Трофей для хоккеиста

И что я буду делать, если это мне слишком сильно понравится?

Я засыпаю в его футболке, и сны мне снятся яркие и бесстыдно порнографические, даже просыпаться не хочется. Как же хорошо, что сегодня наконец выходной!

Я сонно зеваю и тянусь к телефону, чтобы узнать, который уже час, но там меня ожидает сюрприз! Смс от банка о том, что на мою карту пришло сто тысяч от Владислава Владимировича Б. И лаконичная подпись к переводу: «на джинсы».

Я некоторое время безмолвно пялюсь на экран, как будто жду, что сообщение исчезнет, а потом со стоном падаю обратно на подушку.

Ну вот что это такое, а? Он совсем дурак?!

– Влад! – рявкаю я в трубку. – Ты что творишь?

– Привет, – у него такой отвратительно бодрый голос, как будто он уже успел с утра и на пробежку сходить, и в зале попотеть. А может и не как будто. – Ты о чем?

– Деньги!

– А что с ними не так? Мало?

– Ты издеваешься, да?

– Нет.

– Их много! Слишком много!

– Я на всякий случай отправил немного больше, – по голосу Влада слышно, что он и правда не видит во всем случившемся никакой проблемы, и именно это бесит больше всего. – Чтобы точно хватило.

– Влад, эти джинсы стоили восемьсот рублей.

– Поэтому и порвались так быстро, – усмехается он. – Купи в следующий раз подороже, а то я не всегда рассчитываю силу.

– Я заметила! – ядовито сообщаю ему, но моя злость уже утихла.

Тем более, что пока мы разговаривали, я уже отправила Владу обратно почти всю сумму. За вычетом двух тысяч. Так и быть, уговорил, куплю новые штаны чуть дороже. Хотя чтобы устоять перед его натиском, моей одежде нужны быть сшитой минимум из брезента, а на такие жертвы я не готова.

– Дело принципа? – через паузу спрашивает он, видимо, увидев мой перевод, и на этот раз я не слышу насмешки. Кажется, он вполне серьезен.

– Да.

– Ты из тех, кто в ресторане делит счет пополам и возвращает деньги за цветы?

– Нет, – я не знаю, как объяснить ему. – Одно дело – оказывать знаки внимания, а совсем другое – вот так давать крупную сумму денег. Не надо, пожалуйста. С деньгами все это выглядит совсем… совсем плохо. Не хочу чувствовать себя эскортницей. Понимаешь?

– Думаю, да. Какие планы на сегодня?

Он так быстро перескакивает на другую тему, что я даже не успеваю ничего придумать и говорю, как есть:

– Да ничего особенного. Умоюсь, позавтракаю, соберусь и к бабушке поеду.

– Далеко ехать?

– Ну да, это ж за городом, – отвечаю я, недоумевая.

– Хорошо, через час буду у тебя.

– Что? Зачем?!

– Отвезу тебя.

Я молчу, переваривая эту информацию, а потом тихо говорю:

– Влад, не переигрывай, пожалуйста. Не надо этого.

– Мне все равно сегодня нечем заняться. Через час у твоего подъезда. Не выйдешь, я сам за тобой поднимусь.

И кладет трубку, даже не подразумевая возможность отказа.

Эти центральные нападающие такие наглые… Прут напролом.

Впрочем, на машине в пансионат и правда ехать удобнее.

Глава 12. О ритуалах и суевериях

Один день отдыха для команды, и снова игра. Снова ребятам нужно максимально выкладываться на льду и рисковать быть размазанным об бортик. В общем, для тех, кто думает, что быть профессиональным хоккеистом – это сплошной праздник, у меня плохие новости.

Я пытаюсь расспросить у ребят, насколько сильные у нас сегодня соперники, но все только отмахиваются. Кажется, о таком не принято спрашивать. Ну или просто им не до меня: занимаются подготовкой к матчу.

Пока у наших идет «сухая» тренировка в зале, на льду катается приезжая команда в черно-зеленой форме. Потом они уходят, и на раскатку идут наши хоккеисты. Я наблюдаю за ними из технической ложи, кутаясь в куртку Влада, которую он мне по-хозяйски набросил на плечи перед тем, как переодеться в хоккейную амуницию. В сочетании с пятнами засосов, которые украшают мою шею, выходит очень красноречивый жест.

Я смотрю на Влада, который лениво рассекает лед, и вспоминаю наш вчерашний день. Он и правда отвез меня в пансионат, подождал в машине, хотя я предупреждала его, что могу там надолго задержаться, а потом встретил у ворот, не задавая лишних вопросов.

Я была ему за это благодарна, потому что каждый раз после посещения бабушки, которая по-прежнему не узнавала меня и, видимо, никогда уже не узнает, на меня наваливались тяжелым грузом бессилие и какая-то беспросветность. И обсуждать я это была не готова.

Мы сели в машину, но с дороги, ведущей в город, Влад неожиданно свернул куда-то в сторону и остановился на просёлочной дороге у березовой рощицы. Заглушил мотор, щелкнул ремнем безопасности и отодвинул сиденье назад до максимума. А потом перевел на меня взгляд своих прохладно-серых, неожиданно понимающих глаз.

– Иди ко мне, – позвал он.

И я пошла. Потянулась всем своим телом к нему, как к источнику жизни, как к полному антиподу того мира, в котором я только что была. Там царствовали старость, слабость и отчаяние, которые засасывали словно трясина. Там пахло лекарствами, болезнью и смертью. Здесь была жизнь. В его горячем мужском теле, в его терпком запахе, в его желании и силе. И я бросилась в него, в его руки, в его поцелуи, чтобы напомнить себе, что и я тоже – жива. Что мое тело и моя личность не истончаются, медленно распадаясь. Что, как бы я ни тянулась всем сердцем к уходящей от меня бабушке, моя жизнь продолжается. И я имею право на радость. Хотя бы на ее маленький кусочек.

Я сидела на коленях у Влада и целовалась с ним, яростно впиваясь в твердые умелые губы, я стонала, позволяя наглым ладоням забраться под свитер и сдвинуть чашечки бюстгальтера, я бесстыдно насаживалась на его член, кончала, захлебываясь криком, и оставила на его предплечье отпечаток своих зубов.

– Легче? – проницательно спросил Влад, когда я смущенно приводила себя в порядок после этого безумия.

Я неловко кивнула в ответ, и он отвез меня домой. И даже не намекал на продолжение вечера, хотя я, наверное, была бы не против где-то поужинать вместе. Или даже подняться ко мне, чтобы для разнообразия заняться сексом на кровати, а не в душевой или в машине. Но Влад ничего не предложил, а я не хотела ему ничего навязывать.

На этой ноте вчера и разошлись.

Я не отрываю взгляда от мощной фигуры с номером тринадцать на спине и гадаю, хватило ли ему вчерашнего секс-допинга. Будет ли он как-то иначе сегодня играть или это все вообще никак не связанные вещи?

Раскатка наших ребят заканчивается, до игры остается полчаса. Я отлучаюсь в туалет, потом переодеваюсь в толстовку с эмблемой команды, как у всей технической службы и у всего тренерского состава, а затем иду к раздевалке наших хоккеистов, откуда они уже выходят с мрачной решимостью на мордах. В этот момент все они кажутся удивительно похожими друг на друга, как игрушечные солдатики из одного набора.