Тридцать один день
Шрифт:
Хватит. Я медленно и спокойно поднялась. Вот так. Шаг за шагом я подошла к дверям в спальню. Тихо. Я приоткрыла дверь. Внутри было жарко, душно и темно. Ничего не видно. Я вошла внутрь. Подошла к кровати. Там никого не было. В противоположном углу комнаты послышалась непонятная возня. Я развернулась. Пошла в ту сторону. Напрягая зрение, я смогла различить его силуэт. Забившись в угол, он сидел, опустив голову на колени.
Я неуверенно позвала его:
– Миша....
Он дернулся. Поднял голову. Я присела рядом с ним:
– Что случилось?
Молчание. Я не решалась сказать что-либо
– Ты пришла, - его голос стал тихим и хриплым.
Тело словно льдом сковало:
– Они тоже приходили. Звали меня. Тянули за собой. Знаешь, их лица стали углями. И руки. Всё тело. Почему ты оставила меня? Мне страшно....
Миша порывисто прижал меня к себе. Я не стала сопротивляться. Себе дороже. Надеюсь, Виктор Иванович скоро придет.
Нужно разговорить Мишу. Похоже, он уже начал доверять мне. Прекрасно. Дело за малым, нужно только подтолкнуть его к рассказу. Но не сейчас.
Вскоре я почувствовала, что он уснул. Его сердце медленно и спокойно отсчитывало мгновенья его жизни. Этот звук был лучше всяких колыбельных. Мне было вполне комфортно. Я провалилась в сон.
Кто бы сомневался, но мне приснился кошмар. Я стою у обрыва. Внизу, разбиваясь о скалы, бушуют волны. Где-то там, за спиной, высокие сосны подпирают небосвод. Ветер с силой бьет в лицо. Старое выцветшее платье развевается в разные стороны. Я набираю разгон и прыгаю вниз. Падение длится вечность. Но вот уже надомной сомкнулись стена воды. Тело оцепенело. Я пытаюсь барахтаться, но что толку? Я иду ко дну. В легких не осталось воздуха....
Г лава 3
Я проснулась с громким вздохом. Воздуха не хватало. Я вырвалась из, ослабевшей за время сна, Мишиной хватки. Встав на ноги, кинулась к окну. В комнате было жарко, как в аду. Шерстяной свитер прилип к спине. Распахнув шторы, я поняла, что день уже в самом разгаре. Открыла окно. Ах, так-то гораздо лучше. Сквозняк ласково коснулся лица.
Миша шагал тихо и легко. Застыв рядом со мной, он с наслаждением вдыхал вкусный морозный воздух. Мне всё еще было жарко, и я отодвинулась от него. Прохлада была так приятна, что на миг я забыла обо всем.
– Так хорошо,- я улыбнулась.
Я не ждала от него какого-либо ответа, поэтому сильно удивилась, когда он вдруг заговорил:
– Да. Прохладно. Ты замерзла.
– Нет, тебе кажется.
Я покривила душой. Распаренное тело вмиг остыло, и меня уже слабо потряхивало от холода.
– Я хочу на улицу. Погулять в парке.
Он молчал.
– Скорее бы выпал снег. Люблю, когда он мягкий и пушистый устилает землю. Там, где я выросла, зимой почти каждый день шел снег. В поле свирепствовала метель. Иногда из-за сильных морозов, нам в школе устраивали каникулы. Тогда мы всей гурьбой играли в снежки.
– Наверное, было весело.
– Да, наверное.
– Я тоже любил играть в снежки.
– А сейчас?
– Сейчас всё равно.
В его голосе слышится тоска. Меня это угнетает.
– Ты не хочешь погулять на улице?
– Нет.
Я повернулась
к нему. Миша стоял и хмурился. Он опирался руками о подоконник и рассматривал облака. Большие и тяжелые. Время как будто застыло. Мы ждали зиму с её первым снегом.Так не пойдет, нужно внести максимум пользы с его сегодняшней разговорчивости.
– Ты умеешь рисовать?
Он усмехнулся на мой вопрос. Его лицо стало беззаботным. Это что-то новенькое. Я улыбнулась в ответ. Он заметил мою улыбку:
– Да, но я давно ничего не рисую.
– Почему?
– Так получилось. Сейчас хочется что-то нарисовать, но не знаю что.
Заметив мой заинтересованный взгляд, он на миг вышел из комнаты, а затем вернулся с папкой. Добротная толстая папка на завязках-верёвочках. Раскрыв её, Миша извлек на свет стопку рисунков.
– Смотри.
И я смотрела. Рисунок за рисунком я рассматривала, как законченные работы, так и наброски. В них чувствовалась небрежность и что-то особенное, его стиль. Но, несмотря на всю их красоту, удовольствия я не получила. Я заперта в этой квартире. Ключей нет. Я не знаю, что мне делать. Но я улыбаюсь.
Он смотрел на меня. Внимательный изучающий взгляд. Наблюдая за мной, за моей реакцией, он долго не отводил взгляд. Я смотрела и улыбалась, изображая бурный восторг. Каждая черточка, каждая мелкая линия - всё имело значение. От этой точности и чувственности я не могла оторваться, но от этого становилось тошно. Множество пейзажей, натюрмортов. Он рисовал и растения, и животных. Несколько портретов.... Я увлеклась этим дурацким позированием. Слишком.
Я не заметила, как Миша вышел из комнаты. Таким же незамеченным вернулся. Когда я подняла на него взор, он протянул ко мне руку. Ключи и телефон.
Непонимание, радость, злость - всё смешалось.
– Уходи. Ты так хотела уйти. Иди.
Меня замутило. Что за спектакль? И какого черта он так на меня пялится? Под этим его взглядом хочется удавиться.
– Почему?
– Я причинил тебе боль. Не хотел отпускать тебя ночью. Опасался. А ты... ты пришла. Я видел те синяки. Да, лучше уйди. Я не могу так.
Я могла покончить со всем этим одним движением руки... и не могла. Наверное мной двигала жалость. Протянула руку. Взяла ключ и телефон. Бросила их на кровать. У меня есть еще этот день. Завтра нужно будет идти на работу. В голове взвыл мой недоразвитый профессионализм: "Я что слабачка?". К черту всё.
– Давай позавтракаем.
Я вышла из спальни. Направилась в кухню. Он поспешил за мной. Еще один день.
Поставив разогреваться завтрак, я открыла шкафчик с чашками. С краю стояла фиолетовая чашка.
– Сделаешь мне чай?
– Да.
Я достала его чашку из шкафчика.
– Я уйду сегодня.
– Хорошо.
Он думал, что я больше не приду. И я не могла его разубедить. Я ничего не знала.
– И где же твой дядя?
– Уехал по делам.
– Надолго?
– Нет, на два дня. Сегодня он должен приехать.
Суп. Он так вкусно пах. Укроп, лавровый лист и кориандр. Голод спазмом сжимал желудок. Ужасно хотелось есть. Поставив тарелки на стол, я заварила чай. Миша с аппетитом накинулся на еду. Я тоже села за стол, но что-то не давало покоя.