Тролли и легенды. Сборник

Она начала с того, что впилась когтями левой руки в бок зверюги, чтобы не оказаться сброшенной, затем достала из ножен на поясе покрытый символами серебряный нож, и тут же принялась кромсать и рвать плоть своего противника с нечеловеческой силой и скоростью. Животное разразилось пронзительными криками, каждая из ран тут же начинала истекать зеленой вязкой жидкостью, но ямадутка продолжала наносить удар за ударом, пока насекомое не рухнуло совершенно. Тогда, осознавая, чувствуя, что противник представляет уже мизерную опасность, она спрыгнула на землю, оборотилась к зверю, подняла руки и одним стремительным движением оторвала ему голову.

— Ну вот!... Это не так уж и сложно. Противно, — она чуть поежилась, глядя на вязкую жидкость на своей руке, — но не сложно...

Затем она повернулась к троллю, который изумленно уставился на нее:

— Скажи, это был уникальный образчик или...?

— Нет. В туннелях их много, — отверг предположение тролль.

Ямадутка вздохнула.

— Как же тебе удалось продержаться так долго?

Тролль пожал плечами.

— Избегая их. И уважая границы их территории.

Леонора не удержалась от улыбки.

— Логично.

А потом небрежно добавила:

— Ну что, пойдем?

Глаза тролля загорелись паническим блеском:

— Куда? Куда ты собралась меня вести?

— Зачем задавать вопрос, на который уже знаешь ответ?

Тролль не пытался протестовать. Это было бессмысленно. Он уже давно перекрыл отведенный ему срок, и порядком. Ямадутка не передумает. Она вот-вот хладнокровно убьет его без малейшего сожаления.

— Тогда для чего было меня спасать? Почему просто не дать Энгаре убить меня? — спросил он охрипшим от страха голосом.

Она пожала плечами и лаконично ответила:

— Я тебя не спасла.

Он нахмурился и бросил на нее настороженный взгляд:

— Не понимаю.

Она возвела глаза к небу, а после указала на большое, белое, волосатое, окровавленное тело, лежащее на земле.

Тролль медленно приблизился к нему, затем нервно передернулся:

— Что за...?

Нет. Нет, этого не может... это же не...

Ямадутка скривилась и виновато улыбнулась:

— Прости.

Потом взяла его за руку, пока он продолжал в оцепенении смотреть на тело, и добавила со вздохом:

— Но они, эти букашки, и правда очень быстры...

Только плохих парней Жан-Люк Маркастель

— И вы позволили ему уйти? — переспрашивал раз двадцатый, наверное, этот тип — как он там назвался? Ах да, Жавер ^[18] , для человека из IGN ^[19] другого имени и не придумаешь. Ему просто предопределено свыше было — все время задавать один и тот же вопрос.

Инспектор Бенжамен Мазель, сидевший на неудобном стуле, который он обычно отводил подозреваемым, поерзал. Он просидел там уже более двух часов и в буквальном смысле отсидел всю задницу.

Этот зануда, явившийся из Клермона — по ту сторону гор, два часа езды, да по скверной дороге, причем особенно надо учесть, что прошлой ночью шел снег, а все эти полупарижане приходили в панику при мысли заблудиться в «сраной глухомани» — был не в лучшем из настроений.

И теперь этот хмырь за то, что отважился бросить вызов паршивому климату и явился провести пару дней с деревенщинами посреди самой что ни на есть зимы, заставляет дорого платить его, Бенжамена. Только взглянув на него — худого как палка, с поджатыми губами, — было ясно, что даже славным трюффадом^[20] его не умаслишь. Желчная личность… Хуже некуда.

— Не он это был, говорю вам… — устало повторил Бенжамен.

Его взгляд, отвлекаясь от плоского лица и лысины приезжего, упал на окно и на мгновение устремился к белой вершине Пюи-Курни и ее одинокому кресту, храбрящемуся перед густыми облаками, отяжелевшими от снега.

А приезжий, сняв толстенные очки, устроившиеся на его носу, и добросовестно протирая их влажной салфеткой в длинных исхудалых пальцах, спросил:

— На каком основании вы так категоричны?

Бенжамен, который от этих разбирательств начинал уставать, на миг задумался о пьянящей возможности сказать приезжему «да пошел ты» и выйти из комнаты, хлопнув за собой дверью. Взвесив полученное от этого удовольствие и навлекаемые на себя неприятности, он решил, что оно того не стоит.

Ему следовало найти объяснение… что-нибудь такое, что удовлетворило бы ограниченный, приземленный умишко этого надутого придурка.

А пока он его искал, память снова вернула его к событиям, разворачивавшимся сорок восемь часов назад… Эти события навсегда поколебали его устои, всколыхнули его тихий маленький мирок пьянчуг и потасовок между регбистами, где самыми будоражащими из свалившихся на него дел были какие-то исключительно идиотские преступления. Например, то, стыдливо охарактеризованное как «на почве страсти», когда обманутый муж, вернувшись из бистро, где нашел вдохновение на дне бутылки белого, взял ружье и завалил супружницу, а после взял пиво и уселся смотреть матч в ожидании, пока придут его повязать.

И плюс — каждый субботний вечер — мелкие подленькие выходки каких-нибудь тупиц, которые плохо кончались… Хроники рутинной грязи, что повседневно сопровождала человечество с самого его зарождения.

Только на этот раз все было по-другому… На этот раз дело вышло на уровень повыше, если так можно выразиться. Пересекло порог и поднялось на новую ступень, и отнюдь не в хорошем смысле.

Тут инспектору Бенжамену Мазелю, который подустал от нетрезвых признаний привычных субботних пьяниц, изливающих душу, будто на исповеди, пришлось отрабатывать жалование…

* * *

Когда позвонил охотник и сообщил, что обнаружил тело какой-то девчушки, Бенжамен сразу понял, что столкнулся с чем-то серьезным — таким, что еще заставит его заскучать по субботним алкашам и ерундовым кражам.

* * *

Было уже почти семь вечера. Темнело, и ему хотелось одного — это вернуться домой, принять хорошего пива, может быть, заказать пиццу в «Вивале»^[21] («Ларзак» с сыром рокфор, его любимую) и слопать ее вульгарно и неряшливо, как подобает закоренелому холостяку, отправив мозги в спящий режим и пялясь в очередную дебильную мыльную оперу.

Но голос того малого в телефоне — взрослого мужика средних лет — звучавший так, будто тот на грани слез, расшевелил в нем инстинкт, живущий в каждом копе от Парижа до Токио.

Шло к тому, что все будет скверно.

Оказалось — он еще занизил планку.

Он отправился на место происшествия — в лес невдалеке от старой дороги, соединявшей Орильяк с Сен-Симоном. Красивое местечко, куда забредали в основном отдельные любители прогулок да велосипедисты. Вы шли вдоль реки, мимо садовых участков с их премиленькими домиками, затем поднимались по лесистому крутому взгорку и проходили через ферму, чтобы оказаться перед симпатичным маленьким каменным замком. Здесь в любое время года можно встретить целые семьи, от патриархов до детворы, вышедших на воскресную прогулку.