Тривиальный сюжет

На кровати хрипело нечто, отдаленно напоминающее человека: кожа сгнила, нос отваливался, руки скрючились. Добили бы уже, что ли, чтоб не мучился. Но нет ведь, проще ждать чуда! Авось...

Чуда от темного властелина, средоточия всего местного зла... Им самим-то не смешно?! Или это заговор и ловушка?! Может, зря он выставил своих телохранителей-химер, может, не стоило?

Что ж, если это заговор, то он насладится хрипами, стонами и мольбами изменников! На этот раз он не будет поручать допрос палачу, сам всем займется.

Кир зачем-то приготовил изготовленные -- к чему они ему теперь?
– местными кузнецами инструменты, прокипяченные заранее, прикоснулся к ланцету. Интересно, что будет, если больного вскрыть? Кир аж зажмурился от удовольствия, представляя.

Привел его в себя надрывный, словно прокаженный пытался выплюнуть собственные легкие, кашель. Да, бедняге явно нехорошо... Только вот Киру уже было все равно. Ставшее привычным равнодушие мешало не только посочувствовать, но даже обратить достаточное внимание на то, что рядом умирает человек.

Хотя, нет. Пожалуй, он лукавил сам с собой: ему было приятно смотреть на агонию. Даже хотелось продлить, насладиться подольше.

Пришлось встряхнуть головой, приходя в себя -- если уж пообещал, то надо сделать. И сделать хорошо, хотя бы ради себя прежнего. Да и что ему стоит -- одно-единственное, последнее исцеление?

Только вот зачем? Обещал? Но обещания -- это всего лишь слова, не магические клятвы, просто слова, пустопорожнее сотрясение воздуха. Кто ему этот человек, который даже сейчас, обмирая от ужаса, изо всех сил цепляется за свою жалкую, никчемную жизнь? Кто ему вообще все эти добрые люди, голодными жадными глазами смотрящие на чужие казни и несчастья, радующиеся больше чужому горю, чем своим успехам.

Но он обещал, значит, надо сделать. Не важно, что все вокруг прах и тлен, он должен, он сделает.

Перед глазами плыли цветные пятна, словно он долго смотрел на солнце, было трудно сосредоточиться, и думать больше не хотелось. Кир изо всех сил вцепился в столешницу. Вроде, голова перестала кружиться. Потом недоуменно поднес сжатую руку к лицу - ланцет он так и не отпустил.

Когда он перестал себя контролировать?

Ну, уж нет, марионеткой он не станет, обойдетесь! Если уж он будет убивать, пытать, захватывать мир и заниматься прочими забавными вещами, то только по своей воле, а не по причине голосов в голове!

Кир осторожно положил инструмент обратно, еще более осторожно подошел к проклятому, изо всех сил пытаясь контролировать каждый свой шаг. Теперь главное -- не сорваться, не сделать ничего непоправимого. Кир ощущал себе наркоманом, причем с дозой прямо перед носом, только руку протяни. И вот этого как раз было нельзя.

Все тщательно заученные целительские заклинания выпали из головы, словно и не мучился Кир с ними почти год. Вместо этого вспоминались разные веселые проклятия для сдирания кожи и сжигания изнутри из арсенала какого-нибудь малефика. Проклятия, о которых он никогда не читал, да и не слышал.

Кажется, ничего полезного и подходящего Кир сейчас не вспомнит. Голова было словно каменная, да еще и мигрень начиналась. Интересно, если бы перед ним была книга, он смог бы прочитать правильное заклинание или тоже бы увидел что-то другое?

Ладно, пойдем другим путем. То есть, воспользуемся сырой силой. С больными чумой же у Кира когда-то получалось, значит, и сейчас получится. Должно получиться.

Главное, не задумываться, не обращать внимания на сомнения, на подленький благоразумный внутренний голос, твердящий, что помощью этой силы он вообще никому не поможет, даже самому себе. И не захочет.

А потом он чуть захлебнулся в заемной силе. Было настолько больно, что он даже не мог кричать. Потом стало лучше, накатило какое-то нехорошее веселье. Ему было смешно, непонятно от чего. Сам себе Кирилл казался всемогущим в окружении жалких букашек.

Очнулся Кир от собственного смеха, хриплого, истерично-больного. Этот смех, с полным на то правом способный принадлежать закоренелому маньяку, пойманному в окружении трупов своих жертв, показался ему совсем чужим.

Чуть придя в себя, Кир кинулся к больному. Как же его имя? Вилларий же говорил, как Кирилл мог забыть?

Конечно, человек, которого Кир взялся исцелять, был мертв. Кир наклонился над телом, зачем-то приложил пальцы к сонной артерии на шее -- пульса не было. Глупо: откуда бы взяться пульсу у мертвого человека с распоротым словно изнутри горлом?!

Кир машинально прикрыл глаза мертвецу и так же автоматически улыбнулся. Ему впервые за долгое время было хорошо и спокойно.

Он убьет этих тварей, что притащили его сюда!

В лазарете было всего окно, выложенное мелкой мозаикой из цветных стекляшек: какой-то местный святой благословлял целителей на благое. Дневной свет преломлялся в мутных стеклышках, в помещении был полумрак, несмотря на то, что за окном до сих пор был день. Кир изо всех сил кинул первым попавшимся под руку табуретом в окном, осколки стекла со звоном осыпали на пол. В душную, протопленную комнату ворвался морозный свежий ветер. И обеспокоенные происходящим твари, его самоназначенные телохранители, чтоб их. Кир, с трудом сдерживая злость, выставил химер обратно.

В комнате быстро стало холодно, хотя в помещении лазарета топили. Кир еще и подошел поближе к окну, но холод не помогал придти в себя.

Кирилл зачем-то вернулся к трупу, долго вглядывался в искаженное ужасом лицо, словно человек перед смертью увидел что-то поразившее его до глубины души, что-то невыносимо ужасное. Он вновь коснулся трупа, а потом бездумно потянулся к столу с продезинфицированными по возможности инструментами.

Скальпель привычно лег в руку.

И все же, какой интерес проводить аутопсию, если тело не дергается, не вопит от ужаса, не умоляет? В чем тогда суть происходящего, если все веселье именно в чужой боли и ужасе?! Эх, это будоражащее кровь ощущение полной и безграничной власти...

Остановился Кир уже потом, вытащив все внутренние органы, живописно разложив их на столе, в полу-понятном ему самому порядке. Что он собирался сделать дальше, Кир и сам не представлял. Зачем он все это проделал, тоже. Именно в этот самый момент, когда Кир с ужасом осознал, что изменить происходящее он не в силах. Потому что его-то почти и нет.

Окунуть измазанные в крови руки в чашу с водой -- кровь будто въелась под ногти -- смыть. Интересно, если проделать нечто подобное с живым человеком, Киру станет легче?

Пожалуй, он уже готов проверить. К тому же, если честно, то кого жалеть, если вокруг одни злобные куклы? Куклы, которые сами не умеют ни сочувствовать, ни понимать, куклы, которые ничего не чувствуют, зато готовы ударить в спину, убить, предать... Некому доверять, помогать незачем, не с кем даже поговорить.

Все -- незачем, пусть весь этот проклятый мир горит огнем, если ему от этого будет легче! Вчера Кир подписал несколько приказов о смертной казни. Подписал, даже не вчитываясь -- какая разница?
– казнить преступников должны были через неделю, вроде, но можно и перенести. Конечно, декапитация - это скучно, куда веселее четвертование. Или можно полюбоваться, как сжигают заживо.