платою по 5 р. за каждую, что и составляет по положенным ценам цельного бобра, коих в лето один человек может убивать два или три.

Промышленники, находящиеся ныне на жаловании, а не в паю, не могут уже пользоваться удачею промысла; они должны всякую нужную одежду и обувь брать из лавки в счет жалованья, отчего по истечении года долг на них постепенно увеличивается так, что многие, пробыв следующее лето по контракту, принуждены бывают без всякого срока и надежды на уплату оставаться в неволе, в которую завлекают их обольстительные рассказы услужливых краснобаев Компании. Сношение с русскими ознакомило алеутов с роскошью, о коей они прежде и понятия не имели, и заставило их ныне прибегать к той же отраве (лавке), неприметно разрушающей первоначальное и счастливое их бытие.

Кроткий и простодушный алеут в полном распоряжении Компании и повинуется ей во всем беспрекословно, не понимая, что только он один с пользою служит в промыслах бобров, выдр и нерп, составляющих все богатство оной. Невозможно не удивляться малому попечению о столь полезных для Компании людях, известных здесь под названием когоров (невольников), ибо кажимы, в коих они живут, состоят из двух сараев с разными отделениями, подобными стойлам в конюшнях. Смрад и заразительная нечистота жилища, где помещают алеутов с их женами и детьми при двух тоенах (в летнее время по случаю промыслов число сие увеличивается до 500), ужасают и не позволяют путешественнику иметь подробнейшего познания о их домашней жизни.

Бедность в необходимых потребностях, а притом вкравшиеся прихоти, дурное содержание, способствующие преждевременной смерти, и самый промысел, во время коего они с своими утлыми байдарами нередко поглощаемы волнами или погибают при спорах о звере, значительно уменьшили число алеутов со времени учреждения Американской компании. Лютый американец, убивая угнетенного когора, нимало не страшится должной мести; бобра, застреленного или насильно присвоенного от бедного алеута, или даже иногда и от самого промышленника, не охотно меняет в расчетливой конторе, а сбывает его на суда Соединенных Штатов, за огнестрельное оружие, порох, кинжалы, фриз, байковые одеяла и другие вещи, получая за каждого бобра по ценам местной конторы от 100 до 112 рублей.

Попечение о содержании семейства и об исправлении всех домашних дел возлагается на одних женщин, а мужчины ходят на войну, бьют зверей и ловят рыбу, прочее же время проводят во сне и плясках; детей с малолетства приучают переносить голод и все неприятности сурового климата, дают им сосать всякий жир, отчего они преждевременно тучнеют, и, несмотря на то, что в декабре, январе, феврале и марте месяцах морозы бывают здесь до 14°, дети, совершенно нагие, спокойно проводят по нескольку часов на воздухе, ребенка, невзирая на его слезы, опускают в воду даже среди самой зимы.

Со времени поселения русских, американцы пристрастились к картофелю и репе, но по чрезвычайной лености не занимаются разведением оных, хотя им неоднократно предлагали семена; и потому обыватели имеют нужду в строгом присмотре за своими огородами, которые, невзирая на всю скудность их, часто по ночам бывают обкрадываемы.

При всех усильных и попечительных стараниях, успели только несколько индианок окрестить и выдать замуж за промышленников; но ни труды, ни разные поощрения и поныне не распространили веры, ибо колошам в особенности не нравится единоженство. Иеромонах Ювеналий, бывший в Кинайском заливе, сильно восстал против многоженства и разных других гнусных обычаев, но прежде нежели успел заслужить любовь жителей и внушить им отвращение к пороку, так их раздражил, что они его умертвили, и даже ныне при всех мирных условиях договариваются, чтобы не были присылаемы к ним монахи.

Поутру на другой день нашего прибытия колоши на многих лодках приехали к шлюпу; матросы за старые рубашки выменивали у них шляпы, искусно выплетенные из корня. Неопрятность, отвратительный запах от китового жира, коим они мажутся, и зверская наружность запачканных лиц удерживали нас от ближайшего сношения, и потому они довольствовались меною у борта, не смея входить на шлюп. В третий же день пребывания нашего, по неотступным их просьбам и по собственному моему желанию видеть их обычаи, позволено одной их партии приехать на шлюп в десять часов утра. Дикий крик на лодках выехавших из-за крепости колошан сопровождал их отплытие с берега и приближение к судну; Наушкет, тоен Воробьиного поколения [239] , первый показался на шканцах и приветствовал меня речью, которой я, по незнанию языка и худого перевода присланного с ними переводчика, не мог понять; при всем том мы с ними познакомились, и в то же время они начали плясать, установясь по порядку вдоль всех шканцев, запели грубым голосом песни, ударяли в бубны, топали ногами и делали прыжки, сопровождаемые разными кривляньями и зверскими телодвижениями.

239

Колоши разделяются на разные поколения, коих наименования заимствуют от разных птиц и зверей, как то Ворона, Орла, Волка и т. п. (прим. автора).

Начинающий выходил на средину с кинжалом в руках для распоряжения в сем несносном увеселении, которое, по общему их к оному пристрастию, обыкновенно бывает столь продолжительно, что трудно было бы заставить преждевременно окончить таковую забаву, если бы случившийся дождь не прекратил ее; после чего и начали мы угощать диких посетителей. Тоен и ближайшие его родственники не марают и не искажают своих лиц, а одеваются в разные платья, подаренные им от здешних правителей, покрывая оные всегда одеялом с разными узорами из кож диких баранов; прочие же и доселе пудрятся орлиным пухом, носят цельные шкуры какого-либо зверя, изуродывают лица свои киноварью и сажею, делают прорези мужчины в нижней части носа, а женщины в нижней губе и продевают в оные кольца с навешанным разным бисером и другими подобными украшениями.

Хотя и есть у женщин обычай вставлять в сии прорези кусок дерева, обделанного наподобие двух продолговатых чашечек, соединенных между собою промежутком, равным прорези, отчего нижняя губа становится гораздо длиннее верхней и чрезвычайно обезображивает все лицо; но многими уже, как мы заметили, сие обыкновение оставлено, особенно молодыми колошанками, вероятно, узнавшими выгоды красоты при посещении мореплавателей. Сарочинскою кашею с патокой и ромом, разведенным с водою, мы лакомо угостили наших посетителей, они еще поплясали и неохотно с нами расстались, с тем же криком отправились на берег. Других, подобных сему, посещений более не было, ежедневно приезжали токмо лодки с дичиною и свежею рыбою.