Тридцать второе июля

Быстро достигаю пункта назначения и прохожу в приветливо распахнутые ворота парка, покрытые яркими плакатами и призывно заманивающие прохожих посетить это место. Сразу за воротами раскинулась широкая аллея с нависающими над ней высокими раскидистыми деревьями, между которыми поперёк асфальтированной дороги натянуты яркие флажки, фонарики, гирлянды, создающие впечатление весёлого карнавала.

А по бокам аллеи расположились торговцы всевозможными лакомствами и праздничными атрибутами: мороженым, соками, сахарной ватой, воздушными шариками, ветряными вертушками, флакончиками с растворами для надувания мыльных пузырей и прочими мелочами, призванными создать атмосферу праздника и хорошенько облегчить карманы родителей, мечтающих подарить своим чадам радостную улыбку. В конце этой яркой улицы находятся кассы, от которых тянутся довольно длинные пёстрые хвосты из желающих развлечься и пощекотать себе нервы. Любовь к веселью и острым ощущениям собрала здесь представителей всех возрастов: от трёхлетних малышей до престарелой супружеской пары, за которой как раз и занимаю очередь.

В соседней очереди напротив меня стоит дородная мамаша с явно выраженной усталостью на лице и в глазах. Трое её сыновей без остановки носятся вокруг, задирая друг друга и используя мать в качестве препятствия, не позволяющего дотянуться друг до друга.

В ожидании разглядываю перечень аттракционов. Последний раз я приходила сюда с друзьями ещё во время студенчества, и с тех пор здесь практически ничего не изменилось: тот же шум и визг детворы и взрослых, яркие цвета всех элементов парка, весёлая музыка, доносящаяся из динамиков, закреплённых на высоких столбах, и – самое чудесное – атмосфера беззаботности и лёгкости, царящая в этом месте и погружающая в мир искренней радости и всевозможности.

Престарелая пара лет восьмидесяти передо мной покупает кучу жетонов в тир, билеты на какой-то аттракцион, названия которого я не расслышала, и в довершение старушка под безуспешные попытки супруга отговорить её берёт себе билет на цепочную карусель. Судя по их праздничному, хоть и безнадёжно устаревшему одеянию они сегодня отмечают какой-то совместный праздник. На дедуле идеально выглаженная, но неимоверно застиранная рубашка с короткими рукавами и такие же поношенные, но чистые брюки с аккуратными стрелками. А на бабуле некогда белое платье с кружевами и рюшами и идеально подходящая к этому наряду шляпка, создающая впечатление, что старушка присеменила сюда прямиком из прошлого – если не из позапрошлого – века.

Однако я не могу не восхититься смелостью бабули, так уверенно стремящейся испытать на прочность свою нервную систему на цепочной карусели. Отчаянная женщина! И словно подслушав мои мысли, она поворачивается ко мне и с озорной ухмылкой заговорщически подмигивает, чем вызывает мою ответную искреннюю улыбку.

Наконец, подходит моя очередь, и я покупаю билеты на три аттракциона: колесо обозрения, цепочная карусель и – самое захватывающее – «Свободное падение». С него-то я и начинаю, потому что, если оставлю его напоследок, то точно не решусь и передумаю. Всегда хотела побывать на этом аттракционе, но всё время боялась и в итоге откладывала на следующий раз. Так пусть этот следующий раз наступит, наконец, сегодня! Сворачиваю налево от касс – туда, где расположена зона для развлечения взрослых, – и решительно направляюсь в сторону устремившейся в небо вышки.

Слава Богу, ждать не приходится, иначе моя уверенность в необходимости этого самоистязания пошатнулась бы.

Установка «Свободное падение» представляет собой ряды кресел, прикреплённых с каждой стороны квадратной в сечении вышки, которые должны подниматься по ней вверх, а потом в свободном падении лететь вниз.

Сажусь в одно из кресел. Рядом со мной с восторженными воплями плюхается молодая парочка лет восемнадцати – двадцати. Сотрудник в парковой униформе опускает защитную перекладину, фиксирующую нас на своих местах, тщательно проверяет надёжность креплений и направляется к сидящим на других гранях вышки. Я чувствую, как от волнения сводит живот, но назад уже пути нет. Заставляю себя успокоиться. Секунды ожидания кажутся сейчас бесконечными. Во рту резко пересыхает, и язык прилипает к нёбу.

