Три мира одиночества
Шрифт:
и чёрный флаг “Опустошитель страны”…
– Довольно, - глухо сказал Кэллоин.
– Нет, ты послушай. В тот последний день твой отец стоял у мачты своего любимого корабля. Ты помнишь, как он назывался?
– “Великий Змей”, - тихо прошептал маг.
– Такое не забывается, да, Кэллоин? Твой отец стоял у мачты, и две стрелы торчало из медвежьей шкуры, в которую он был одет, щека была разрублена, и кровь запеклась в бороде. “Великий Змей” погибал. Королевские галеры окружили судно со всех сторон, и слишком мало осталось людей, чтобы защитить его. Вражеские воины прыгали на нос и корму, люди твоего отца, оттесняемые к бортам, падали в море, и стоявшие в низких ладьях кинари?йцы добивали их в воде. Но сам он ещё стоял, от ударов его секиры не защищали, ни кольчуги, ни шлемы, и доски у его ног стали
Кэллоин закрыл лицо руками и упал на колени.
– Хватит воспоминаний, Кэллоин, - уже совсем другим, более мягким голосом, сказала Кали, - Ты не хуже, а гораздо, несравненно лучше всех этих людей. Верь мне, это правда. И только поэтому ты услышал меня, Шиву и Будду. Прошлого не вернуть, но можно изменить будущее. Так решай же, что будешь делать теперь? Попытаешься спасти свою Талин пустыми и никому не нужными молитвами? Буддийской проповедью собираешься ты бороться с не знающими пощады врагами? Неужели я ошиблась в тебе?
Кэллоин встал, протянул руку и взял кхадгу.
– Я попробую, - хрипло сказал он.
Талин. ГОЛОС НОРМАННСКОЙ КРОВИ (продолжение)
Сид явился через 3 часа.
– Значит, вы тоже ищете этот меч?
– спросил он, - А вам известна его история?
– Знаем немножко, - сказал Хельги.
– В те давние времена жил Амергин, сын Уна. Он был главным бардом Ирландии, учил людей, и его преследовали, хотели убить недостойные и нетерпимые люди, которые называли себя служителями Христа, но, на самом деле, были преданны Падшему Ангелу. Амергин сказал, что правитель, который добудет из кургана меч хёвдинга, сможет завоевать Ольстер. И таким был его авторитет и так велика слава, что король Коннахта Ардал обещал свою сестру Гиду тому, кто принесет ему этот меч. Эвер Финн, правивший в Лейнстере, предлагал за него свою дружбу и любое сокровище из дворца. Король Риннал из Манстера готов был отдать 10 боевых коней и 10 лучших быков из своих стад. Прослышав о том, король Ольстера Кетленн обещал за меч пятину своей земли - так боялся он, что попадет этот меч в руки его врагов. Несколько лет самые сильные воины всех четырех королевств ходили к кургану, обратно не вернулся ни один из них. Потом в Эрин снова приплыли твои соплеменники, хёвдинг. Их вождь, Олав Белый, основал королевство иноземцев в Дублине. Берсерки Эгир и Хравн, которые всегда были рядом с ним, отправились к кургану и бесследно пропали там. После этого Олав запретил своим людям искать меч, но не все послушались его. Место вокруг кургана стало пользоваться дурной славой и люди избегали близко подходить к нему. Через поколение уже мало кто помнил, где находится курган, а потом люди и вовсе забыли дорогу сюда. Тебе, действительно, очень нужен этот меч, хёвдинг? Ты уверен, что хочешь пойти туда?
– Меч нужен не мне, а моей спутнице. Мы пойдем в курган и постараемся не пропасть там.
– Таких, как ты уже давно нет на этой земле, - вздохнул сид, - Скажи мне, кто ты?
– Когда-то, очень давно, я был конунгом в Норвегии. Мы с братом превосходили силой и доблестью всех живущих на земле
и Один встал на сторону наших врагов, позволил им убить нас. Род вёльсунгов прервался и никто из новых конунгов уже не смог сравниться с нами.
– Ты - Хельги, вождь и командир эйнхериев, воинов Вальхаллы!- удивленно воскликнул сид, - Валькирия Хильд так сильно любила тебя, и ваша история была настолько красива, что бродивший по земле Один заскучал после вашей смерти, и вы снова пришли в этот мир - чтобы встретиться вновь и умереть еще раз. А теперь я вижу тебя здесь. Неужели Один решил написать еще одну страшную сказку?
– Нет, - печально сказал Хельги, - Это уже не моя история и, к сожалению, мне не суждено умереть на земле еще раз.
– Ваш курган - недалеко от большого, почти в рост человека, камня с рунической надписью на берегу Лох-Лейн, - сказал сид, - Ищите камень.
– Постой, - сказала Талин.
