Тролли и легенды. Сборник

— Вон там они собираются, — прошептала девушка со звездами. — Вон там они замышляют что-то за нашими спинами. Но недолго им осталось.

Я наконец обернулась к ней. От возбуждения ее бледные щеки слегка раскраснелись. Полные губы надулись в нетерпеливой гримасе. Ее красота и святого бы тронула. Но позади нее… Она придвинулась. Я отступила. За ее спиной возвышались три десятка высоких черных крестов, тех самых, что были изображены на четвертой панели алтарной композиции. На каждом из них агонизировало по ужасно изуродованному человеческому телу. В лунном свете я узнала некоторые из них. Я видела их фотографии всего несколько часов назад в поезде, привезшем меня из Кольмара. То были немецкие солдаты, перебитые во время последней войны. В реальном мире они скончались уже более пятидесяти лет назад. Их убили тролли Элоизы, и именно поэтому ни один из партизан не взял на себя ответственность за эту бойню. Но в этом переходном мирке, меж нашей реальностью и реальностью алтарной картины, они страдали целую вечность. Столетие за столетием их распинали на горе. Каковы бы ни были их преступления, я не могла не испытывать к ним сострадания. Должно быть, Элоиза почувствовала это и заставила меня повернуться к ней.

— Они заслужили свою судьбу, — убеждала она меня. — Так же, как предатели из Брога заслужили свою.

Ее янтарные глаза сверкали, и даже сильнее, чем при нашей первой встрече. Наконец-то я поняла, откуда в них такая живость. Это была ярость приговоренной ведьмы, дикое торжество повелевания Природой. Это было неистовство короля троллей, это его ненависть к людям и их городишкам заразила девушку со звездами. Один за другим в горе просыпались гиганты тьмы, титанические черные тролли вытягивались к небосводу. Пихты на склонах задрожали. Из лесов вспархивали стаи птиц. При виде такого зрелища я потеряла дар речи. Тролли принялись молотить по вершине перед нами. От скалистой стены отрывались глыбы камня и с грохотом сыпались на мост в долине, перекинутый через реку внизу. Под обвалом мост рухнул, а с ним вместе изрядный кусок дороги. Элоиза импульсивно схватила меня за руку. Ее жгучая энергия хлынула в мои вены. Я вдруг почувствовала на кончиках пальцев троллей, будто небывалых, чудовищных марионеток, соединенных с моими мышцами, с нервами, с кожей. Ощущение было невероятным. Я никогда не бывала такой сильной, такой цельной.

— Давай же, — зашептала Элоиза, — распорядись ими.

Как в забытьи, я подняла руку. Тролли напротив меня воздели руки к луне. Я сомкнула пальцы, и они в ответ сжали кулаки. Я подумала: «бей», и они во всю мощь хватили по скале. Отдача отозвалась во всем моем теле. Я отшатнулась, тяжело дыша, и чуть не упала на грудь Элоизе, а тем временем внизу осыпь захватила новый участок асфальта. Девушка со звездами разразилась смехом за моей спиной, легким заливистым смехом.

— В городок! — крикнула она мне с детским ликованием. — Теперь отправляй их туда!

Она схватила меня за плечо. Ее прикосновение наэлектризовало меня даже сквозь слои моих свитеров и парку. Она направляла мои движения, поворачивая меня в сторону Брога, кукольной деревни, чьи окна сверкали внизу… Тролли двинулись тяжелой поступью. Глаза Элоизы лихорадочно, нечеловечески пылали. Сердце в ее груди застучало сильнее. Я уже слыхала этот ритм — раньше, в подвале. Это уже не ее сердце, внезапно осознала я. Это сердце короля троллей.

Я закричала:

— Нет!

Не размышляя, я изо всех сил оттолкнула ее. Она рухнула в пустоту. В следующую секунду все снова изменилось. Я снова оказалась в склепе. На земляном полу, в нескольких шагах от меня, с трудом поднималась на ноги Элоиза. Ее длинные светлые волосы упали вперед и закрыли ее профиль, копируя вторую панель алтаря. Ее прекрасное лицо под этим золотым занавесом исказила ядовитая гримаса.

— Ты спохватилась слишком поздно, — усмехнулась она. — Теперь никто не сможет их остановить.

