Тритон
Шрифт:
Что он скажет Налии? Что сделает?
Ступеньки скрипят под их босыми ногами. Тораф открывает дверь перед Галеном и Громом. И сердце Галена тонет на дне желудка.
Кем бы ни был тот, кто привязал Рейну к барному стулу - тому самому, на котором она сидела в их последнюю встречу, - он постарался, чтобы она хорошенько ударилась, если попытается сдвинуться с места. Руки девушки связаны проводом за спиной, а ноги ремнями пристегнуты к стулу. Кусок широкого алюминиевого скотча едва сдерживает бешенство, читающееся в ее глазах.
Тораф бросается к возлюбленой.
– Принцесса, кто это сделал?
–
Гален шагает вперед и одним рывком срывает скотч. Рейна вскрикивает и пронзает его пламенным взглядом.
– Ты это нарочно!
Гален комкает скотч и бросает его на пол.
– Что случилось?
Рейна выпрямляется.
– Теперь я точно убью Налию.
– Договорились. Так что случилось?
– Она меня чем-то накачала.
– Трезубец меня пронзи, что тут произош..?
– Налия сказала, что ей надо в туалет и я отправила ее в ванну на первом этаже. Она уже успокоилась, так что я решила развязать ее. Мне показалось, что Налия засиделась там, - указывает Рейна пальцем на дверь под лестницей, - и я решила ее проведать. Постучалась разок-другой и, не услышав ответа, открыла дверь. Мне надо было догадаться по незапертой двери и выключенному свету, что что-то не так. Она набросилась на меня со спины и закрыла рот. Последнее, что я видела - это Эмму, стоящую в дверях и кричащую на Налию. Потом я очнулась, привязанная к стулу, как какой-то человек.
Наконец, Тороф развязывает Рейне руки. Разглядывая и потирая красные от проволоки запястья, она морщится от боли.
– Я ей какую-нибудь гадость сделаю. Я изобретательная, сами знаете.
– И тут она хватается за живот.
– Ой-ой, кажется, меня сейчас…
Надо сказать, она пытается отвернуться от Торофа, присевшего, чтобы развязать ей ноги. Все же он попадает под фонтан рвоты, будто и был мишенью.
– Ой, извини, - шепчет запачканная рвотой Рейна. И, оскалив зубы, как пиранья, добавляет: - Ненавижу ее.
Отряхнувшись от завтрака Рейны, Тораф нежно берет ее на руки и шепчет:
– Принцесса, давай приведем тебя в порядок.
Поудобнее взяв ее, он искоса смотрит на Галена.
– Серьезно?
– не веря своим ушам, уточняет Гален.
– У нас нет на это времени, слышал, что сказала Рейна? Эмма и Налия пропали.
Тораф хмурится.
– Знаю.
– И, повернувшись к Грому продолжает: - Знайте, Ваше Высочество, мне жаль, что принцесса Налия так поступила с Рейной.
Гален запускает руку в волосы. Он знает, что пока Рейна не успокоится и снова не повеселеет, на Торафа можно не надеяться. Тратить ценное время на уговоры друга заняться другими насущными делами бесполезно. Немыслимо.
– В комнате Эммы на третьем этаже есть душ, - говорит Гален, кивая в сторону лестницы.
Гален и Гром провожают взглядом Торафа, поднимающегося по лестнице с их сестрой на руках.
– Не переживай, принцесса, - шепчет он.
– У Эммы так много ароматного мыла, помнишь? И столько платьев, что ты обожаешь носить…
Гром вопросительно поднимает голову.
Гален понимает, как ужасно все это выглядит: он привел Грома на встречу с давно потерянной любовью, а его давно потерянная любовь связала его
сестру и сбежала.К тому же, все это выглядит противозаконно: Рейна, как человек, принимает душ с мылом, носит людскую одежду и ест их пищу. Все указывает на то, что жизнь на поверхности гораздо ближе Рейне, чем то полагается.
Но Галену нет дела до впечатлений Грома. Эмма пропала.
Казалось, каждый нерв его тела обмотал сердце и сжимает его в бесконечной боли. Гален движется через кухню в гараж - машины Налии нет на месте. Он хватает трубку стационарного телефона и звонит Эмме на сотовый. Аппарат вибрирует на полке, где лежит мобильник ее матери. От волнения у Галена скручивает живот. Он набирает номер своей помощницы-человека. Верной, надежной, находчивой Рейчел. Дождавшись гудка автоответчика, он говорит:
– Эмма и ее мать пропали, помоги их найти.
Потом вешает трубку и облокачивается на холодильник. Нетерпение захлестывает его, как цунами. Когда звонит телефон, он бросается к трубке и едва не роняет ее.
– Слушаю?
– Привет, красавчик. Когда ты сказал, что Эмма и ее мать пропали, что ты имел в виду?
– Машина ее матери исчезла, а в доме мы нашли связанную Рейну.
Рейчел вздыхает.
– Я же говорила, надо было на машину поставить жучок с GPS-навигацией.
– Сейчас это уже не важно. Ты можешь их найти?
– Приеду через десять минут. Только не наделай глупостей.
– Например?
– спрашивает Гален, но Рейчел успевает повесить трубку.
Гален поворачивается к брату, который рассматривает фотографию. Гром водит пальцем по контуру лица Налии.
– Как такое возможно?
– тихо спрашивает он.
– Это называется фотография,- отвечает Гален.
– Любой момент жизни люди могут зафиксировать штукой, которую называют…
Гром мотает головой.
– Нет, я не это имею в виду.
– А что тогда?
Гром протягивает фото. Студийный черно-белый портрет Налии.
– Это Она, - Гром запускает руку в волосы - эту привычку они с братом унаследовали от отца.
– Как могло случиться, что я только сейчас узнал, что Налия жива?
Гален тяжело вздыхает. Он не знает, что сказать. А будь у него ответ, то не он должен дать его Грому, а Налия. От Налии все ждут объяснений. Знать бы еще, как их вытянуть на поверхность.
– Извини, Гром, она нам ничего не сказала.
Глава 3
Чем дольше я смотрю на потолок, покрытый декоративной зернистой штукатуркой, тем больше он кажется мне украшенным изысканной мозаикой. Желтые круги от дождевых потеков добавляют шика неуклюже нанесенной белой массе. А подсветка от фар машины, припаркованной у нашего отеля, добавляет абстракционизма. Пытаюсь придумать название этому чудо-произведению…” творожный потолок во всей красе”.
В эту секунду я понимаю, что отвлеклась от мыслей о переворотных событиях моей жизни. Вот бы узнать, вернулся ли Гален, о чем он сейчас думает? Как там Рейна, у нее тоже разрывается голова от боли? Интересно, хлороформ на Сирен действует так же, как и на людей? Могу поспорить, теперь Рейна насадит мою мамочку на гарпун. И я снова прокручиваю в голове сумасшедшие события этих суток.