Три лилии Бурбонов

– Нанимайте сами курьера для этого поручения!

Так как разобиженный Тильер не стал держать язык за зубами, о миссии кордильера стало известно в Париже, однако Мария Медичи поспешила ото всего отпереться. Впрочем, для судьбы её младшей дочери это уже не имело значение.

22 марта 1624 года английский король аннулировал подписанные договоры с испанцами. А ещё до того в феврале он отправил в Париж одного из своих фаворитов, Генри Рича, виконта Кенсингтона, прозондировать почву насчёт брака своего сына с Генриеттой Марией. Тридцатичетырёхлетний английский посол был, по уверению всё той же писательницы Генриетты Хейнс, «самым красивым мужчиной своего времени и считался настолько обворожительным, что приводил в отчаяние ревнивых мужей». Таким образом, Кенсингтон прекрасно подходил для должности, которую сам называл «посол для сватовства». Сразу очаровав герцога и герцогиню де Шеврёз, в доме которых он остановился, посол тем же вечером с их помощью добился неофициальной встречи с Марией Медичи и её дочерью.

– Вам нужно искать девушку, на руку которой ещё нет претендентов, - выслушав англичанина, сухо ответила королева-мать, которая не забыла об отказе Якова I.

Однако после того, как Кенсингтон клятвенно заверил её, что инициатива сватовства исходит от самого короля Англии и принца Уэльского, призналась:

– Маленькая мадам всё ещё свободна.

Будучи знатоком женской красоты, посол по достоинству оценил очарование Генриетты Марии, если верить его письму к Карлу:

– Она настолько красива и мила, что заслуживает Вашего внимания, насколько это возможно для любой женщины на свете: по правде говоря, она – самое милое создание во Франции и самое прекрасное создание в природе. Ростом она уступает своему возрасту, а мудростью бесконечно превосходит его. На днях я слышал, как она с необыайной осмотрительностью и живостью рассуждала о себе в присутсвии своей матери и других дам. Она танцует – чему я сам свидетель – так хорошо, что лучше я никогда не видел: говорят, она очень мило поёт, и я уверен, что это действительно так.

– Ему также в высшей степени удалось, - утверждает писательница Ида Тейлор, - воспользоваться предоставленной ему возможностью добиться благосклонности будущей королевы.

Хотя, как показали последующие события, Кенсингтон оказался недостоин её доверия.

После этой встречи посол получил также аудиенцию у Анны Австрийской, которая, несмотря на своё происхождение, шутливо поздравила принца Уэльского «с побегом из Испании». Она заставила Кенсигтона показать ей медальон с миниатюрой, изображавшей Карла, который тот носил на шее. Расхвалив портрет, испанка сказала:

– Будем надеяться, что какой-нибудь састливый случай снова приведёт принца в Париж!

Так как её мать и брат благосклонно отнеслись к предложению Якова I, Генриетта Мария тоже захотела увидеть портрет своего будущего мужа. Пришлось отправить на переговоры к послу некую даму (скорее всего, герцогиню де Шеврёз) и та принесла медальон принцессе, которая, якобы, поспешила удалиться в свой кабинет, где, краснея, любовалась изображением Карла целый час.

В общем, обе стороны были довольны сложившимся положением вещей, кроме испанского посла, заявившего:

– Принц не может иметь двух жён, поскольку рука инфанты, несомненно, принадлежит ему.

Однако никто не обращал на него внимание, как и на графа Суассона, выразившего своё возмущение тем, что он отказался ответить на приветствие Кенсигтона. После чего бывший жених Генриетты Марии мрачно пояснил:

– Это вызвано моей неприязнью не к Вам, а к Вашему поручению, которое настолько затрагвает моё сердце, что если бы оно не было сделано от имени столь великого принца, я перерезал бы Вам глотку!

Правда, молодой граф вскоре смирился с неизбежным и даже любезно согласился принять в подарок от англичанина лошадь.

Маленькой мадам очень хотелось распросить англичан о своём будущем муже. Её томили дурные предчувствия: ведь Карл был еретиком, как и большинство англичан. Что ждало её в холодной, варварской Англии?

– Это была трудная задача, - утверждает английский писатель Энтони Адольф в своей книге «Королевский прихвостень».
– У неё не было таланта к языкам, и она произносила те немногие английские слова, которые знала, так неразборчиво, что большинство англичан с трудом понимали её, а их французский был настолько ужасен, что она не могла разобрать их ответов.

К счастью, среди членов посольства был один молодой человек, который являл собой приятное исключение. Когда его представили Генриеттте Марии, она узнала, что его звали Генри Джермин.

