Триггер убийства

– Вы знакомы? – внимание Семенова разрывалось между группой расследования и трупом, который сейчас грузили в катафалк.

– При случайных обстоятельствах… – пояснил майор.

Кира предпочла закончить процедуру знакомства и перевела внимание на дело.

– Пока устанавливают личность новой жертвы, мы можем поговорить с супругой Андрея Родионова?

– Конечно, ее телефон и предварительный опрос есть в отчете. – Семенов утер лоб под фуражкой. – Все документы в УВД посмотрите.

– Это Монголин, – Роман кивнул на отъезжающий с телом автомобиль. – Антон Алексеевич, бизнесмен, строительная компания «СтройКрым».

На Романа воззрились удивленные взгляды.

– А точно! Его рожа на плакатах по всему Крыму висела, – вспомнил тот же мужик, который пытался припомнить, откуда знает жертву раньше. – Он избирается куда-то.

– Да-да. Теперь и я вспомнил, – пробормотал полковник.

Машины вереницей потянулись прочь с вершины горы Ай-Петри.

Вопреки ожиданиям, Григорий ни о чем Киру не расспрашивал. Она видела, Роман ему не понравился, но виду он не показывал.

– Ты заметила, что оба трупа изувечены одинаково? Практически идентично, – поинтересовался Григорий. – Надо по фото сопоставить, но, похоже, даже укусы на одних и тех же местах.

– Да, видела, – рассеянно кивнула Кира. – И… – она замолчала.

В обратную сторону серпантин хоть и не изменился, а привлекательность потерял. Кира молчала и ритмично качала головой. Самбуров не нарушал молчания. Знал, когда она подумает и сформулирует мысли, о всех своих выводах расскажет сама. Они выехали на Ялтинскую трассу.

– Эти убийства связаны между собой какой-то логической и конкретной причиной. У них есть что-то общее, – наконец произнесла специалист по психопатологии. – Здесь не только психоз убийцы. Жертвы выбраны не случайно. У убийцы есть рациональная причина убить конкретно этих мужчин.

– Ты хочешь сказать, убийца не психически больной? Кто-то в трезвом уме и твердой памяти кусал другого человека? – Самбуров пытался поймать ее взгляд в зеркало заднего вида, но Кира смотрела перед собой.

– Это да, укусы… я сейчас о другом… Кто обычно становится жертвами маньяка? На кого проще всего напасть без свидетелей, не боясь, что набегут спасатели и защитники? – Кира заговорила быстро и четко. – Вспомни, кто был жертвами Чикатило, Фишера, Рылькина из Тольятти, Балашихинского потрошителя, людоеда из Новокузнецка?

– Кира! Я не знаю, кто это! Ну не про всех знаю точно! У нас ты – специалист по маньякам, – взмолился Самбуров.

– Ладно, не важно, кто это, – отмахнулась девушка. – На кого обычно нападают серийные убийцы?

– На детей, на женщин, на проституток, на старушек? – предположил Григорий.

– Верно. На тех, кого легко обмануть, заманить в укромное место, ввести в заблуждение. Пожилые люди и дети оказываются жертвами, потому что физически слабы, открыли дверь, не подумав, их обманули. Если женщины, то шли темными переулками, поздно возвращались с работы, их не встретили. Проститутки сами едут, куда везут, они вообще беззащитны в этом плане. Ну еще бомжи. Там хоть и мужчины часто встречаются, а либо пьяные, либо больные, либо сами подальше от людей заползли.

Самбуров кивнул, соглашаясь.

– А у нас жертвы – два здоровых, физически сильных мужика. Один мент, явно в состоянии дать отпор. Второй вообще бизнесмен, с водителем и наверняка с охраной, и тоже в хорошей физической форме. На них не просто напасть. Но убийца по какой-то причине зациклился именно на них. На них сработал триггер психоза. Именно их он хотел покусать, изувечить, выдрать печень. На это есть мотив. Общий. Дальше он вывозит тела в условно публичное место…

– Чтобы быстро нашли? – предположил Григорий.

– Возможно, – кивнула Кира. – И складывает особенным образом. Он связывает тело так, чтобы оно внезапно раскрылось, едва полиция его тронет. Специально так устраивает.

– Ты думаешь, это представление для нас? – Самбуров хмурился, подумав, что дело становится все хуже. Ловить психа – так себе занятие. Ловить беспринципного жестокого убийцу с конкретной целью и жаждой внимания – вообще труба.

– Да. Я уверена, что на это было рассчитано. Это представление. – Кира прикусила губу. – Спектакль – то, что привлекает внимание. Только я не знаю пока, что он означает. Акт устрашения? Предостережения? Насмешка? Вызов? Что за посыл?

– Убийца довольно умный и сообразительный. Заманил, обездвижел, перевез в какое-то укромное место, кусал, пытал, изуродовал, убил, избавился от трупа, перевез и выбросил. Эти укусы! – Самбуров помотал головой. – Ну даже если я до беспамятства хочу кого-то убить, отомстить, покарать, пусть неприязнь до судорог. Я вот не смогу покусать человека! Вот прямо так, своим ртом.

Григорий смотрел на Киру почти жалостливо.

– Согласна, – хихикнула девушка. – Это негигиенично и противоречит санитарным нормам, установленным в общепитах.

– Не нравятся мне эти укусы. Убийство, хорошо, это понятно. Два убийства. Что для человека, что для животного это не бог весть какое событие. Человек – скотина кровожадная и безжалостная, хоть и любит рассуждать о гуманности, терпимости, толерантности и на словах возводить ценность человеческой жизни в культ. Но только на словах, если лично его риски не касаются. Если красиво, иносказательно завуалировать, то все выглядит чистеньким и аккуратным. Главное, никого не пугать, не коробить выражениями, не смущать. Есть такие вот метафоры, намеки и корректный обход цензуры: «женщина с низкой социальной ответственностью», «линии соприкосновения», «зона конфликта», «семейное насилие». Люди убеждены, что если не произносить «смерть», «труп», «убийство», то их как бы нет. Замели объедки под холодильник и удивляемся: отчего это на кухне воняет, вроде же чисто?

– Так и есть, – согласилась Кира. – Убийцу, вора, преступника вырастило то же самое общество, которое он потом убивает и обворовывает. Да, это воняют объедки, заметенные под холодильник в нежелании убираться, выяснять, почему кто-то намусорил, и устранять причину.

Самбуров пребывал в раздражении. Кира понимала почему. На него свалилось сложное дело, которое само по себе требовало неимоверных усилий и слаженных действий, а у него никакой опоры. Его команда осталась в Краснодаре. Ему предстояло сотрудничать с чужими людьми, искать к ним подходы, начинать работу с нуля. Делать то, на что нет времени.

– Все равно кусать как-то странно, – ничего не выражающим тоном повторил Самбуров.

– Что-то с этими укусами не так, – словно сомнамбула повторила специалист по психопатологии, снова впав в задумчивость. – Может, мы тоже покусаем что-нибудь? Есть хочу. Я, например, не завтракала.

– Это ты намекаешь, что я позавтракал семеновскими сушками? Считаешь, что для дееспособности моей тушки хватило горстки вот этих вот сухариков? – Самбуров смотрел на Киру обиженно. Там, на Ай-Петри, когда полковник угостил Киру сушками, Самбуров зарился на половину от них, но Кира, как противница пустых углеводов, отдала ему все.