Три мгновения

Потом - поцелуи: текучие, как мед, легкие, как прикосновения крыльев бабочки, быстрые, как порывы летнего ветра, нежные, как лепестки роз, обжигающие, как заледеневшая сталь, трепетные, как первые лучи солнца...

Драко зарывался в чудные мягкие кудри, глотая слезы и не стесняясь этого, снова и снова заглядывал в зеленые глаза, а Гарри гладил его плечи, руки, стирал слезы с темно-русых ресниц, и шептал:

– Почему ты плачешь, ненаглядный мой?

– Потому, что люблю тебя... Господи, как же я тебя люблю!..

Снова поцелуи - такие осторожные, чтобы не спугнуть неожиданное счастье... Легкие, едва ощутимые движения - и белый шелк рубашек соскальзывает на пол. Больше жизни нужно коснуться обнаженной кожи, прижаться друг к другу так тесно, чтобы нельзя было поместить посередине даже тонкий листок бумаги. И замереть так, но невозможно: хочется целовать любимое лицо, ласкать красивое тело, вдыхать запах волос, утонуть в этой страсти и нежности...

Гарри крепко-крепко обнимал Драко, прижимал к себе, словно боясь отпустить даже на единую секундочку... Он уже терял, и знал, что это значит... Он потерял Драко в первый раз, когда увидел его с девушкой - думал, что потерял. И второй раз - когда умер. Гриффиндорцу не должно было быть страшно покидать этот мир - но он боялся. Когда комната поплыла перед его взором, когда он еще видел огромные от ужаса прозрачно-серые глаза, когда вокруг все поглотила темнота, а затем засиял свет - будто лунная дорожка - он не чувствовал боли. Но в тот момент, как его ноги коснулись серебристого свечения, и он сделал первый шаг туда - в это мгновение Гарри охватил ужас: он понял, что может НИКОГДА не найти Драко там. Где нет лиц, нет больше имен - только одинокие души, потерявшие друг друга... Безликие тени, они могли никогда не встретиться, растворяясь в Вечности, проходя совсем рядом - и не узнавая, не зная...

– Гарри, что с тобой? Мы же вместе, забудь обо всем!..

Но он не мог забыть. Слезы катились из глаз, не переставая - он никогда раньше так не плакал. «Драко, ты не знаешь!.. Какое же счастье, что ты не знаешь!..». Малфой не знал о том, как его любимый все-таки нашел в себе силы идти вперед, как свет перед глазами гриффиндорца медленно сменился прозрачно-белым туманом, охватывающим с ног до головы, заставляющим забыть все земное... и как сердце Гарри все равно не желала покидать боль от того, что им двоим никогда больше не встретиться... Если бы Драко спросил Гарри, что там, мальчик ответил бы: «Пустота». Не потому, что в Вечности нет ни жизни, ни времени, а чувства медленно стираются, оттесняемые ложным покоем. Там, откуда он пришел, не было ничего - оттого, что там не было Малфоя...

Да, Драко не догадывался об этом. Но теперь он знал другое: ответ на вопрос, что такое Счастье. «Наверное, счастье - очень драгоценная субстанция, - нередко иронизировал он, когда они говорили об этом с Гарри, - раз людям она выделяется в столь малых количествах. Это - что-то сродни Феликс Фелицис - оно слишком ценно, чтобы расходовать его на каждого. Но, наверное, так и положено. Как не понимали бы мы, что такое Добро, если бы не было Зла, так не знали бы и счастья, если бы наша жизнь была заполнена только им. Мы уже просто не ощущали бы разницы в своем состоянии. Из чего делаю вывод, что самое величайшее Счастье найдет человек, на долю которого выпало больше всего испытаний. И его счастье будет донельзя простым, непонятным окружающим людям - глоток воздуха ранней весной, наполненный ароматом цветов вишни... И больше ничего не надо...». Гарри тогда слушал эту тираду, раскрыв рот, чем нимало позабавил Малфоя. Но Драко и не знал, насколько окажется прав.

Человеку и впрямь всегда чего-то не хватает до ощущения того самого непостижимого и недостижимого «полного счастья», и это «что-то» у каждого свое. Теперь Драко точно знал, чего именно не хватало ему. «Самое огромное, самое светлое Счастье - это просто целовать твои руки, держать их в своих... И все равно, что будет завтра...»

Но Драко не знал, что всем желаниям рано или поздно свойственно сбываться...

Третье мгновение. Последний глоток (2)

Снег за окном все падал и падал, легкими хлопьями ложась на выступ под окном Слизеринского Принца - тот самый выступ, по которому несколько месяцев назад навстречу своей любви неуверенно делал шаги владелец комнаты, - а Драко с Гарри ничего уже не замечали... Торопливыми, страстными движениями Малфой ласкал плечи любимого, то и дело стискивая и прижимая его к себе, словно боясь потерять или не успеть насладиться тем, что они оба наконец вместе.

