Трилобит

– Я не могу кончить, - раздался его стон, - помоги мне!

– Как я могу вам помочь?
– закричал я.

– Полижи мне, - отозвалась Линда.

– Пососи мне, - вторил ей гадкий следопыт.

Ужас овладел моим сознанием, но в тоже время я понимал, что должен заглянуть хотя бы в пару боковых капелл, чтобы увидеть то, что скрывается в их мраке. И я заглянул.

В первой стоял передвижной медицинский стол, на котором лежал обнаженный взрослый мужчина. Руками он теребил свой обвисший пенис, безуспешно пытаясь прикрепить к нему обломок парафиновой свечи.

– Помоги мне, - раздался его голос, - у меня не встает!

В следующей капелле находился точно такой же столик, только его занимал маленький мальчик с Y-образным разрезом и почерневшим туловищем, над трупом которого мы с Эвелин занимались сексом день назад. Мальчик обеими руками крутил свой член и причитал:

– Помоги мне, помоги мне. Богиня целовала меня туда, а у меня не встает. Помоги мне!

– Почему я должен помогать вам?
– в отчаянии воскликнул я.

– Потому что ты трахался с богиней, - отозвалась Линда, - все, кто трахался с богиней сами становятся богами. Ты должен помочь мне. Подойди и полижи мою “пуговку”.

– Я никому ничего не должен, - взвыл я и побежал по нефу в сторону выхода.

За моей спиной раздался грохот. Я обернулся и увидел, что гигантский черный трилобит соскочил с алтаря и стремительно мчится за мной вдогонку, перебирая ножками-ресничками. В ужасе я пытаюсь добраться до спасительных дверей, но множество щупальцев-отростков обхватывают меня сзади, и я слышу шёпот Эвелин:

– Тебе не сбежать от меня, кладоискатель. Куда бы ты не сбежал, я найду тебя везде, даже в России. Но тебе не надо бежать от меня, поскольку я богиня, а все, кто занимается сексом с богинями, сами становятся богами.

Я чувствую, как отростки оплетают все мое тело, и я оказываюсь в мягком теплом коконе. Реснички приятно щекочут подмышки, нежно теребят мой член, создавая сладостно приятные ощущения.

И я просыпаюсь.

Я никогда не относился к своим снам серьезно, всегда считая их продуктами собственного подсознания, представляющим реальность в гротескном виде. Однако, эти два последних кошмара заставили меня задуматься о смысле происходящего. А правда состояла в том, что я был влюблен в Эвелин и одновременно боялся ее причуд. Рядом с ней мою волю полностью парализовывало, и я не мог сопротивляться и не принимать участия в ее извращениях. А принимая в них участие, я все более и более становился таким же, как она. Идея об изменении всего мира поначалу повергла меня в шок, но, здраво поразмыслив, я пришел к выводу, что это просто фантазии моего больного рассудка, противоречащие всем законам естествознания.

“Только боги могут менять весь мир”, - подумал я.

И тут же вспомнил персонажей ночного кошмара, называющих Эвелин-трилобита богиней, а меня - превращающимся в бога.

С утра на работе я принял нескольких пациентов, а затем в гости пожаловал Роджер. Мы поговорили о каких-то малозначительных вещах, а затем патологоанатом собрался уходить.

– Роджер, - окликнул его я, - как вы можете целый день возиться с трупами? Вас не угнетает то, что необходимо часами напролет находиться с мертвецами?

Старичок остановился у самых дверей.

– Нет, совершенно. Более того, мне нравятся покойники. Тело, освобожденное от жизни, обладает какой-то своей специфической красотой. Производя аутопсию, я любуюсь ей и восхищаюсь недолговечностью этой красоты, которая вскоре превратится в тлен.

“Еще один некроромантик нашелся, - подумал я, когда патологоанатом вышел, - впрочем, у него профессия такая”.

В перерыв, вместо того, чтобы идти в кафешку, я направился к кабинету Эвелин. К моему удивлению, она оказалась на месте, сидя за столом и изучая какие-то документы.

– Я хотел вчера тебя видеть, - сказал я.

– К сожалению, мне надо было съездить в муниципалитет за подписанными бумагами на дальнейшее их сотрудничество с нашей больницей.

– Ты уехала и ничего не сказала. А мне вчера так надо было с тобой пообщаться!

Эвелин пожала плечами.

– Ничего страшного, если ты хотел что-то сказать, говори сейчас.

– Мне снятся сны, - начал я, - плохие сны. В этих снах ты превращаешься в трилобита. И я тоже, не так сильно, но также превращаюсь.

Моя возлюбленная посмотрела на меня в недоумении, а потом рассмеялась.

– Ты серьезно, кладоискатель? Мало ли кому что снится! Ты же врач, и должен понимать, что это не имеет никакого отношения к реальности.

– Я не знаю, - сказал я, - к тому же наши отношения какие-то странные. Ты говоришь, что безумно любишь меня, а сама пропадаешь куда-то, не сказав мне ни слова. Мы предавались утехам, которые тогда казались восхитительными, а сейчас представляются отвратительными. Мало того, мы занимались сексом и ни разу не поцеловались.

– Ну хорошо, - Эвелин вздохнула, - обещаю тебя в следующий раз поцеловать. Кстати, следующий раз может произойти сегодня после работы. Роджеру как раз завезли свежие трупы. Так что жду тебя. А сейчас иди, я очень занята.

Я вернулся в свой кабинет, решив про себя, что после работы отправлюсь прямиком домой, однако, по мере приближения окончания приема внутри нарастало какое-то сладостное предчувствие. Закончив смену, я поспешил в коридор и вновь направился к кабинету директора.

“Я только скажу ей, что не собираюсь спускаться в морг”, - твердил я про себя.

Когда я вошел, Эвелин, не говоря ни слова, припала к моим губам в страстном поцелуе. А затем все поплыло перед глазами, как будто я оказался под действием какого-то наркотика. Смутно припоминаю, как мы спускались по пустынной лестнице, как моя спутница открывала двери покойницкой…

Морг ждал нас. Ожиданием была пропитана каждая стена, каждый столик, каждый холодильный шкаф. Как я мог быть настолько глупым, что рассчитывал отказаться от его настойчивого предложения? Это помещение просто не принимало отказа. Оно заставляло забыть об ужасе и отвращении, которые появятся после, одурманивая рассудок своим сладострастием.

На этот раз Эвелин вытащила на столик тело молодой женщины, над которым Роджер еще не успел поработать. Причиной смерти предполагалось самоубийство – отравление таблетками со снотворным. Восхитительно красивый труп лежал перед нами, и от одного взгляда на него я почувствовал сильнейший прилив возбуждения.

– Нет, нет, - сказала Эвелин, посмотрев на мой член, - ты не должен любить ее, вся твоя сперма предназначена только для меня. Кроме того, нам нельзя оставлять следов, чтобы Роджер ничего не заподозрил. Однако, мы можем просто поцеловать ее.