Но вот вся махина приходит в движение, кресла начинают медленно ползти вверх, и моё сердце сжимается от тревожного возбуждения. Кажется, мы поднимаемся целую вечность; хотя когда наблюдаешь снизу, это занимает не больше полминуты. Мы достигаем самого верха и на несколько секунд замираем в неподвижности. Я слышу вокруг себя щебет остальных пассажиров, но не прислушиваюсь, сосредоточившись на собственных ощущениях. Знаю, что сейчас мы полетим вниз, и от этого предвкушения приближающегося момента эмоциональной встряски каждый нерв напрягается до предела. В этот момент что-то щёлкает, и мы бесконтрольно устремляемся вниз.

На мгновение мне кажется, что произошла какая-то поломка и мы и впрямь сорвались. От этого стремительного движения внутри всё замирает, дыхание перехватывает. Слышу, как девушка рядом со мной вопит во всё горло, и не могу понять, как ей это удаётся. Ведь я не могу выдавить из себя ни звука, потому что не помню, как дышать. Даже не знаю, вдохнула ли я или – наоборот – выдохнула перед тем, как началось падение. Силой инерции меня отрывает от сидения, и чувствую, как плечи с силой вжимает в верхнюю перекладину. Кажется, этот полёт длится невероятно долго – хотя на самом деле всего несколько секунд, – когда конструкция замедляется и замирает примерно на середине вышки. Вокруг воцаряется тишина – все переводят дыхание в предвкушении следующего этапа. Проходит ещё некоторое время, и мы снова несёмся вниз на бешеной скорости. Земля приближается с невероятной быстротой. И когда я уже практически уверена, что столкновение неизбежно, мы вновь замедляемся и плавно останавливаемся у поверхности площадки.

Но это ещё не всё! Мы опять поднимаемся вверх – теперь быстрее, чем в первый раз. И через пару бесконечно долгих секунд ожидания вихрем устремляемся вниз – сразу до земли, без промежуточной остановки на середине. Я ощущаю себя воздушным шариком, который чья-то неверная рука рискует вот-вот отпустить, и тогда он улетит в неведомую высь и будет скитаться по бескрайним пространствам, вынужденный подчиняться воле ветров и атмосферных потоков.

И вновь я отрываюсь от сидения, осознавая, что перекладина, больно упирающаяся в плечи, – это единственное, что удерживает меня вблизи кресла и не позволяет остаться где-то в воздухе.

Я опять забываю, вдох или выдох мне нужно сделать – настолько всё замирает в груди. И вновь поражаюсь тому, как другим удаётся извлекать из себя столько воздуха, чтобы его хватало на истошные вопли. Отсутствие привычной опоры снизу и волнительное ощущение полёта вызывает чувство дежавю. Но момент слишком неподходящий, чтобы попытаться вспомнить, с чем у меня связаны эти переживания. Кажется, будто моё тело отделилось от меня. Я чувствую, как его увлекает вниз благодаря сдерживающей силе перекладины, но сама я, словно не поспевая, лечу следом на некотором расстоянии – какие-то невидимые нити, крепко связывающие меня с плотью, не дают воспарить над землёй. Это незабываемое, неописуемое ощущение отсутствия массы тела наполняет бесконечным невообразимым восторгом.

Но не успеваю я в полной мере насладиться волшебным мигом, как вдруг конструкция останавливается, и вот я уже чувствую весь свой вес, сидя в пластмассовом кресле. Во все конечности постепенно возвращается чувствительность и осознанность, будто я натягиваю на себя костюм. И хотя мне жаль, что всё закончилось так быстро, но покидаю этот аттракцион с ощущением внутреннего блаженства, растекающегося внутри меня тягучей сладостью.

Почему-то мне не хочется сразу идти на следующую карусель, и я брожу по парку с глупой улыбкой. Сейчас мне кажется, что в этом мире вообще нет ничего невозможного, что не существует ни одной проблемы, которую нельзя было бы решить, и нет ни одного человека, который не был бы наполнен внутренним божественно-совершенным светом.

И почему я раньше так боялась этого «Свободного падения»?

Позднее на цепочной карусели, когда от скорости захватывает дух, я вновь испытываю радостный восторг, несясь высоко над поверхностью земли. Зато после этого требуется некоторое время, чтобы привыкнуть к твёрдой поверхности. Покупаю себе эскимо со вкусом манго и с удовольствием прохаживаюсь по тенистым парковым дорожкам, наслаждаясь царящей здесь безмятежностью, напоминающей о забытой в далёком детстве беспечности.

Колесо обозрения я оставляю напоследок. Народу здесь немного, поэтому я занимаю свободную кабинку. С удовольствием любуюсь видом, открывающимся с высоты. Раньше отсюда был виден практически весь город, но выросшие за последние годы высотки теперь закрывают почти весь обзор. Зато отлично просматривается набережная и ярко-синяя лента реки, огибающей город.