– Подожди, - прошептал Гарри, мягко отстраняя Драко, - я придумал кое-что.

Драко ничего не спросил, когда Поттер вытащил брючный ремень и, заведя руки блондина ему за спину, привязал к одной из подпорок, державших полог кровати.

Потом Гарри обнял его, завладел нежно-розовыми губами и одновременно начал гладить плечи, руки, грудь, живот... Драко, слегка дрожа, без остатка отдавался его поцелуям, когда внезапно мальчик отстранился от него. Глядя слизеринцу в глаза, Гарри медленно провел рукой в нескольких дюймах от его обнаженного тела - так, что тепло руки обжигало Драко, как адское пламя. Он потянулся навстречу, но Поттер отступил назад, словно дразня. Затем снова подошел и стал покрывать поцелуями плечи и грудь любовника. Поцелуи были слишком короткими, как горячие прикосновения, которые так хотелось продлить... Но Гарри останавливался лишь на секунды и переходил на новое место, а там, где только что были его губы, кожа горела и, казалось, не остывала. Увидев, что каждое прикосновение заставляет Драко вздрагивать и с полуоткрытых губ слетают вздохи, Гарри на минутку прекратил целовать его, а потом продолжил эту сладкую пытку: положил на грудь блондина горячую ладонь.

Драко закрыл глаза, пытаясь расслабиться, но по телу тут же начали разливаться обжигающие волны, словно это был ток. Жар распространялся с сумасшедшей скоростью, кожа под рукой горела так, что Драко не удивился бы, если бы там уже был ожог.

– Гарри...
– прошептал Малфой, и его губы приоткрылись, словно приглашая поцеловать.

Но Гарри не спешил. Его глаза были чуть-чуть прикрыты, и он с удовлетворением смотрел на мучения любовника. Блондин дрожал, и в его потемневших глазах была мольба. Сердце Драко билось так сильно, что Гарри казалось, рука приподнимается от его стука; а с губ слизеринца срывались стоны.

– О Гарри...
– прошептал Драко, не в силах больше терпеть.
– О, пожалуйста...

Гарри увидел: еще минута, и Малфой сойдет с ума от страсти - и стал медленно водить рукой по его груди, описывая концентрические круги. У Драко во всем теле теперь покалывало, как будто через него действительно пропустили электрический заряд. Слизеринец дернулся, пытаясь вырваться, и тогда Гарри наконец развязал ему руки и, не давая времени прийти в себя, обнял сзади, прижал к себе и стал покрывать поцелуями шею и спину. Потом, осторожно погладив живот любимого, расстегнул его брюки и опустил руки ниже, не переставая целовать и ласкать губами нежную кожу на шее Малфоя. Светловолосая голова легла на плечо Поттера; Драко теперь стонал от каждого прикосновения, а Гарри продолжал свои движения до тех пор, пока блондин забился в его руках, его тело наконец расслабилось и он, откинувшись на грудь гриффиндорца, выдохнул, подобно стону:

– Спасибо!..

Гарри стал нежно поглаживать грудь любимого и легонько подул на висок, в растрепанные светлые волосы, словно успокаивая. Сердце Драко все еще учащенно билось, но дыхание постепенно приходило в норму.

Подняв голову, Малфой неожиданно быстро освободился от объятий Гарри и, схватив мальчика за плечи, прижал к стене, прошептав:

– Теперь моя очередь.

Поттер резко выдохнул, когда блондин опустился перед ним на колени и, легко сжимая бедра, расстегнул его брюки. Прикосновение губ Драко вызвало громкий стон.

– О, Драко... милый... еще... нежный мой... аах...

Слишком мягкие губы, слишком горячий рот, слишком дерзкий язык... Перед глазами Гарри потемнел, поплыл мир, и он запустил руки в волосы цвета платины, притягивая Драко еще ближе к себе. Возбуждение было таким сильным, что ноги подкашивались и, если бы не руки Малфоя на бедрах, крепко прижимающие мальчика к стене - он бы уже упал.

Внутри что-то взорвалось, и Гарри только почувствовал, как Драко подхватил его. Через пару секунд мальчик открыл глаза и увидел Малфоя.

Слизеринец совершенно бесстыдно облизнул припухшие губы, поднялся на ноги и, глядя на Гарри затуманенными глазами, прошептал в его полуоткрытые губы:

– Я понимаю, что ты устал, но я хочу еще!
– и Драко властно проник языком в теплый рот любимого.

Гарри легонько толкнул Малфоя к кровати и сел ему на колени, не прерывая поцелуя. Драко оперся на руку, и тут же вскрикнул, отрывая ее. В ладонь впивались стекла - видимо, того бокала, который давала ему Камелия.

Гарри осторожно взял окровавленную руку слизеринца и стал аккуратно вытаскивать осколки. Драко зашипел и сцепил зубы, а гриффиндорец прошептал: