Тридцать первое мечтабря

– Ноябрь, просыпайся!

– Ась?
– тот вскинул голову и, щурясь, посмотрел на Юльку. Поёжился, плотнее запахнул клетчатый плед, в который был укутан. Почесал макушку и предложил: - Сударыня, не хотите ли глинтвейна?

В его руках материализовалась исходящая паром кружка, и до Юльки долетел пряный винно-цитрусовый аромат. Но прежде, чем она успела ответить, Ноябрь клюнул носом и захрапел. Октябрь, зашелестев дождевиком, забрал у него кружку, и месяцы начали передавать её друг другу. Из рук Января она перекочевала к Юльке.

– Спасибо!
– сказала она и отхлебнула горячего глинтвейна. Вмиг стало ещё уютнее, и она расслабленно вытянула ноги к костру.

– Ты, пожалуйста, не обижайся, что он заснул, - попросила Марта.
– Работа у него такая, природа ведь к ноябрю окончательно засыпает, чтобы зиму пережить и к весне сил набраться. Но есть и побочный эффект — люди, как сонные мухи, ползают. Простужаются. Вот поэтому он для них пледы да тёплое питьё припасает.

– Я понимаю, - ответила Юлька. И обратилась к тому самому деду, который бурчал на неё, когда она только пришла: - А вы, получается, Декабрь? Только вас как-то по-другому здесь звали...

– Мечтабрь я!
– старик важно огладил бороду.
– Только не все это понимают. Кто понимает – тот в моё время кучу желаний загадывает. Мечтает, проще говоря. И мечты эти очень разные: кто похудеть к Новому году хочет, кто хомяка в банке, а кто – квартиру с видом на Кремль. А у кого ни мечты, ни желаний — для того я Декабрь. Но уж больно не люблю это имя! Не подходит оно мне. И людей, которые ничего не хотят — вот, как ты, к примеру — прямо скажу, тоже недолюбливаю!

Юлька аж задохнулась от возмущения.

– Это я-то ничего не хочу?!
– воскликнула она.
– Да я, может, больше всех мечтаю! И желаний у меня куча, только не исполняются!

– Ну как это — не исполняются! Обижаешь!
– поджал губы Мечтабрь.
– Возьми хоть сегодняшний день. Чего желала? Первое — чтобы по работе всё успеть. И ведь успела же!

– Нет, я джинглы забыла в эфир поставить!
– возразила Юлька.

– Так то забыла. А если б вспомнила о них, да пожелала, чтобы они сегодня были расставлены, я бы ди-джею Саушкину велел тебе помочь.

Юлька удивлённо вздёрнула бровь – неужто так бывает?

– Да только так и бывает! У тех, кто не грузит на себя чужую работу, - с намёком сказал дед.
– А следующее желание какое было, помнишь? Домой до боя курантов добраться. Сбылось же, добралась. А с джинглами этими – вообще позор, теперь желаешь завтра до работы добраться, чтобы это доделать. Я, конечно, исполню... Но получается, что это и есть твоё единственное новогоднее желание! Стыдно, девица!

Юлька открыла рот, чтобы возразить... но сказать было нечего. Она вдруг поняла, что Мечтабрь прав. Да, к стыду своему, она только этого и хотела...

– Ну вот, видишь!
– покачал головой Мечтабрь и хлопнул рукой по мешку, на котором сидел.
– А я ведь мог тебе отсюда что угодно достать. К примеру, премию, чтобы с подружкой на горнолыжный курорт смогла поехать. Только ты сама не захотела.

– Да я думала — какой курорт, завал на работе...
– попыталась оправдаться Юлька.

– Ну, пожелала бы хоть на Новый год настроения хорошего, - развел руками Мечтабрь.

– Я желала...

Январь скорчил ей рожицу и запрыгал, тряся крылышками:

– Так надо было на антресоли лезть, за ёлкой и новогодними игрушками. Нарядила бы квартиру – оно бы и пришло. А ты что? «Доставать, убирать...» - передразнил он.

– Не лезь, когда старшие разговаривают, - осадил его Мечтабрь.

– Но вообще малой прав, Юля. Ты пойми, даже крохотные желания – это важно. Если разобраться, жизнь ведь из маленьких радостей состоит. А они ведь, если разобраться, каждому доступны.

Юлька молчала. Думала о своей жизни: с тех пор, как закончила институт и переехала в этот город, только и делала, что неслась, как белка в колесе. Нашла квартиру, устроилась в рекламный отдел радиостанции. Карьеру решила сделать, взвалила на себя кучу обязанностей. Работала, да. Зарабатывала неплохо... Но времени на то, чтобы жить, совершенно не осталось.

– Сама всё усложнила, - заявил Мечтабрь, будто услышав её мысли.
– Вот вспомни: ты квартиру пожелала, но не абы какую, а — цитирую — недорогую квартирку, можно без особого комфорта. Ну а у меня такие — только и есть, что на отшибе! Я же тоже выше головы не прыгну... Вот и получилось, что квартирка под заказ, но до работы полтора часа добираться. Итого три часа в день в транспорте проводишь. И хоть читала бы там, что ли – так нет же, дремлешь всю дорогу, потому что при твоей рабочей нагрузке восьми часов сна тебе не хватает.

– Но я же должна зарабатывать, чтобы...

– Чтобы что?
– перебил Мечтабрь.
– Давай-ка братья и сёстры мои тебе напомнят, на что ты заработать хотела. И какие обещания им дала.

– Я? Обещания?..
– удивилась Юлька.

– Сейчас сама вспомнишь. А братья и сёстры мои будут тебе подсказки давать. Январь, тебе слово.

***

Мальчишка только того и ждал – подскочил к Юльке и протянул ей металлическую пирамидку, грани которой были испещрены иероглифами. Такую же привозила ей из Египта начальница Ирма Мартемьяновна. Взяв пирамидку с ладошки Января, Юлька повертела её в руках:

– Эм-м-м... И что мне с ней делать?

– Вспоминать, что ты мне обещала!
– хитро прищурился паренёк.

Юлька озадаченно потёрла висок. В голову ничего не приходило. А Январь приплясывал перед ней от нетерпения, и на его раскрасневшейся мордашке было такое выражение, будто он еле сдерживается, чтобы не подкинуть собеседнице новую подсказку. Белые крылышки за его спиной покачивались, и из-под них вылетали снежинки. А пирамидка согревала Юлькину руку...

– Поняла!
– ахнула она.
– Я же на прошлые январские хотела в Египет поехать! Так хотелось вырваться в тепло посреди зимы...

– Ну вот!
– обрадовался Январь.
– Молодец!

Но эта похвала не ободрила Юльку – наоборот, она почувствовала, что краснеет.

– Я не смогла поехать, потому что работать некому было, - попыталась оправдаться она.

– Жа-а-алко, - протянул Январь.
– Я ведь в турагентстве скидку тебе приготовил. И отель такой классный подобрал, ух!

– Хвастунишка, - карие глаза задиры-Февраля лукаво блеснули

– И ничего я не хвастаюсь! Я правда старался! – мальчишка показал брату язык и спрятался за Юлькиной спиной. А Февраль шагнул к Юльке и вытащил из-за спины лыжи. Совсем новые, даже перехваченные у концов пластиковыми хомутиками. У Юльки дома были точно такие же, стояли в кладовке, и периодически падали с жутким грохотом, когда в эту кладовку просачивался любопытный Пушкин.