– Больше я ничего не скажу, - нахмурился он, - Я обязан выполнять свой гейс только один раз за день. И не надейся, что
я приду сюда завтра.
– Нам больше ничего на надо, - вмешался в их разговор Хельги, - Скажи только на прощанье, в чем состоит твой гейс?
– Я не должен
отказывать в просьбе невинной деве в мужской одежде.– Спасибо, - сказал Хельги, - Ты очень помог нам.
– Спасибо, - поклонилась Талин.
Сид махнул рукой и исчез под землей.
– Кажется, обошлось, - облегчено вздохнул Хельги.
– Что такое гейс?
– спросила его Талин по пути к машине.
– Это обязательство, часто просто абсурдное, нарушить которое во избежание гибели нельзя никогда и ни при каких обстоятельствах. Да ты и сама прекрасно о них знаешь, просто слово незнакомое. Слышала ведь сказки о девушках, которым запрещалось открывать одну из дверей в каком-нибудь замке? Или о юношах, которым нельзя было сжигать волшебные атрибуты своих возлюбленных? Ну, там лебединые крылья всякие, или лягушачью кожу. А обещание чего угодно в обмен на простую вещь: не думать о белом осле или еще что-нибудь в этом роде? Все знатные люди Ирландии имели свои гейсы, и сиды - тоже. Иногда это обязательство было пустяковым - не идти следом за человеком в красном или не охотиться на лебедей. Впрочем, некоторые герои тем и отличаются от нормальных людей, что имеют обыкновение вляпаться во что-нибудь на ровном месте, а потом - совершить кучу подвигов, устраняя последствия. Хотя, казалось бы, чего проще - не садись под дубом! Нет, обязательно ночью кто-нибудь усядется, а утром в ужас придет, пить начнет с горя, ну и приключений спьяну найдет столько, что мало не покажется. Но иногда бывают гейсы просто губительные. Не отказывать ищущей покровительства женщине, например. Ты ведь понимаешь, что женщины бывают разные,
и о покровительстве может попросить не принцесса в бегах, а отравительница или воровка. Впрочем, неизвестно, что хуже. Некоторые имели несколько гейсов. Например, человеку запрещено есть яйца, и в то же время - он не имеет права отказываться от угощения. Тут уж, как ты понимаешь, вообще никаких шансов на спасение. А этот сид, наверное, считал, что у него очень легкий гейс. Вряд ли он предполагал когда-нибудь встретить девственницу в рубашке и джинсах.
– А как человек узнавал о своем гейсе?
– От кого-нибудь из людей, обладающих безусловным авторитетом - отца, короля, друида. Некоторые из них, судя по всему, были прирожденными садистами. А другие, видимо, считали, что у них утонченное чувство юмора. Ни о чем не спрашивать свою жену - как ты себе это представляешь?
Они подошли к автомобилю.
– Ну, что ж, теперь можно посмотреть и Лох-Лейн, - сказал Хельги.
Через десять минут они снова вышли из машины и спустились к заросшему ежевикой берегу.
– Ну, как Талин, это озеро тебе нравится?
– спросил Хельги, срывая спелые ягоды с ближайшей ветки.
– Большое очень, - вздохнула она, и тоже сорвала ягоду, - Пока мы его обойдем… Думаю, камень не на самом видном месте. Иначе бы его уже давно забрали в музей, или водили к нему туристов.
– Да, придется поползать. Но это лучше, чем ничего.
Хельги посмотрел на заходящее солнце.
– Пожалуй, нам стоит вернуться в гостиницу. И, пока открыты магазины, купить одежду, в которую будем здесь переодеваться. Приедем сюда завтра утром.
– Хельги, я давно собиралась тебя спросить: как это, умирать?
– Умирать - это нормально, Талин. Люди рождаются, чтобы умереть, и каждая жизнь заканчивается смертью. Вот представь: что будет, если люди с сегодняшнего дня вдруг перестанут умирать или начнут жить, хотя бы, до 150 или 200 лет? Они же, рано или поздно, сами начнут убивать стариков. А, может быть, и детей. Потому что ресурсы этой земли не бесконечны. Стариков уже убивают - из милосердия, как загнанных лошадей: в некоторых странах разрешена эвтаназия. А в других отчаявшиеся безнадежно больные люди, понимая, что стали обузой для всех, сами убивают себя. Не знаю, что честнее и лучше.
– Да, ты прав, - вздохнув, согласилась Талин, - А ведь, на первый взгляд, общество здесь устроено так справедливо и успехи медицины так велики…
– Медицина этого Мира в тупике. Да, она устранила влияние естественного отбора, но что получилось теперь? Каждое новое поколение слабее предыдущего и шестнадцатилетние внучки в работе не успевают за своими шестидесятилетними бабушками. Восемнадцатилетние парни устают быстрее своих сорокапятилетних отцов. У тебя часто бывает насморк, Талин?