Этот высокий широкоплечий красавец был третьим сыном Томаса Джермина из Рашбрука, который в молодости принимал участие в военных экспедициях графа Эссекса, фаворита английской королевы Елизаветы I. Но когда последнего за организацию заговора приговорили к смертной казни, Томас быстренько женился на красавице Кэтрин Киллигрю, принадлежавшей к влиятельному при дворе семейству, и, таким образом, спас свою жизнь. Их младший сын Генри был крещён 25 марта 1605 года в англиканской церкви Святой Маргариты в Лондоне, но почти всё детство и юность провёл в родовом имении Рашбрук-холл в графстве Суффолк, где его отец был мировым судьёй. Там он познакомился со своим соседом и родственником Фрэнсисом Бэконом, знаменитым английским философом, историком и публицистом, который, по-видимому, оказал значительное влияние на мировоззрение Генри. С детста его готовили к придворной жизни, поэтому он выучился недурно танцевать, ездить верхом, стрелять из арбалета и пистолета, играть в мяч, фехтовать на рапирах и владеть мечом. Что касается наук, то наибольшее рвение Генри проявил к изучению французского языка. Усовершенствовать эти навыки ему, по-видимому, помогли старшие братья Роберт и Томас, которые в 1618 - 1621 годах совершили путешествие по Европе. Но чтобы преуспеть при дворе, нужно было ещё пройти обучение у какого-нибудь высокопоставленного лица. В 1624 году вместе с отцом и средним братом (старший умер в 1623 году) Генри вошёл в свиту лорда Бристоля, назначенного послом в Испании. А после возвращения в Англию его, как перспективного молодого человека, определили в свиту лорда Кенингстона, собиравшегося в Париж.

Как и его новый патрон, девятнадцатилетний юнец сразу поддался очарованию маленькой мадам и был готов ответить на все её вопросы. Естественно, Генриетту Марию, в первую очередь, интересовал жених и его семья. Но Джермин мог сообщить ей лишь то, что было известно всей Англии: король Яков I являлся единственным сыном злосчастной шотландской королевы Марии Стюарт, казнённой своей соперницей, бездетной Елизаветой I. В качестве компенсации последняя завещала свой престол Якову, объединившему, таким образом, под своим скипетром три короны – Англии, Шотландии и Ирландии. Будучи одним из самых образованных людей своего времени, будущий свёкор Генриетты Марии способствовал развитию ренессансной культуры, в частности, он присвоил труппе Шекспира статус королевской, а Фрэнсиса Бэкона, дядю Джермина, назначил лорд-канцлером. Однако, родившийся после гибели отца и воспитанный в ненависти к матери, Яков I тянулся к молодым и привлекательным дворянам, самым знаменитым из которых был герцог Бекингем, которому стареющий король, по сути, доверил управлять страной от своего имени. От покойной Анны Датской он имел семерых детей, из которых выжило только двое: Елизавета, жена Фридриха V, бывшего курфюрста Пфальца и короля Богемии, и Карл, принц Уэльский.

С последним, как и с герцогом Бекингемом, Генри познакомился в Испании. Конечно, он не рассказывал Генриетте Марии о том, что принц не отличался особыми способностями, поздно научился ходить и говорить и испытывал проблемы со здоровьем.

– Он был робок, молчалив, упрям, - так характеризует Карла в своей книге «Герцог Бекингем» французский писатель Дюшен Мишель.
– Глубоко осознавая своё королевское достоинство, он, как в общественной, так и в частной жизни, вёл себя сдержанно, что было несвойственно его отцу. У Карла напрочь отсутствовало то, что мы теперь называем общительностью.

– Он не проявлял нежности ни к кому, кроме своих собак, - вторит ему писатель Энтони Адольф, - (с которыми разговаривал на особом языке, изобретённым им самим)…

Вообще, никто не возлагал на Карла особых надежд, пока после неожиданной кончины его старшего брата Генри Фредерика он не стал наследником престола. По натуре человек слабохарактерный, Карл тоже искал поддержки в ближайшем окружении, но, в отличие от отца, не был замечен в гомосексуальных наклонностях. Джермин же расписал его Генриетте Марии как прекрасного принца с безукоризненным нравом и поведением. Его похвал удостоился также и Бекингем:

– Я очень благодарен герцогу за честь и одолжения, оказанные мне в Испании!

Неофициальные беседы маленькой мадам с Джермином заложили основы нежной дружбы между ними.

В апреле на помощь Кенсингтону король Англии снарядил новое посольство во главе с шотландцем Джемсом Хеем, графом Карлайлем, который привёз с собой красавицу-жену Люси Перси. Карлайл был известен своим богатством и своей утончённостью. Но, в отличие от Кенсингтона, он не был красив. Его лицо Елизавета Стюарт, сестра принца Уэльского, охарактеризовала как «верблюжья морда», зато его фигура была идеальной.