Три

– Кажется, да, – сказала я. – Меня только что выставили вон. Похоже, Джесс пришел докладывать.

– Или извиняться, – сказал Чейз. Об этом я не подумала. В ответ на мой выжидательный взгляд Чейз добавил: – Я услышал, как Макс рассказывал капралу Блэкстоуну, что во время своего последнего пребывания здесь Джесс спустился с холма в обычный поход за припасами, а вернулся с десятком солдат на хвосте. Пришлось потрудиться, чтобы... – он помолчал, нахмурившись, – ...спрятать концы в воду.

– Что он натворил?

– Трудно сказать. Похоже, подстрекал людей.

Я вспомнила, как Поло сказал, что видел Джесса во время демонстрации перед призывным пунктом. Если это правда, то Джесс в деле уже очень долго.

Внутри Макс что-то говорил, но я не могла расслышать.

– У нас с вами одна цель, сэр.

При звуке голоса Джесса мы с Чейзом посмотрели на дверь, как будто она могла внезапно открыться.

– Да, но мы идем к ней очень разными путями, – сказал президент. – Я не стану возвращаться на пост при поддержке организации, которая одобряет покушения на убийство и диверсии. Сейчас народ и так это имеет. Люди заслуживают лучшего.

Мы с Чейзом переглянулись. Девитт не говорил нам, что Три поддерживают президента. Наверное, он поведал об этом Джессу лично.

– Этот план со Статутами, – сказал Джесс. – Он отличается от того, что мы делали в прошлом.

– Я слушаю.

Мое сердце забилось быстрее. Сейчас бывший президент Соединенных Штатов услышит план, который придумала я. Я не знала, что будет следующим: я завизжу от восторга или меня стошнит.

Разговор внутри стих. Или президенту требовалось время, чтобы прочитать новый вариант Статута и обдумать план, или говорившие прошли за пределы слышимости.

Я сунула руки в карманы, расстроившись из-за того, что не услышу реакции президента.

– Ты слышал о том, что Три поддерживают этого президента? – спросила я. Я особенно не задумывалась о том, что будет дальше, когда МН лишится власти.

Чейз покачал головой.

– Похоже, он не слишком большой их поклонник.

Я потерла три отметины на груди.

– Не думаю, что у него есть выбор, если он хочет вернуться на свой пост. Я не знаю никого другого, кто противостоял бы МН.

– У нас свои методы, – сказал капрал Блэкстоун, выходя из-за угла веранды. Он по-прежнему был в камуфляже, хотя стер с лица всю маскировочную раскраску. Его лицо казалось вытянутым, с большими глазами, густыми бровями и плоским носом.

Чейз прочистил горло.

– Пока тебя не было, капрал Блэкстоун рассказывал мне о том, как движение «К новой Америке» подкупило повстанцев, – сказал он.

– И не только подкупило, – продолжил Блэкстоун. При каждом слове на его скулах играли желваки. – Создало их. Наняло. А потом заплатило их семьям. У нас есть доказательства – свидетели. Они готовы поделиться тем, что знают. – Он посмотрел в сторону костров, и мне стало интересно, находится ли здесь кто-то из этих людей. – За атаками стоял канцлер Рейнхардт. Он все это устроил, чтобы дать Скарборо возможность собрать осколки.

Я уже слышала подобное от Марко и Поло, но это не делало заговор менее ужасающим. Я поежилась, вспомнив жуткий голос Рейнхардта, раздававшийся из радио, когда он говорил о казнях террористов. Этот человек явно был способен на все и не опасался никаких последствий.

– Когда придет время, мы будем готовы, – сказал капрал Блэкстоун. Он постучал пальцем по нагрудному карману, откуда, как я только что заметила, торчал сложенный лист бумаги. Статут о морали, возможно, один из тех, что мы подделали.

Я сглотнула.

– Президент вновь займет свой пост. Бюро будут судить за их преступления. Мы снова будем свободны. – Я поняла, что Блэкстоун говорит не о Скарборо. – А пока что ваш грузовик будет заправлен под завязку и готов отправиться утром.

– Спасибо, сэр, – сказал Чейз, пожимая ему руку.

– Завтра? – спросила я. – Не следует ли нам попытаться выехать сегодня?

Чейз с тоской в глазах показал на еду. Он пропустил ужин, пока осматривал грузовик, и еще не успел помыться.

– Здесь свои правила насчет прихода и ухода, – сказал он. – А также правила насчет того, с кем говорить, и что говорить, и как убедиться, что не приведешь обратно хвост. Такие правила.

– О, – сказала я. – Понятно, учитывая их список гостей.

Он фыркнул.

Интересно, как дела у Шона. Нашел ли он Такера? Не свернул ли шею Джеку? На моей памяти, когда в последний раз они делали что-то вместе, Шон бил его по лицу на берегу болота, перед тем как на нас напали выжившие из Убежища. Он офигеет, когда я расскажу ему, что мы провели ночь в Смоки-Маунтинз в гостях у военных расформированной армии и самого бывшего президента. Это казалось слишком нереальным, чтобы быть правдой.

Пока Чейз ходил за миской тушеного мяса и консервированной овощной смесью, меня отвлекло кое-что, чего я не слышала уже много лет. Музыка. Не одобренная церковная музыка, которую крутили по громкоговорителям на воскресных службах, но и не совсем такая, которую включала на магнитофоне мама, когда я была маленькой. Эта была более бодрой и веселой. Живой. Она начиналась нежным, звонким плачем скрипки, потом вступал бой барабана, а следом медный духовой инструмент, который я не узнала. И все они смешивались, словно исходили из одного источника. Эта мелодия затронула что-то во мне, но в то же время подняла дыбом волоски на моем теле, потому что прекрасные вещи всегда опасны.

Музыканты собрались позади самого большого костра. На земле перед ними, завороженные, сидели несколько детей. Я смотрела, как к ним присоединились несколько человек, и скоро они стали хлопать в ладоши и встали вокруг двух мужчин. На секунду мне показалось, что те дерутся, пока я не увидела, как один из них отскочил вбок и изобразил сложную последовательность ударов ногами и притопов, а затем предложил второму продолжить. Второй мужчина вышел в центр круга, поддерживаемый окружающими, и удвоил скорость танца. Скоро я передвинулась ближе к притягательному шоу.

Люди смеялись. Словно наши базы не подверглись нападениям. Словно наши люди – хорошие люди – не находились в трудном положении и не пропали. Словно не было никаких причин для страха. И я смотрела на них, потому что хотела верить.

Легкий ветерок подул со стороны деревьев, откинув с моего лица влажные волосы. Он принес собой чувство покоя. Так спокойно мне было, когда я слушала, как мама поет на кухне, или когда она на крыльце ждала моего возвращения из школы.

Подошел Чейз и молча встал рядом. Мы вместе смотрели на музыкантов, которые замедлили песню до навязчивого мотива. Запела женщина, и ее голос поднялся над разговорами и звяканьем посуды. Песня без слов.