Трон Знания. Книга 4

— Благовония задурманили ей разум, — сделал вывод Иштар.

— Я покажу. Только вам. В храме есть укромное место?

Под пристальными взглядами служителей, Шедара и Альхары они пересекли зал, вошли в потайную дверь, расположенную в нише, миновали коридор и оказались в комнатке без окон. На столе рядом со стопкой старых книг стояла керосиновая лампа. Неподвижный огонёк отбрасывал скудный свет на каменные стены и низкий потолок.

Иштар походил на изваяния воинов на фасаде храма. Хёск находился не здесь — смотрел в пустоту, явно обдумывая, как выбраться из сложной ситуации. Малика повернулась к ним спиной, уткнулась лбом в холодный камень и подняла юбку до талии.

На её пояснице не просто письмена. По телу бегут строчки, бледнеют, на их месте возникают новые фразы на разных языках и наречиях. Малика не могла их прочесть и, тем более, запомнить, но чувствовала, как ежесекундно раздвигаются границы её сознания, и понимание многих вещей возникает непостижимым образом из ниоткуда.

— Что это? — после долгого молчания спросил Хёск не своим голосом.

— Бог пишет о своей любви ко мне. Учит меня и наставляет.

— Как ты это читаешь? — произнёс Иштар.

Вздрогнув от прикосновения пальцев к голой спине, Малика опустила подол платья и повернулась к Иштару лицом:

— Никак. Просто чувствую. Понимаю смысл. Я не знаю, на каких языках написаны фразы, хотя знаю восемнадцать языков.

Иштар прислонился спиной к стене, уставился в потолок:

— Всевышний покинул меня. В один миг я теряю тиару, трон, Ракшаду и смысл жизни.

— Убеди остальных провести ритуал имени без посвящения в веру, — сказала Малика.

— Ты не сможешь нас обмануть, — откликнулся Хёск.

— Я не собираюсь лгать.

— Хорошо, шабира. Тебе сообщат о нашем решении.

Заложив руки за голову, Иштар прошёлся по комнате. Остановился напротив Малики:

— Хёск! Оставь нас.

— Иштар…

— Подожди снаружи!

Верховный жрец скрылся за дверью.

— Мне заново пришлось привыкать к Ракшаде, — проговорил Иштар.

— Да… — кивнула Малика. — Здесь всё по-другому.

— Я никак не мог понять, чего мне не хватает, и только сейчас понял. — Иштар расстегнул зажим на шее Малики и снял с неё чаруш. — Мне не хватало твоих глаз. Я рад, что ты отказалась от проведения ритуала чести, иначе я не смог бы видеться с тобой наедине.

Дорога во дворец показалась неимоверно долгой. Покачиваясь на носилках, Малика боролась с жаждой, головокружением и тошнотой. Когда Альхара откинул полог паланкина, она с трудом сползла с кресла и, волоча ноги, побрела по нескончаемой анфиладе комнат.

— Ну, наконец-то! — проговорила Галисия, сидя перед сундуком с карандашом в руке. — Где была?

Малика стянула с головы накидку:

— Хочу пить.

Кенеш кинулась к подоконнику, на котором стояли стаканы и кувшин.

— На тебе лица нет! — воскликнула Галисия. — Ты заболела?

— Наверное. Не знаю.

Малика залпом выпила два стакана воды и здесь же, в гостиной, упала на подушки. Весь вечер и всю ночь её мучили кошмары. Чёрные птицы, размахивая огромными крыльями, пытались вонзить ей в глаза загнутые клювы.

Часть 05

***

Адэр осторожно провёл ладонью по матерчатому переплёту тетради. Как-никак документу сто лет. Потускневшая надпись на обложке гласила: «Первый свидетель».

— Ты уверен, что это не религиозный трактат?

Кебади пожал плечами:

— Мой дед молился от случая к случаю, а перед смертью отказался от исповеди. Разве так ведут себя глубоко верующие люди?

С той минуты, как Адэр взял тетрадь, летописец не сводил с него глаз. В присутствии правителя он обычно чувствовал себя свободно. Снимал очки, доставал из ящика фланелевую тряпочку. Иногда забывал о важном госте и что-то выводил пером на листах толстой книги. Кебади не нервничал, даже когда вытаскивал из тайника документ, свидетельствующий о причастности его деда к поджогу библиотеки. Сегодня в позе и взгляде старца сквозила непривычная тревога.

— Если бы не вы, пропал бы труд моего деда, — проговорил летописец. — Не знаю, чем вас отблагодарить. Я богат только книжной пылью и сединой.

— Пыль и седину оставь себе, — улыбнулся Адэр и открыл тетрадь.

Страницы были испещрены почерком либо слепого, либо безумца, который написал текст, затем забыл и сверху написал ещё пару текстов. Строчки заползли друг на дружку, буквы переплелись, фразы местами смазались: чернила не успели высохнуть, а тетрадь закрыли.

— Страницы все на месте? — спросил Адэр, пытаясь разобрать хоть слово.

— Да, мой правитель. Даже закладка не потерялась.

— Закладка? — удивился Адэр.

Кебади дал ему листок, сложенный ширмочкой. Адэр аккуратно растянул её. Этот лист вырвали из какого-то журнала: в уголке номер, цифры и даты в два столбика. Существование закладки отметает подозрение о забывчивости деда: он отмечал страницу, на которой закончил писать. Значит, неразбериха в текстах была сотворена осознанно.

Адэр вложил закладку в тетрадь:

— Расскажи о Страннике.

Кебади запахнул на груди вязаную кофту:

— Он живёт на острове.

Адэр изогнул бровь. Не тронулся ли старик рассудком, проводя дни и ночи в архиве? Ни семьи, ни друзей. Собеседники — книги и свитки.

Кебади заправил за ухо седую прядь:

— Можете считать меня полоумным, но на протяжении четырёх веков правители династии Грассов перед коронацией отправлялись к Страннику на остров.

— Вплавь?

— В лодке из Пьющего дерева.

Адэр потёр подбородок. Пьющее дерево… Он где-то его видел. У климов. Точно! Их поля и сады разделены на квадраты посадками Пьющего дерева. Тиваз, бывший староста климов, рассказывал, что во время дождей дерево вбирает в себя воду, а при засухе отдаёт влагу почве и становится хрупким как скорлупа.

Адэр ждал, что летописец улыбнётся и скажет, что пошутил, однако на морщинистом лице ни одна чёрточка не дрогнула.

— Где находится остров?

— В море.

Адэр похлопал тетрадью по колену и вновь уловил встревоженный взгляд старика. Если тетрадь уронить, а Парень разорвёт её в клочья — Кебади упадёт замертво?

— Мне вытягивать из тебя каждое слово?

— Остров находится в Тайном море. Что ещё надо сказать?

— Я видел навигационные карты, — произнёс Адэр, подавляя злость. — В водах Грасс-Дэмора один остров — Ориенталь.