Земля под нашими ногами уже содрогалась от шагов чудовищ. Позади нас сердце короля-статуи билось все быстрее и быстрее, оживленно, торжествующе. Король троллей… Я не собиралась позволять ему хохотать над нами из-под покрова тьмы. Дрожь усиливалась, тролли приближались. Шатаясь, я отправилась к стеллажу за лопатой. Не то чтобы я всерьез надеялась повредить статую лопатой для снега, но мне требовалось по чему-нибудь лупить, как-то сражаться, выплеснуть всю накопившуюся злую энергию.

Я пристроила фонарь на полке и развернула его лучом в сторону ниши. Затем, схватив свое оружие обеими руками, я ударила статую так яростно, как только была способна. Удар эхом отозвался в трапециевидных мышцах, руки дрогнули. Я ухватилась покрепче, нанесла второй удар, затем третий. Ярость заглушила боль в мышцах. К моему изумлению, статуя пошла трещинами, камень поддался моим усилиям. Из ран короля потекла какая-то липкая слизь, от тошнотворного запаха которой меня затошнило. Я сдерживала рвотные позывы, не переставая колотить. Вскоре статуя развалилась до основания, обнажив внутри своей груди странный мягкий коричневый орган — вне всякого сомнения, сердце, — слабо бьющийся в луче фонаря. Я раздавила его каблуком.

Сотрясения земли утихли. Тролли пропали. Город был в безопасности. Я обернулась к Элоизе. Та бросила на меня тяжелый укоризненный взгляд. Однако, когда я подошла к ней, не уклонилась. Я провела кончиками пальцев по тонким линиям ее щеки.

— Ты заслуживаешь лучшего, чем вот это, — заверила я ее.

Я так и не узнала, поняла ли она меня. Потому что после этого доброго напутствия усталость взяла надо мной верх. Я рухнула на землю и провалилась в глубокий сон.

* * *

Я пробудилась в алтарной комнате — как и несколькими днями ранее, первого января. Как и первого января, события минувшей ночи казались мне реальными лишь наполовину. Я заметила следы грязи на коленях своих джинсов и легкие царапины на руках. Плечи и руки сильно ломило. Действительно ли мне довелось увидеть пробуждение троллей в горах? Сражаться с каменным королем в склепе? А люди в городке, они-то почувствовали сотрясение земли под шагами своих кошмаров? Слишком много вопросов крутилось у меня в голове. Я отмахнулась от них. Скоро я получу ответы. Я посмотрела на своем телефоне, который час. Был полдень, воскресенье. Я вышла из музея, прикрепив на двери табличку «Закрыто по техническим причинам». Тяжело ступая, зашагала к гостинице.

Когда я толкнула дверь, звякнул колокольчик. Настало время аперитива, и заведение было переполнено. Я избегала смотреть на посетителей. Прежде всего мне нужен кофе. Я уселась к стойке, мои измазанные землей джинсы бросались в глаза среди выходных нарядов. В телевизоре над стойкой показывали региональные новости. Размытые снимки рухнувшего моста, сделанные, вероятно, с вертолета. Избавив меня от необходимости заказывать, хозяин сам поставил передо мной двойной кофе.

— За счет заведения, — сказал он с легкой улыбкой сообщника.

Я подняла голову. Я заметила, что все посетители, все жители Брога, все мои друзья смотрят на меня. В их глазах я прочла признательность, согревшую мое сердце, и кое-что еще — некую сопричастность, взаимопонимание, которое не выразить словами. Тогда я поняла, что прошлая ночь не приснилась. Отныне я была такой же частью городка, как и любой другой местный житель. Я стала одной из них. Я вдохнула запах свежего кофе и горящих в очаге дров. За соседним столом в знак приветствия подняли бокалы учительница Сильвия с ее женихом, вскоре за ними последовали Винсент, Кристель, Матье и все остальные… С увлажнившимися глазами я подняла свою чашку в ответ. Затем сделала глоток обжигающего кофе, наслаждаясь его знакомым резким вкусом. Снаружи на горе шел снег. Внутри было хорошо. Я наконец была дома.

Ямадут Кассандра О’Доннелл

Тень мгновенно исчезла. Вздохнув, Леонора неторопливо двинулась по тропинке. Этот был решительно упрям, как мул. Обычно троллей бывало не так уж трудно переубедить. Они грубы, тупы и непокорны, но в конце концов всегда соглашались ступить на Бел’азат, поле душ. Только этот явно вознамерился помотать ей нервы. Леонора пыталась утешиться соображением, что это часть непредвиденных трудностей профессии. В конце концов, провожать души в царство мертвых — задача отнюдь не из легких. Особенно для ямадута ^[17] , еще не получившего холодного поцелуя Хелы. Ямадута, который все еще одной ногой стоял в мире живых.