Тритон ловит свой хвост

— Извините, почтенный, вы уверены, что это в самом деле моё место? Возможно, какая-то ошибка… Будет обидно, если…

— О, не волнуйтесь, господин Гуан! — воскликнул старший. — Об ошибке не может быть и речи! Вот, извольте сами видеть: — Он продемонстрировал запись в путевой книге: — «Сорби Гуан с сопровождающими, следует до города Умелых, Группий-Норса. Покои номер два, питание и напитки по требованию».

— И напитки… — потерянно повторил Сорби.

— Совершенно верно, господин Гуан! — радостно подтвердил толстяк. — Вино, пиво, прохладительные напитки. По отдельному запросу можем принести что-то покрепче, тоже совершенно бесплатно, конечно. Так что располагайтесь, мы отправляемся через десять минут. Здесь, — он показал на двери, — умывальная комната. А здесь, — толстяк открыл ещё одни двери, рядом, — выход в общий коридор. Там располагаются покои за номерами один и три. Тройка пока пуста, путешественника ждём только в Торбане, а единичка уже занята. Тоже, кстати, до самого города Умелых. А сейчас позвольте откланяться, дела.

Одарив всех по очереди улыбками, старший вышел.

— Это не просто так, сын, — сказал отец. — Учись хорошо, они на тебя надеются. Видишь, какие хоромы…

— Да, сыночек, — кивнула мать. — Отправляйся и будь счастлив, а мы уж пойдём.

— Почему, мама? — удивился Сорби. — Назад вас бесплатно довезут.

— Мы уже всё друг другу сказали, — объяснила мать. — Попрощались уже. Зачем лишний раз нервы трепать? Так что, — она прижала Сорби к себе, и он внезапно заметил, насколько она маленькая и худенькая, — счастливо тебе. Пиши!

Щёлкнул замок. Родители остановились на перроне возле его окна. Отец помахал рукой, а мама вытерла слезу. И поезд тронулся. Сорби долго смотрел назад, пока родные не пропали из виду. Потом сел и задумался. В чём дело, что он не понимает? Почему они вели себя так, будто прощались навсегда? Почему желали счастья? Конечно, это правильно, но весь он уезжает ненадолго! Он обязательно будет приезжать в отпуск, а как иначе?

Шуршали моторы, вагон мягко покачивался на струне. Предместья родного города пропали вдали, их сменили рощи и перелески. Всё, он едет. Он едет в город Умелых учиться на расчислителя…

Поезд потихоньку набирал ход. Вышки, на которых висела струна, деревья, дома ближних селений, — всё смазалось, расплылось. Глаз не успевал уловить ничего по отдельности, так быстро оно исчезало позади состава. Даль заслонял лес, лишь изредка в нём случались разрывы, и тогда Сорби мог заметить то кусочек поля, то блеск речки вдали, то утонувшую в зелёной пене садов деревеньку.

Скоро ему наскучило глазеть в окно. Спать не хотелось, натура требовала новых впечатлений, и он принялся исследовать своё временное пристанище. Если бы не покачивание и не смена видов за окном, его следовало бы назвать номером в шикарной гостинице. Сорби жил в такой однажды, год назад, когда участвовал в междугородних соревнованиях среди школ. Их команду поселили как раз в такой гостинице: с огромными окнами, мягкой мебелью, красивыми коврами и картинами на стенах; номера соединялись сетью дальнослухов, и можно было поболтать с кем угодно хоть ночью, не слезая с кровати. Чем закончились состязания, Сорби не запомнил. Их команда осталась где-то в серединке, но и не провалилась. Зато они весело провели время: общались, ходили на экскурсии, посетили местный театр, где посмотрели спектакль, который Сорби совершенно не запомнил. Зато он понял, что жизнь не всегда похожа на ту, что он вёл в родном городе. Что есть красивые вещи, красивые и свободные люди, поступающие так, как хотят, а не так, как требует необходимость. Именно тогда он задумался о работе расчислителя; впервые всерьёз задумался о будущем и о перспективах.

Тогда он и решил подать заявку в только что открытое Лардийское училище. И ведь не зря! Он здесь, он едет, едет!

От полноты чувств Сорби зашмыгал носом. Торопливо — вдруг зайдёт старший и увидит? — вытерев слёзы, Сорби открыл дверь умывальни, чтобы освежиться, и завис на пороге…

Дома Сорби мылся в лохани, в гостинице познакомился с ванной комнатой, а здесь — впервые в жизни увидел настоящий бассейн. Наверное, в нём могла бы одновременно искупаться вся их команда, — мальчики налево, девочки направо, — не мешая и не стесняя друг друга! Сорби присел на край огромного, занимавшего почти всю умывальню сооружения, бездумно покрутил вентили: горячая, холодная и даже тёплая вода. Осмотрел полочки и ниши с шампунями, притираниями, полотенцами и множеством других вещей, о которых он не имел представления, увидел в зеркале свою испуганную физиономию, наскоро побрызгал воду на лицо и, забыв вытереться, сбежал из умывальни. Встал у окна, упершись лбом в стекло, и так замер. От мыслей кружилась голова. Происходило нечто несусветное. Не может мальчик из обычной семьи, пусть способный или даже талантливый, ехать так! Роскошное путешествие стоит денег, которых нет ни у него, ни у семьи. Сорби не мог представить, что сможет хоть когда-нибудь заработать столько. Да, расчислитель — новая, перспективная профессия. Но всему должен быть предел! Даже у директора их школы, даже у городского головы, — их класс водили к нему домой на экскурсию, — даже у них не было такого, такого…

На миг Сорби захотелось, чтобы поезд остановился. Прямо здесь, в пустом поле. Они едут не так долго, Сорби может вернуться пешком, хватит и дня. Но как остановить поезд? Старший, надо связаться со старшим!

