Трое за те же деньги (сборник)

— Говорю тебе, ты не знаешь, как все было. Видишь все лишь с одной стороны.

— Забери ключи от машины, — закричала Лорен.

— Мы же вместе собирались на бейсбол, помнишь? — сказал Ингрэм, до боли сжав пальцы. — Как друзья. Будем сидеть на солнышке и пить пиво. И говорить о том, что нам пришлось пережить. Ты помнишь? — Голос Ингрэма стал резким и горьким, но в глазах его сверкали слезы. — Годы в армии, игры в бейсбол, твой старик… Нет, не думал я, что ты станешь лгать. Это большой обман, приятель.

— Заткнись, черт тебя подери! — закричал Эрл.

— Да, так тоже можно, — сказал Ингрэм с язвительным одобрением в голосе. — Не говорить об этом. Лгать, обманывать — но только, ради Бога, ничего не говорить об этом. Относиться к людям, как к грязи, но только этого не обсуждать. — Ингрэм рассмеялся и достал из кармана ключи от машины. На свету сверкнула Серебряная звезда. — Но ты хотел бы поговорить об этих вещах, верно? И спасти свою шею. Все правильно. Это ясно и просто, не так ли?

— Дай их сюда, — Эрл протянул руку. — Дай их сюда, Самбо.

— Теперь тебе нужен старый черный Самбо, да?

— Отдай! — Голос Эрла поднялся до крика; неповиновение Ингрэма словно оправдывало ярость, охватившую все его тело. Он выхватил пистолет из кармана и прошипел: — Дай сюда. Я не шучу.

— Ты не сможешь меня застрелить, — сказал Ингрэм, смеясь над яростью Эрла. — С кем же ты тогда пойдешь на бейсбол? С кем будешь вспоминать про армию? Ты не сможешь застрелить старого приятеля.

Эрл стремительно шагнул к нему упер ствол пистолета в живот. Когда Ингрэм согнулся, едва переводя дух, Эрл ударил его пистолетом по голове.

Старик сел в постели, глаза его горели от удовольствия. Когда тело Ингрэма распростерлось на полу, он закричал:

— Вот так с ними и нужно. Наденьте на них кандалы.

Лорен быстро и ловко опустилась на колени и вырвала ключи из обмякшей руки Ингрэма.

— Давай убираться отсюда, — бросила она Эрлу. — Ради Бога, пошевеливайся.

Эрл смотрел вниз на Ингрэма, пистолет безвольно повис у него в руке.

— Почему он не спрятал ключи? — бормотал он. — Почему не выбросил их или что–нибудь в том же духе?

— Эрл, пожалуйста, — голос Лорен дрожал. — Пожалуйста.

— Размахивал ими, как дурак, — продолжал Эрл. — Разве он не знал, как поступить? Такой уж характер. Ничего не знал. — Эрл устало пожал плечами. Помоги, Лори. Нужно положить его на диван.

— Какое это имеет значение?

— Не знаю. Господи, не знаю. Но помоги мне. Иди сюда. Иди сюда, Лори.

Когда они подняли тело Ингрэма на диван, Эрл какой–то миг молча смотрел на него, оценивая тяжелое дыхание и струйку крови, бежавшую по виску и щеке.

— Я не сильно ударил, — сказал он, обращаясь к Лорен. — Просто чтобы на время вывести из игры. Вот и все, что я сделал, клянусь.

Лорен поплотнее запахнула у горла свой плащ и поспешила к дверям. Старик усмехнулся Эрлу, все ещё стоявшему у дивана, глядя на Ингрэма.

— Ступай с ней, — сказал он. — У тебя ещё долгая жизнь впереди, сынок. — Оттолкнув одеяла, старик начал рыться под кроватью, как большой серый краб. — Вот она, — сказал он, зажав руке библию. — Это Слово. — И откинулся в постели назад, усталый и торжествующий. — Я и этот черномазый парень прочтем за вас несколько молитв. Мы будем кричать до тех пор, пока Бог не услышит нас и не спасет вас от ада и смерти. А теперь ступай, оставь нас.

Эрл не мог заставить себя двинуться с места.

— Самбо, — тихо позвал он.

Лорен оглянулась от двери и закричала:

— Эрл! — Когда он не обернулся, она пересекла комнату и грубо схватила его за рукав. — Что с тобой происходит?

— Со мной все в порядке, — пробормотал он. — В полном порядке. — Эрл увидел, как у Ингрэма задрожали веки. — Иди разверни машину, Лори.

— А почему ты не идешь? — осторожно спросила она.

Резким рывком он освободился от её отчаянной хватки.

— Делай, что я сказал. Разверни машину. И посигналь, когда будешь готова. — Он взглянул в её белое напряженное лицо. — Делай то, что я говорю!

Она отшатнулась, облизала влажные губы, затем повернулась и выбежала из комнаты, каблуки выбили отчаянную дробь по твердому полу.

Эрл увидел, что Ингрэм смотрит на него, сверкая глазами от страха и удивления.

— Я хочу оставить тебе немного денег, — пробормотал он. Потом достал деньги, которые дала ему Лорен, отделил три десятки и позволил им упасть на пол возле дивана. — Здесь тридцать долларов. Это не так много, но все, что я могу тебе оставить. Вместе с твоими собственными деньгами это уже кое–что, Самбо.

Лицо Ингрэма было мрачным; казалось, он что–то ищет на лице Эрла, глядя на него мягкими удивленными глазами.

— Я не могу дать больше, — повторил Эрл. Он видел, что старик наблюдает за ним, смутный свет блестел на его седых волосах и мягких серебристых усах. Уже наступал вечер, прикрывая окна черным занавесом. Эрл неловко шевельнулся, когда ветер завыл за окном, как дикий зверь.

— У тебя есть шанс, — сказал он, стараясь придать голосу убедительность. — Тут поблизости должны жить какие–нибудь чернокожие. Они помогут тебе выбраться, так? У тебя есть немного денег на дорогу. Подумай как следует.

Ингрэм не ответил; глаза его были полны раздумий, но полоска запекшейся крови багровела, как печать на сухих губах.

— Ты думаешь, я тебя бросаю, — с горечью сказал Эрл. — Почему ты не скажешь этого? Скажи что–нибудь, черт возьми. Ты помог мне, а теперь я ухожу и бросаю тебя — ведь так ты думаешь, я же знаю. — Ингрэм ничего не сказал, Эрл подошел поближе и тихо произнес: — Так нужно, Самбо. Разве ты не видишь? Мы с Лори должны уехать. Я должен уехать с ней. Все, что я из себя представляю, заставляет меня так поступить. Мы уезжаем, чтобы спастись. Так уж устроена жизнь. Может быть, это отвратительно, но не я придумал правила. Ну скажи, разве я придумал это, Самбо? Разве я?

Эрл услышал свой голос, перешедший в крик. Он чувствовал, что слова клокочут у него в горле как грязь, которую он должен выбросить из своего тела.

— Не я придумал эти правила, запомни! Я ничего тебе не сделал. Ты не можешь меня осуждать. Я за тебя не отвечаю. Разве не так?

— Читайте книгу Господню, — старик произносил слова медленно и торжественно. — У него есть ответы на все. Не имеет значения, белый ты или цветной; здесь ты найдешь ответы на все.

Ингрэм был испуган и чувствовал себя больным, но более всего был удивлен — он не понимал ни Эрла, ни себя, и это казалось ему куда важнее, чем страх или болезнь.