Три месяца на любовь

— Это лучший комплимент в моей жизни, — съёрничала я, впрочем, он и это вывернул в свою пользу.

— Не благодари. Так вот. Представь, что у нас с тобой будет… летний роман!

— Типа курортного?

— Точно! Этакие отпускные приключения в условиях города. Каникулы с… приятным дополнением.

Чуть не поперхнулась, а вот Исаев, кажется, всё больше увлекался своей идей.

— Проживём это лето в своё удовольствие, не вынося друг другу мозг.

— А потом?

— А потом… — тут слегка растерялся. — Я в середине августа уезжаю на сплав на Алтай. Но когда вернусь…

— До середины августа будет достаточно, — буркнула я, не имея в виду ничего конкретного, но неожиданно прозвучало как согласие.

— Будет у нас с тобой целых три месяца на… «любовь», — «любовь» он выделил кавычками, изобразив их пальцами.

— Меньше.

— Что?

— Меньше трёх месяцев.

— Ну так мы же уже начали, — расплылся он в улыбке Чеширского Кота и, пристроившись за спиной, выставил руки по обе стороны от меня. — Что скажешь? — шепнул мне в шею, проведя носом по волосам.

Я тяжко вздохнула и… согласилась.

Глава 7.

— Это называется «свободные отношения», — авторитетно заявила Лерка, после того как я коротко описала положение дел.

— Ну-у-у-у, — протянула, покачав головой из стороны в сторону. — Я бы не стала сильно фокусироваться на слове «отношения». Задумка как раз-то в обратном: проводить время вместе и получать от этого удовольствие, без всяких требований и ожиданий.

Крутикова нахмурилась, а потом провела ладонью прямо перед мои лицом:

— Ау-у-у-у. Кто ты? И что ты сделала с моим Светиком?

Отмахнулась, произнеся вслух мантру, которую уже неделю как заведённая крутила у себя в голове:

— Всё нормально.

Подруга не поверила:

— Просто это на тебя не похоже, скорее уж на меня. Чтобы без всяких обязательств… И чем тебя этот Исаев околдовал?

— Ты ему тоже не нравишься, — хмыкнула я, до конца не веря в правдивость собственных слов. Сложно было поверить, что кто-то в трезвом уме и здравой памяти, выбирая между мной и Лерой, остановил бы свой выбор на мне. Обычно было совершенно наоборот.

А может быть, он просто выбрал ту, которая была более лёгкой добычей? Об этом я тоже часто думала, всё ещё сильно сомневаясь в честности намерений Андрея. Постоянно ожидала подвох.

Я вообще была в шоке от принятого решения, но старательно делала вид, что это именно то, что мне надо. И если Исаев с готовностью поверил, то Лера, знавшая меня как облупленную, смотрела с подозрением и ни на йоту не верила моим словам.

— Ладно, — прищурилась Крутикова. — С отношениями выяснили: это не отношения. А с другими людьми вам можно встречаться?

— В смысле, с друзьями? — притворилась я дурочкой.

— В смысле — иметь отношения с противоположным полом. Можно ли вам спать с кем-то другим?

— Ну-у-у-у…

Подруга окончательно помрачнела. Мне даже стало волнительно за Исаева, словно, будь он здесь, Крутикова бы его растерзала.

— Ну-у-у-у, — повторила я, — мы договорились, что никаких третьих лиц.

— И как это понимать?

— Что никаких отношений на стороне с противоположным полом, — улыбнулась, вспоминая, как это условие озвучил именно Андрей. В его интерпретации это выглядело так:

— И никаких «Антонов», «Артёмов» и прочих. Короче, никаких левых мужиков.

— А как же «Марины» и «Марии»?

— И их тоже не надо. Но если очень сильно захочешь, можешь, конечно, завести себе роман с какой-нибудь там Мариной…

В этот момент я от души лягнула его в колено, но он не обиделся, а лишь рассмеялся.

— Ладно, ладно, — успокоил меня, — никаких сторонних баб.

И на мой взгляд, это был успех. Мы с грехом пополам, но смогли установить правила. Если не верности, то чего-то наподобие, правда, Андрей умудрился всё испортить, уточнив:

— У меня всё равно времени не будет на кого-то ещё…

Но об этом я не стала говорить Лере, к тому же та немного успокоилась, заключив:

— Ну хоть что-то разумное от Исаева.

И в этом вопросе я была с ней солидарна.

— Хорошо, — в конце концов вынесла свой вердикт подруга, — может быть, это действительно неплохой вариант на лето. Если учесть, что ты переезжаешь…

***

Мы договорились, что сильно не докучаем друг другу на протяжении того времени, когда не видимся. Никаких «с добрым утром», «споки-ноки» и навязчивых попыток контролировать жизнь другого. С одной стороны, меня это радовало, а с другой… словно ставило в тупик, ибо было абсолютно непонятно, могу ли я написать просто так, если соскучусь. А я скучала, но всячески отрицала это даже для самой себя, отчего лишь сильнее начинала нервничать.

Первая наша официальная встреча должна была состояться на ближайших выходных, и я всю неделю ломала голову, что же из этого выйдет. Будет ли это просто секс, после чего мы с ним разойдёмся в разные стороны, как корабли в море? Или сначала пойдём куда-нибудь, посидим... А если пойдём, то что? Будет ли это считаться свиданием или же просто дружеским выходом в свет? И если свидание/не-свидание, то как мне одеваться?

Короче, вопросов у меня было море, а ответов на них… Можно было, конечно, уточнить у Француза, но я боялась, вдруг он решит, что я какая-нибудь дурочка неопытная, вот и приходилось держать лицо и нервничать.

Суббота (которую я честно планировала провести как выходной) началась с атаки одной из родительниц, чьё великовозрастное дитятко завалило ОГЭ по русскому языку. Дитятку было всё равно, а вот родительница переживала, паниковала и искала пути выхода из сложившейся ситуации, решив взять меня осадой. Я отнекивалась как могла, но в итоге мне предложили такую сумму, что в моих глазах, точь-в-точь как у героев диснеевских мультиков, замелькал значок доллара.

Я продалась. Но перед этим предупредила, что не гарантирую никакого результата.

— Что вы, что вы, — затараторила родительница, — Тимур весь год отходил к репетитору, и всё мимо. Вы наша последняя надежда! Вас так нам рекомендовали!

Тут я скривилась. Что может быть хуже надежд, возложенных на тебя кем-то?

Но несмотря на это, к дитятку я выехала. И мы честно отпахали с ним до самого вечера, хоть он и сопротивлялся. Но каждый раз, когда парень начинал впадать в анабиоз, я больно щипала его за бок, а когда и это перестало помогать, пришлось прибегнуть к последнему средству — шантажу.