Сорби вскочил, чтобы бежать искать старшего, но тут заметил небольшую нишу в стене, а в ней — дальнослух. Вот и решение, он позвонит старшему, поезд остановят… Поднимая трубку, Сорби даже не подумал, что скажет старшему, как объяснит ему своё желание.

В наушнике щёлкнуло и усталый голос старшего произнёс:

— Слушаю вас, господин Гуан.

— Я… — начал Сорби и замолчал, потому что слова вдруг вылетели у него из головы.

— Вы проголодались? — подождав немного, осведомился старший. — Скоро Клосгер, а после будем разносить обед. Вы можете подождать, господин Гуан? Кстати, в ваших покоях есть походный ледник, а в нём — холодные закуски как раз для такого случая. Конечно, если вы желаете горячего, то…

— Нет, нет, я подожду! — испуганно произнёс Сорби и положил трубку. Скоро Клосгер! Вот всё и решилось, можно сойти в Клосгере. Это немного дальше, чем он рассчитывал, но за два — три дня он справится.

Поезд замедлялся. По сторонам мелькали маленькие домики, огородики, потом началась высокая, закрывшая всё вокруг кирпичная стена. Исписанная приличными и не очень словами, изрисованная такими же картинками она длилась и длилась, а потом кончился, и поезд въехал на станцию. Загремели сцепки, поезд остановился.

Сорби схватил мещок, открыл дверь наружу, оглядываясь вокруг, как бы улизнуть незаметно. Лязгнула дверь соседних покоев, и оттуда показалась… Лойна! Одетая по-походному, в практичном немарком костюмчике, волосы завязаны узлом на голове. Сердце Сорбиа на миг остановилось, потом застучало быстро-быстро. Лойна, что она делает тут? Она одета в дорожное, значит, едет в покоях, значит, её тоже вызвали?

Лойна начала разворачиваться, и Сорби юркнул обратно в покои. Не хватало, чтобы она заметила, как он бежит. Что она тогда подумает?

Сквозь окно было видно, как из покоев Лойны вышла женщина, должно быть, мать, а с нею мальчишка, тот самый Лойнин брат, имени которого Сорби не помнил. Женщина что-то объясняла, качала головой, пыталась вручить девушке какие-то свёртки. Потом Лойна покраснела и отвернулась. Женщина изменилась в лице, порывисто обняла дочь и что-то зашептала ей на ухо. Сорби отпрянул от окна. Он не слышал слов, но каким-то образом понял, что не стоит смотреть и тем более не стоит прислушиваться, ведь дверь наружу приоткрыта, и он может узнать то, что не предназначено для посторонних.

Вагон задрожал. Лойна расцеловала мать и брата, и запрыгнула в вагон, который тут же тронулся с места.

Лойна.

Вот кто занял покои за номером один. Почему он не видел? А почему он должен был увидеть? Он ведь не знал, что Лойна тоже… Откуда ему было знать?

В дверь, ведущую в общий коридор, постучали. Потом ещё раз, уже нетерпеливо.

— Входите! — догадался Сорби.

В покои, держа перед собой поднос, прошла молодая девушка в форме Стального пути.

— Благодарю вас, господин Гуан, — с улыбкой произнесла она. — Здесь обед. Если что, звоните. Посуду оставьте здесь. — Она открыла в стене ещё одну нишу.

— Спасибо, — стараясь выглядеть бодро, ответил Сорби.

Девушка ещё раз улыбнулась и закрыла за собой двери.

Что именно принесли на обед, Сорби не заметил, мысли его занимала Лойна. Очнулся, обнаружив, что все тарелки и судки пусты, и есть больше нечего. Сгрузил грязную посуду в нужную нишу, закрыл дверцу. За стеной загудело. Сорби не удержался, и едва звук затих, снова заглянул в нишу; там ничего не осталось. Он почему-то думал, что девушка зайдёт снова, уж больно загадочно она улыбалась. Ноги сами вынесли его в общий коридор. С другой его стороны располагались такие же, как в покоях, окнах, а в них — привычное уже мельтешение. Вдоль окон стояли скамеечки, сейчас пустые. Сорби обернулся: дверь в покои с номером один была приоткрыта. Сорби замер рядом с ними, не решаясь ни постучать, ни войти так. Что она ему скажет? Почему он поверил Мурону? Приятель был тот ещё затейник, любил розыгрыши и шутки. После его, бывало, поколачивали, но Мурон не мог удержаться и продолжал шутить, иногда довольно зло.