Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Харальду скоро стало скучно это слушать, и он, кликнув Феодора, оставил его для таких дел вместо себя. А сам спустился вниз встретить ночной дозор, вернувшийся из окрестностей города.

И вот он видит, что варяги ведут за собой с верёвками на шеях двух пойманных разбойников, и один из них, всклокоченный старик в лохмотьях, рвётся и кричит и ругает варягов непотребными словами.

Харальд спрашивает:

— Это что за пугало?

Ульв притянул верёвку, чтобы старик не кричал, и отвечает:

— Мы ещё в пути хотели его убить, так он нам надоел, да он всё вопит

про какого-то герцога.

Ульв ослабил верёвку, и старик закричал тут же:

— Не про какого-то, а я — герцог! Герцог Норманнский, сын короля Ричарда, и вели немедля своим людям отнестись ко мне с почтением!

Варяги засмеялись, и Харальд улыбнулся и говорит:

— Далеко тебя занесло, герцог, от Нормандии! Что ж, коль ты вправду герцог, у тебя должен быть родовой знак. Если только ты не украл его сам у себя.

Все смеются пуще, и тогда старик разрывает свои лохмотья, и все видят у него на груди ладанку, и на ней изображены три цветка.

Харальд говорит:

— Верно, знаком мне этот знак.

Он оглядывает старика и видит, что лицом он благороден и осанкой даже в лохмотьях не похож на разбойника. И велит развязать его и дать ему чистую одежду.

Они идут во дворец Ирода, где Харальд с варягами и лошадьми стоял постоем, и Харальд приглашает старика возлечь с ним у стола. Им приносят вина, фруктов и печёную рыбу, но старик берёт лишь две сушёные смоковницы, говоря, что дал обет воздержания от прочей пищи.

— Так ты паломник? — спрашивает Харальд.

— Да, — отвечает старик, — я совершаю паломничество в Святую Землю, чтобы искупить великий грех.

— В чём же грех? — спрашивает Харальд.

Старик говорит:

— Я знаю, что ты королевской крови, и поэтому могу говорить с тобой откровенно. Имя моё Роберт, но, увы, более я известен как Роберт Дьявол. Двадцать лет назад я получил герцогство от отца своего, и дела мои такие: я усмирил восставших вассалов, вернул к власти графа Фландрии Балдуина, изгнанного собственным сыном, возвёл на престол короля Франции Генриха Первого и войною заставил графа Одо Шампанского и герцога Алёна Бретонского признать мой верх над ними.

— Славные дела, — говорит Харальд. — Какой же это грех?

Роберт Дьявол покачал головою и говорит:

— Но чтобы получить герцогство, я отравил своего старшего брата Ричарда, усмиряя же вассалов, перебил их девять тысяч. Возвращение Балдуина и Генриха стоило жизни сыну одного и матери другого. Что же до графа Одо и герцога Алёна, то лучше мне не вспоминать этого.

Так он сказал и горько заплакал. Харальд говорит, немало удивлённый его словам и слезам:

— Признаться, я и в этом не вижу особого греха. Враг достоин смерти.

— Да, — говорит Роберт Дьявол, вытирая слёзы седою бородой, — и я так думал прежде. Пока вдруг не постигла меня кара Божья — болезнь, которая сделала меня из сорокалетнего мужчины дряхлым стариком. Я обращался к лучшим врачам Европы и Востока, но никто не смог мне помочь. И вот я встретил одну святую женщину, и она сказала: пойдём со мной, в Святой Земле ты очистишься от грехов, омывшись в реке Иордан. Мы прошли пешком всю Францию, Италию и Грецию, достигли

Иордана... а вчера ночью на Иерихонской дороге разбойники отняли у нас то малое, что у нас было, и убили моих слуг и святую женщину. Я же спасся лишь потому, что в суматохе твои подоспевшие люди приняли меня за одного из тех, кто на нас напал.

И Роберт Дьявол стал возносить благодарную молитву и молился долго.

Харальд, выслушавший его с сочувствием, говорит:

— Печальная твоя история, и не похож ты на дьявола. Плохо придётся твоим грабителям, даю слово.

Тогда старик протягивает к Харальду руки, трясёт головою и просит слёзно:

— Видит Бог, не хочу им мести. Я их простил, и ты прости, как велел нам Христос.

Харальд говорит:

— Хоть бы ты их и сто раз простил, у меня служба такая — не спускать разбойникам. Лучше скажи, что я ещё могу сделать для тебя.

Роберт Дьявол говорит:

— Ничего, кроме того, что сделать не хочешь. А мне нужно спешить, ибо силы оставляют меня, а я хочу вернуться домой и благословить перед смертью сына своего и наследника Вильгельма.

И они дружески прощаются, и Харальд даёт Роберту денег на дорогу и двух воинов с Чудином во главе, чтобы проводили старика до Кесарии, куда приходят корабли.

Солнце поднимается выше, и всё жарче зной. И Харальд собирается отдохнуть в тени. Но тут к нему в ротонду приходит Фома Эротик, патрикий. И в руке у него книга, в которую нотарий записывал его беседы с Архитектором.

Патрикий жадно выпил весь кувшин вина и говорит:

— Знаю, славный Харальд, что не любишь, когда мешаются в твои дела. Но многое не сходится в этой книге с отпущенными суммами.

— В этом я плохо понимаю, — говорит Харальд. — Скажи, кто виноват и кого наказать, и я исполню.

— И разбойники, — продолжает грек, — всё ещё грабят на Иерихонской дороге, и прибыль от паломников уходит в их руки мимо казны. Слышал, что они ограбили самого герцога Норманнского. И, думаю, мало он расскажет хорошего о службе безопасности в Святых местах.

Харальд говорит:

— Не будут отныне грабить.

И больше ничего не сказал, и патрикий ничего не спросил, потому что знал цену слова Харальда.

Тут халиф Дахер вошёл и, улыбаясь льстиво, говорит им:

— Труды — до полудня, а теперь прохладная баня и жаркие гурии ждут вас!

Грек сразу оживился и, облизнув губы, спрашивает:

— Хороши гурии?

Халиф в ответ только закатил глаза и защёлкал языком. Грек говорит:

— Отдохнём, Харальд?

— Мои труды — после полудня и к ночи, — сказал Харальд и вышел. А халиф Дахер хихикает:

— Харальд так верен своей Эллисив, что, я боюсь, у него кое с чем не всё в порядке.

Фома Эротик говорит:

— Главное, чтобы у него меч был в порядке. И чтобы не меньше, чем Эллисив, он служил василевсу.

Харальд же, выйдя из дворца, велит Ульву привести пойманного разбойника. И велит развязать его, ведя меж тем разговор с Ульвом, что сегодня ночью пройдёт караван с дорогими тканями из Дамаска и как жаль, что все воины в дозорах по другим местам и некого послать на Иерихонскую дорогу.

Поделиться с друзьями: