Тридцать дней

— Вот зачем ты была ему нужна, — уверенно произнес Скай. — Ты распределяла силу отката. А он питался ею, продлевая свою жизнь. Я правильно понимаю? Энергии, скопленной в Отражениях, ему вполне хватает для подпитки. А из-за того, что твой дар находился в спящем состоянии, наверное, ты не могла справиться с крупным откатом, и он сдерживал развитие мира, чтобы Отражений появлялось, как можно меньше.

Да. Чем больше отражений, тем сильней обратная волна… Но… что было еще. Что-то со связью между гранями Кристалла реальностей. Если не ошибаюсь, то:

— Чем больше Отражений добавляется, тем слабей связь между Гранями, а ее разрыв ведет к Хаосу. — Вчетвером они справлялись намного лучше, чем я одна. Даже с даром в полную мощность, я могу не удержать Кристалл, и распад Граней приведет к освобождению энергии. И тогда она уничтожит и Отражения, и…

— Истинную Реальность, — мрачно закончил Аквей. — Поэтому он и предлагал одним махом заполнить Отражения энергией на будущее и запечатать мир, оставив его в статичном состоянии.

— Только тогда четырех Созидающих хватало, чтобы смягчать откат, преобразовать и использовать энергию. Они сами были набиты силой под завязку. Триги, айры — это измененные люди, а не просто новые формы жизни. Они созданы слиянием двух уже имеющихся сущностей. И не одна особь, как Венн. Чтобы они могли плодиться и развиваться, менять нужно было целое племя. Нечто подобное мне рассказывал отец, сейчас я всё больше вспоминаю. У нас бы с тобой не хватило сил, до слияния точно. А им хватало, потому что не сдерживали события. Всё шло своим чередом, не нарушая правил и законов Созидания.

— А слияние двух форм жизни в одну?

— Значит, получили согласие, иначе бы не было ни тригов, ни айров. Хотя может есть и другие измененные. Регинис мог создать водные формы жизни, Вайторис огненные. У них вообще было бесконечное количество энергии, на то, чтобы жить и творить. Почти боги…

Скай вдруг усмехнулся:

— Какой соблазн для честолюбца стать единым всемогущим богом.

— Тьма. — выдохнула я. — Вечный и бесконечно могущественный, только… Только он утратил суть творца.

— Но у него осталась юная Созидающая, которая могла выполнять ту работу, которую не мог выполнять он, — подвел итог Аквей.

Да, Созидающая, которую он убивал и возрождал, потому что вспоминая нечто, она стремилась отсечь его от Граней. Поэтому он и гнался за мной, получив удар ножом в грудь, поэтому поймал Торна, и вновь остановил меня, а потом наказал, заставив убивать Айеров, и чувствовать, как любовь воздушника сменяет черная ненависть. А потом вновь уничтожил и возродил послушной собачонкой Игнис.

— Так что произойдет на тридцатый день? — глухо спросил Скай.

И я поникла, мотнув головой.

— Не помню.

— В любом случае, нам нужно к Граням. А чтобы добраться до них, нужно попасть в замок рыжего. Значит, планы не меняются, только на подготовку, осаду и прорыв у нас всего дней двенадцать-тринадцать. Это предел. Тянуть ни к чему, отправляемся на встречу с моими людьми.

Всё это Скай произнес твердо, не допуская возражений. Он принял решение и отступать от него не собирался. Я бесконечно долгое мгновение смотрела на него, а после произнесла то, что сказать оказалось сложно:

— Вернись со мной, как с пленницей или соратником, только не называй женой и не открывай нашей связи. И помолвку не расторгай.

— Не вижу смысла, — заупрямился Аквей.

— Так они больше тебе поверят, — невесело улыбнулась я.

— Ты понимаешь, что мое нежелание продолжать делить спальню с Эйволин всё равно вызовет много вопросов?

— Подготовка войны такое нудное дело. И разъездов предвидится немало…

— И целовать ее я тоже не буду. Я вообще не смогу вести себя с ней так, как раньше. Это вызовет подозрения, и всё придет к тому, что…

— Но если сразу скажешь, как есть, боюсь, не только водники, но и другие стихии не отзовутся. А триги и айры не столь многочисленны, чтобы ты сам повел их под стены черного замка на верную гибель. Нам нужны маги, и им еще нужно доказать, что мне можно верить. Не усугубляй, прошу.

— Тьма, — выругался Скай. — Ты права. Придется немного посидеть на раскаленной сковородке. Что не сделаешь, чтобы твой брак продлился дольше пятнадцати дней, — он невесело усмехнулся: — Ну и для спасения мира, само собой. — И закончил: — Только зачем мне всё это, если может остаться только мир?

— Разве не этим ты всегда грезил? — улыбнулась я.

— Иногда всё меняется после одного глотка вина, — хрипло ответил Аквей и с силой прижал меня к себе, зарываясь носом в волосы.

Я уткнулась ему в грудь и зажмурилась изо всех сил. Было страшно. Кажется, никогда еще мне не было так страшно. Я боялась, что вновь окажусь во власти Вайториса, боялась новых человеческих смертей, но главное, я боялась за мужчину, державшего меня в объятьях. Если я не справлюсь, если погибну, что станет с ним? К чему приведет слияние после смерти одной из половин? Как никогда, я теперь жалела о своем необдуманном поступке, когда начала всю эту историю, капнув в вино несколько капель своей крови. Но… Но если бы я этого не сделала, то мой водник мог быть уже мертв, или же продолжал бы томиться в плену, а я по-прежнему служила Вайторису, продлевая его «вечную» жизнь и даря ему все больше и больше могущества.

— Справимся, Ирис, — прошептал мне в волосы Скай. — Мы справимся.

— У нас нет выбора, — также шепотом ответила я.

— Нет. Выбора нет.

Водник чуть отодвинулся и заглянул мне в глаза. Он убрал с моего лица волосы, которыми играл ветер, несильно сжал голову и склонился к губам:

— Они поймут всё слишком быстро, — сказал он, — но я постараюсь быть убедительным.

— Люблю тебя, — шепнула я.

— И я тебя… ягодка, — Аквей усмехнулся, прижался к моим губам, и подводный источник, вдруг прорвавшийся наружу, поглотил нас, двух скакунов, и крысу, вцепившуюся зубами в подол моей юбки, на глазах путников, спешивших по проезжему тракту…

Долина трех озер, встретила нас мирной тишиной. Ветер шуршал высокой подсыхающей травой, ее запах смешивался с ароматом цветов и заполнял воздух, дурманя голову ощущением безмятежности и покоя. Деловито жужжали пчелы, порхали бабочки. Где-то среди ветвей густых великанов деревьев щебетали птицы. Озерная гладь, взволнованная нашим появлением, успокоилась и вновь подернулась мелкой рябью.

Цветик и Буран, кажется, уже начали привыкать к подобным перемещениям, и когда их тела обтянула плоть, затрясли гривами, сбрасывая водные капли на траву. Искра, усевшись на задние лапки, терла передними мордочку, похоже, ее тоже уже мало нервировало изменение формы. Я подхватила вредину на руки, усадила себе на плечо, и крыса, решив смилостивиться, противиться не стала.

— Как здесь хорошо, — я закрыла глаза и вдохнула теплый влажный воздух полной грудью.

— Угу, — промычал Скай. Его ладони легли мне на талию, и к спине прижалась крепкая мужская грудь. — За той рощей мой замок. Меньше, чем в Долине водопадов, и более старый. Я поселю тебя рядом с собой.

— Лучше в соседних покоях, — я откинула голову назад и уперлась затылком ему в плечо. — Без Эйволин наше тесное соседство вызовет подозрения.

— Даже если мы будем жить в разных концах замка, подозрения останутся, — усмехнулся водник. — Все видели, что меня тянет к тебе. Все помнят истерику Эйви, когда она застала нас. Думаю, вряд ли кто-то поверит, что между нами ничего не произошло. Эту часть наших отношений не скрыть. Признаться, я и не хочу скрывать.