Трон Знания. Книга 5

Адэр еле сдержал усмешку. Отец взошёл на престол в шестнадцать лет, подтянул к себе молодое поколение и метлой вымел стариков из Совета.

— Если Эйру изберут королевой… — еле слышно произнёс Трой.

Моган резко наклонился и хлопнул ладонью по столу:

— На троне Тезара плебейки не будет. Это говорю я, Моган Великий.

— Остановитесь, — сказал Трой вкрадчиво.

— Уйдите, Ваша Светлость! — повысил голос Моган.

— Вы меня прогоняете?

— Вы видите здесь старших советников? — Моган посмотрел по сторонам. — Я не вижу. Так почему вы здесь?

— Я пригласил, — сказал Адэр.

— Не надо за меня заступаться, Ваше Величество, — произнёс Трой и поднялся с кресла.

— Ваша Светлость, останьтесь, — попросил Адэр. — Это не единственный вопрос, который мы обсудим.

Немного помедлив, Трой сел.

Адэр открыл папку с документами, закрыл. Они затеяли какую-то игру. Расхождение во взглядах — это не просто так. Что они задумали?

— Кто желает признать независимость Дэмора? — спросил Адэр.

Заседатели молчали, с равнодушным видом взирая в пустоту. Иштар сидел, откинувшись на спинку кресла и соединив перед собой кончики пальцев. Самонадеянная, высокомерная поза.

— Следующий вопрос, — начал Адэр.

— Я признаю Дэмор, — откликнулся Толан IV.

Король Росьяра, видный, строгий. Его сыну Толану досталась внешность отца, но внутренним содержанием он пошёл в сластолюбивого деда по линии матери. Когда-то Толан IV назвал себя звеном в цепи. Говорил: «Куда «Мир без насилия», туда и я». А через месяц втихомолку прислал в Грасс-дэ-мор гуманитарную помощь.

— Может, объясните свою позицию? — прозвучал недовольный голос.

— Мне понравилась игра в орлов и цесарок, — сказал Толан IV и еле заметно кивнул Адэру.

Великий передёрнул плечами:

— Странное объяснение.

— Я тоже признаю Дэмор, — проговорила королева Маншера. — Считайте это женской солидарностью. Плебейке всё равно не взлететь, зато моя совесть будет чиста.

— Я признаю Дэмор, — отозвался князь Викун. — Мои предки на протяжении века помогали народу, проживающему на полуострове. Этот народ достоин свободы.

Дэмор признали ещё несколько королей. В итоге набралось тридцать два голоса. Адэр не сдержал улыбку. Для независимости страны голосов мало, но вполне достаточно, чтобы не чувствовать себя в этом обществе изгоем.

Адэр встал и произнёс высокопарным тоном:

— Люди у руля влияют на путь вселенной и входят в формулу единства. Колебания единства дают волны, формула искривляется, смешивает вопросы и вихри. На этом построена вселенская власть. И если я ношу герб с орлом — это не значит, что я сын Великого, а не мужчина.

Обвёл королей взглядом:

— Может показаться, что я изъясняюсь образно. Кто-то сейчас пытается найти смысл в моих словах. Не пытайтесь, смысловой нагрузки нет. Так говорят люди во время приступов психического расстройства, которое называется «шизофазия».

Двинулся вокруг стола, задержался возле кресла Лекьюра Дисана:

— Ваше Величество! Это вы или двойник? У настоящего короля на лице оспины, сейчас на вашем лице слой пудры.

— Адэр! Что вы себе позволяете? — возмутился Трой.

Артист с большой буквы!

— Если вы двойник, — продолжил Адэр, — передайте королю, что я не намерен откладывать женитьбу на Луанне. После моей коронации мы сыграем скромную свадьбу. И первым делом, после свадьбы, я прикажу вскрыть могилу наследного принца Норфала и посмотреть, кто лежит в гробу.

Застыл, старясь не выдавать волнения. Он доверился наитию Эйры. Чувственное восприятие никогда её не подводило.

— Адэр! — воскликнул Моган. — Это возмутительно!

Иштар постучал пальцами по папке. Лекьюр Дисан посмотрел на папку, провёл ладонью по губам:

— Я король Патрикурама.

— Говорите, пожалуйста, громче, — попросил кто-то.

— У меня не было приступов. Приступами страдал мой сын.

Лица королей вытянулись.

Адэр быстро вернулся на место, чтобы иметь возможность проследить за реакцией каждого человека, сидевшего за столом.

— С кем я общался, когда приезжал к вам в гости: с Норфалом или с его двойником?

— По-разному.

Во рту появилась горечь. Близкий друг поступил с ним подло. Вынудил проявлять искренние дружеские чувства к подставному лицу, обнажать душу, признаваться в слабостях и грехах.

— Я не заметил, — сказал Адэр.

Лекьюр неопределённо пожал плечами:

— Двойник прошёл хорошую подготовку.

— У Луанны тоже есть двойник?

— Мне надо на воздух, — проговорил Лекьюр и поднялся.

— У Луанны есть двойник? — прозвучал голос Великого.

Лекьюр сел, вцепился в подлокотники кресла, поднял голову. Лицо серое, в глазах смесь стыда и злости.

— Был. Пока девица не упала в обморок. Слуги не предполагали, что принцесса может находиться в двух местах одновременно: во дворце и в усадьбе. Позвали местного доктора, тот сказал: беременна. Даже успел анализы сделать.

— Вы отправили ко мне Луанну, чтобы она поддержала меня после смерти Вилара Бархата, — промолвил Адэр. — Как же неосмотрительно. Ах, да… она надеялась зачать настоящего ребёнка. Интересно, если бы я не устроил ей медицинский осмотр, вы бы женили меня на двойнике? Да? Я бы приносил клятву верности распутной девице?

Пришла очередь Могана провести ладонью по лицу.

— Куда ты смотрел? — обратился он к Трою.

— Туда, куда вы приказывали мне смотреть.

— У Луанны были приступы шизофазии? — поинтересовался кто-то.

— Нет. Но двойника завели. На всякий случай. После смерти Норфала…

— А что с ним произошло на самом деле? — подключился к допросу Толан IV.

Лекьюр долго рассматривал роспись на стенах. Наконец признался:

— Он срезал себе лицо.

— Что вы такое говорите? — произнёс Адэр и прижал ладонь к груди; сердце вылетело и забилось где-то вне тела.

Он надеялся, что Норфал жив. Надеялся увидеть его хотя бы разок.

— Я не знаю, почему он сотворил с собой… — сказал Лекьюр, задыхаясь. — Он закрылся в ванной и просто срезал лицо. Прожил ещё два дня, был под сильными лекарствами. Его не удалось спасти. Хочу выйти на воздух.

— Сидите! — приказал Моган.

Герцог Кангушар выглянул в коридор. Через минуту поставил перед Лекьюром стакан с водой.

Толан IV потёр мочку уха:

— Как, вы говорите, называется эта болезнь?