Тритон

Да, жить становится сложнее.

Настоящие слезы застилают мои глаза, но не от того, чего ждет мама. Она кивает, в ее глазах блистает нотка симпатии и кажется, я обвела ее вокруг пальца.

– Мне жаль, милая, я знаю, он тебе очень нравится.

Я киваю и заставляю себя произнести следующую фразу. Слова, которые могут быть как правдой, так и ложью.

– Мам, я была такой глупой. Я верила всему, что он говорил. Прости, что не рассказала тебе.

Мама встает с кресла и садится рядом со мной, обнимая меня рукой и притягивая к себе.

– Милая, тебе не за что извинятся. Это была твоя первая влюбленность, и Гален этим воспользовался. Я бы и рада сказать, что на это способны только Сирены, но такое могло случится с любым другим мальчиком тоже. Но я рядом. Мы должны держатся вместе, ты и я.

Искренность в ее голосе заставляет меня чувствовать себя ничтожеством. Дело ведь не только в том, что она переживает за себя, за утрату Грома, но она страдает и из-за меня тоже, считая, что я потеряла Галена. Возможно, моя утрата Галена и вправду проявляет себя, но я позволяю ей держать меня в объятиях просто потому, что мне не хватает духу взглянуть ей в глаза. Наконец, она говорит:

– Я собираюсь принять душ и смыть дорожную пыль. Потом сообразим что-нибудь на ужин и придумаем, чем заняться дальше. Согласна?

Я киваю, и она сильнее сжимает мое плечо. Она улыбается “маминой улыбкой” и идет в ванную. Когда я слышу, как закрывается занавеска в ванной, я хватаюсь за телефон.

Гален отвечает встревоженным голосом.

– Алло?

– Привет.
– Осторожно говорю я. На фоне я слышу приглушенное жужжание и мне становится интересно, где он.

С выдохом в телефон он произносит:

– Эмма.

То, как он произносит мое имя, одновременно ранит меня и воодушевляет. Ранит - а вдруг мама права и он использует меня? Воодушевляет - а если она ошибается, и я ему небезразлична настолько, что его голос звучит так, будто мой звонок - самое важное в его жизни?

– Что произошло?
– спрашивает он.

Прежде, чем я могу ответить, я слышу голос Рейны на фоне:

– Я же уже рассказала тебе, что случилось. Ее мама - бешеная, как рыба в неводе.

Я хихикаю, но потом кидаю взгляд на ванну и вина накатывает снова. Понизив голос, я говорю:

– Да, в принципе, так и есть. Мы в мотеле в…

Я стараюсь как можно тише пошарить по прикроватной тумбочке в поисках какой-нибудь фирменной канцелярии, обычно присутствующей в мотелях. Вытягивая блокнот, я говорю ему:

– Мы в Аптауне. В мотеле “Эконом”.

– Я знаю, - отвечает он.
– Рейчел отследила вас по кредитке твоей мамы. Мы на полпути.

Конечно же, Рейчел нашла нас. У бывшей хранительницы тайн мафии в арсенале, наверное, масса вещей, о которых обычные люди и знать не знают. Я вот и предположить не могла, что она сделает это так быстро. Но я не стану больше недооценивать ее.

Такое впечатление, что Гален закрыл телефон рукой. Я слышу, как что-то клацает в ванной и засовываю блокнот обратно в ящик.

– У меня совсем немного времени, - шепчу я в телефон.
– Мама в душе, но она скоро выйдет.

Сейчас я понимаю, что мама принимает душ очень быстро вовсе не потому, что она медсестра неотложки и ее в любой момент могут вызвать, а потому что она, как и я, не может насладиться прелестями горячей воды. Ее кожа Сирены слишком прочная, чтобы почувствовать тепло. Для нее, как и для меня теперь, душ просто вопрос гигиены. Нет больше того томного удовольствия.

– Гален - выпаливаю я.
– Мама думает, что Гром мертв. Она думает, что ты хочешь арестовать ее за его убийство.

Я хотела сохранить это пока в тайне, чтобы увидеть его реакцию воочию. Но большая часть меня не смогла бы скрывать этого. Теперь у него есть время придумать хорошую историю-отговорку. Если он, конечно, уже не говорит правду.

Тишина. И после:

– Эмма, Гром сидит рядом со мной. Он не мертв. Почему она так думает?

Но все же, есть в его голосе что-то странное. Какое-то несоответствие. Или нет? Может, у меня разыгралась паранойя?

– У меня нет времени на объяснения. Кажется, она уже выходит из душа.

– Как ты думаешь, она смогла бы поверить, если бы поговорила с ним по телефону?

Я думаю об этом секунду. Возможно, мы могли бы покончить с этим безумием просто сейчас. Дать Грому трубку и заставить их поговорить, пока она не будет уверена в нем. Но мама так непреклонна в том , что Галену нельзя верить, что она просто посчитает это какой-то уловкой. И она узнает, что я звонила Галену и не станет мне больше доверять. И она узнает, что Гален может отследить нас. Лучший способ убедить ее - это привести Грома во плоти, - если он, конечно, жив.

Больно даже от того, что приходится думать в таком контексте. Что Гален может врать и пытаться обвести меня вокруг пальца. Вот почему нужно физическое доказательство - Гром собственной персоной.

– Она не поверит, что это он. Тебе нужно привести его.

Гален выдыхает прямо в телефон.

– Эмма, послушай меня, - говорит он, и я прижимаю телефон сильнее к уху, будто от этого что-то изменится.
– Ты должна задержать свою маму. Мы в двух часах езды от вас. Не позволяй ей забрать тебя еще раз.

Я закатываю глаза.

– Угу. Как глупо с моей стороны было позволить ей накачать меня в прошлый раз. Мне и правда нужно было это предвидеть.

Я практически могу видеть, как Гален скривился.

– Ты уж постарайся, ангельская рыбка. Мы скоро будем.

Я вешаю трубку и таращусь на телефон пару секунд, на грязь у каждой цифры. Этот телефон, этот ветхий номер мотеля, вероятно, многое повидали. Но я сомневаюсь, что им довелось быть свидетелями подобного разговора. Разговора, в котором рыбий принц пытается поймать утраченную всеми рыбью принцессу и ее дочь-получеловека, используя суперспособности своей помощницы - бывшей мафиози.

– Я надеялась, что мы могли доверять друг другу, милая.

Я уставилась на маму, которая стоит возле двери в ванную, скрестив руки на груди. Полностью одетая и абсолютно сухая. Душ все еще шурует на полную. Она, наверное, слышала все до последнего слова.

– Ты же не можешь быть уверена на все сто, что он врет, - говорю я, пытаясь незаметно поглотить ком в горле.

– Собирайся. Мы уходим.

– Гром в машине с Галеном, - я беру трубку телефона и протягиваю ее маме.
– Сама с ним поговори, если мне не веришь.