Тридцать три удовольствия

В Ардалионе Ивановиче словно взорвалось что-то. Он растопырил руки и с ревом: «Игорь! Мальчик мой!» заключил Мухина в свои объятия. И вновь слезы хлынули из глаз псаломщика. Все-таки раньше он не был таким слезливым. Особенно, когда служил в гинекологах и не только помогал женщинам в обзаведении потомством, но и делал им аборты. Но и Ардалион Иванович прослезился в ту минуту, когда почувствовал себя прощенным. Теперь проклятие висело только надо мной.

— Ардалион, — сказал я. — Мы все в равной степени…

— Молчи! Молчи! — воскликнул Тетка и крепко сжал меня в своих объятиях. — Федька! Если бы ты знал, если бы ты знал, как я тоже скучал по тебе! Какой ты из нас молодец — самый несгибаемый, ты всегда держишь марку.

Тут уж и я не выдержал и прослезился, оправдываясь:

— Эх ты черт! Ну и кислые же эти Лимоны! Даже стена прослезится!

— Слава Богу! Слава Богу! — не переставал повторять Игорь.

Интересно, видела ли Лариса нас в эту минуту, или она была где-то далеко? Скорее всего, была далеко. А может… Но как бы то ни было, сфинксы совершенно равнодушно взирали на то, как мы корячимся в приступе нежности друг к другу и упиваемся прощением и примирением.

Шофер Ардалиона Ивановича, ошарашенный увиденным, не выдержал и подошел к нам.

— Я думал, у вас разборка будет, уж приготовился ко всякому, а вы вдруг лобызаться взялись. Здравствуйте, меня Пашей зовут. Поедем куда-нибудь или еще стоять будем?

— У нас и была разборка, — сказал Николка.

— Чуть не перерезали друг друга, — добавил Игорь.

— Пойдем, Павлуша, пойдем, — сказал Ардалион Иванович, похлопывая своего шофера по плечу. — Мы сейчас с ребятами отправимся пешком пировать в «Асторию», а ты останешься тут сторожить одну весьма опасную особу, и как только она появится, если она, конечно, появится, что сомнительно, ты сразу хватаешь ее и везешь к нам в «Асторию». Задание ясно?

— А как я узнаю ее?

— О, это не трудно. Как только ты почувствуешь, что в поле твоего зрения оказалась девушка, в которую ты уже влюбился, это она и есть.

— Ну да! — гоготнул Паша.

— Секундочку! — вмешался я, извлекая из кармана серебряный браслет с иероглифами. — Вот, Паша, в качестве пароля. Ты будешь подходить к каждой хорошенькой девушке, которая придет сюда и будет ждать кого-то и спрашивать ее: «Простите, это не ваш браслет?»

— Ну да, а какая-нибудь возьмет да и соврет: «Мо-о-ой!» — отнесся с недоверием к девушкам Паша.

— А если она скажет: «Мой!», то попроси ее прочесть надпись на браслете. Надпись же здесь такая: «Бастшери, Бастшери, Бастшери». Ясно?

— А что за Бастшери такое?

— Это уж не твоего ума дело. Запиши на листочке, чтобы потом сверить: «Бастшери», — приказал своему шоферу Ардалион Иванович. — Ну что, друзья мои, — обратился он к нам с воодушевлением, — уже без десяти час. Отправляемся в «Асторию». Я угощу вас замечательным обедом в честь всеобщего национального примирения.

— Вот бы у Белого дома все так же полюбовно окончилось, — вздохнул Николка.

— Ардалион, — обратился я к вновь обретенному другу, когда, оставив Пашу и «вольво» у сфинксов, мы отправились пешком в «Асторию», — я слышал, ты разорился. Откуда же весь этот шик, этот роскошный автомобиль?

— Малыш, — улыбнулся главнокомандующий, — Ардалион Тетка может очень низко пасть, но как только он встрепенется, крылья удачи вновь вознесут его еще выше прежнего. У меня уже новая фирма. Знаешь, как я решил назвать ее?

— Неужели «Бастшери»?

— Как ты догадался?

— Интуиция.

— Какая интуиция? Мы же еще не выпили ни грамма!

— Сам не знаю, откуда взялась. Говорят, адреналин в крови действует точно так же, как алкоголь. И что же, «Бастшери» уже так процветает?

— Если честно, то я пока что еще весь в долгах, как в шелках, но к концу года рассчитываю избавиться от половины долгов, а там уж развернемся на полную катушку. Погоди еще, «Бастшери» прославится на весь мир и будет соперничать с самыми сильными концернами Европы и Америки! Мы еще покажем господам кузькину мать.

В «Астории» Ардалион Иванович долго выбирал место, где нам сесть, и тем вызвал благоговение у метрдотеля. Когда официант подошел принимать у нас заказ, Тетка с важным видом сказал:

— Так-с.

И стал заказывать на закуску едва ли не все, что было в меню. Дойдя, наконец, до горячих блюд, он спросил:

— А сфинксячьи отбивные у вас имеются?

— Э-э-э… Поросячьи? — переспросил официант.

— Нет, — терпеливо повторил Ардалион Иванович, — сфинксячьи. То бишь из сфинкса.

Официант тупо смотрел на Ардалиона Ивановича с минуту, потом зарделся и захохотал:

— Понял! Товарищ шутит! Остроумно! Из сфинкса у нас нет. Из свинкса есть, а из сфинкса, извините, отсутствует.

— Тогда вот что. Котлеты по-киевски у вас по-прежнему с корзиночками, в которых разное-разное: клюква, салатики, грибы, да?

— Оформим.

— Прекрасно! Оформляйте.

Когда выпивки и закуски были поданы, Ардалион Иванович предложил тост:

— Дорогие друзья мои! — сказал он. — Давайте выпьем первый тост за ту, которая разлучила нас и сделала врагами, а потом столь же изящно и лихо примирила!

Когда мы выпили, Ардалион сходил на кухню отдать еще какие-то распоряжения. Вернулся он с загадочным видом. Второй тост произнес Николка:

— Выпьем за мою бывшую жену Ларису. Змея она, конечно, первостатейная, и, выходя за меня замуж, она, разумеется, прежде всего прицеливалась к московской прописке. Но все это ерунда по сравнению с тем счастьем, которое она мне подарила. Да, друзья мои, я был дико счастлив с нею и не жалею ни о чем. Да здравствует Лариса!

Третий тост был за Игорем:

— Выпьем еще раз за Ларису. Эта дрянь разрушила мою семью, заставила страдать мою жену, моих сыновей, меня и своего мужа Николку. Заводя роман со мной, она тоже преследовала определенную цель и добилась ее. Но, как сказал Николка, все это ерунда по сравнению с необыкновенной радостью, которую она подарила мне. И мало того. Если бы не она, то кто взбаламутил бы мою жизнь? Если бы не она, то я так до сих пор бы и делал аборты несчастным дурам, совершая тем самым страшное преступление. Если бы не горе, свалившееся на меня, когда она бросила меня, то я никогда бы не стал другим человеком. И, честно признаюсь, мои отношения с Машей сейчас гораздо лучше, чем были когда-то. И я действительно хотел только повидаться с Ларисой сегодня и вернуться в Москву. За Ларису!