Трон Знания. Книга 5

— Когда-нибудь я тебя убью. И никто не обвинит меня в содеянном.

— Обвинит. Мун.

— Я найду с ним общий язык.

— Ориенты упрямый народ. Их не так просто склонить на свою сторону.

— А тебя.

— Я всегда на вашей стороне.

Адэру захотелось положить ладонь ей на затылок, прижаться лбом к её лбу. Так захотелось, что заныли мышцы рук, но Адэр спрятал руки за спину:

— Йола ничего не говорил перед тем, как уйти?

— Нет. Ушёл тайком.

Не желая сидеть на месте и ждать, Адэр позвал Эйру на прогулку. Злость на неё ещё не иссякла, однако оставлять её в брошенном селении было опасно. Тем более что климы тоже засобирались в поход за целебными растениями. Пришлось навязать им ориентов Йола и защитников, хотя климы упирались. «Ну закричит морской народ, ну лопнут у нас перепонки, ну хлынет кровь, и что? — говорили они, заталкивая в сумки тряпичные мешочки для трав. — Мы не чувствуем боль. Вытрем кровь и пойдём дальше, а потом уж разберёмся, что делать с ушами».

В итоге климы, ориенты и два десятка защитников потопали в одну сторону. Адэр, Эйра, Парень, охранители и оставшиеся защитники направились в другую сторону. За ними увязался Хо. Охранители хотели его прогнать, но Адэр предположил, что молодой островитянин всё равно станет следить за ними. Лучше пусть будет на виду.

Эйра упорно притворялась, что не понимает язык морского народа. Речь Хо взялся переводить Луга.

Ступая между деревьями и папоротниками, Адэр смотрел по сторонам. Природа удивляла цветовой гаммой. Если бы не тяжёлые мысли — почему Йола увели подальше от правителя? — Адэр смог бы в полной мере насладиться видом. А так, будто разглядывал картинки в книге или фотографии в журнале.

— Что-то подсказывает мне, что у вас нет детей, — сказал Хо, шагая между Лугой и Адэром.

— Я не женат, — ответил Адэр и, вытянув руку, обратился к Эйре: — Смотри, какая стрекоза. Никогда не видел у стрекоз алые крылья.

— Мои зёрна прорастают, а ваши вылетают в пустоту, — промолвил Хо.

Адэр подавил недовольный вздох. Какое дело этому рыбаку до его зёрен? Покосился на Лугу:

— Ты правильно перевёл?

Вместо охранителя ответила Эйра:

— Правильно.

— Скажи ему, что у меня нет жены, — велел Адэр Луге. — А дети, рождённые вне брака, мне не нужны. И скажи так, чтобы он прекратил задавать бестолковые вопросы.

Выслушав перевод, Хо улыбнулся:

— А пора бы. Пора. Человеческий век недолог. — И принялся болтать, не заботясь, что Луга еле успевает переводить и объяснять.

Островитяне не использовали слово «селение». Ориенталь называли городом, хотя здесь нет дорог и улиц, нет каменных домов и общественных заведений. Люди возводили хижины там, где им нравилось, и занимались тем, к чему лежала душа: ловили рыбу, выращивали бобы, просо либо растения, из которых получали прядильное волокно или масло.

Селились семьями или сбивались в общины. Ориентиром поселения служили достопримечательности: рогатое дерево, рыбий утёс, роща близнецов, и ещё великое множество уникальных мест. Остров был исхожен вдоль и поперёк, и об этих местах все знали.

Ориенталь был поделён на участки, которыми заведовали старейшины: решали споры островитян, руководили общественными работами, распределяли еду и одежду. Считалось в порядке вещей пускать в дом чужого человека, кормить его и обстирывать до тех пор, пока он сам не захочет уйти.

В Ориентале всё считалось общим: море, земля и то, что она родила, рыболовецкие судёнышки и лодки. Кто угодно мог взять их и выйти в море. Ремонтом занимались сообща.

Адэр хотел купить жемчуг, а теперь задумался: куда островитяне побегут с деньгами? Здесь нет ни торговли, ни господ, ни слуг, ни запросов. Ни производителей, ни потребителей — в глобальном смысле слова. Ориентам нравился образ жизни, который они вели. Их устраивала нищета.

И, как сказал Хо, они сейчас даже жемчуг не ловят. Мол, кому он нужен? А раньше был нужен. Они везли его в Грасс-дэ-мор, ориенты с побережья продавали жемчуг дворянам, на вырученные деньги приобретали лекарства и предметы первой необходимости и отправляли в Ориенталь. С чего теперь едят и пьют местные жители? И зачем им лекарства, если остров — это лечебный край?

Выслушав вопрос о лекарствах, Хо ответил:

— Раны не подсыхают и не заживают. Ступни, стёртые о кораллы, не заживают. Порезы рыбами-бритвами гноятся. В бритвах яд.

Эйра прошептала:

— Надо было взять побольше посуды. У них нет постельного белья, полотенца изодраны. Надо было взять гвозди, керосин и лампы. И детям игрушки.

В трюмах шхун стояли ящики с мылом и мотками капроновой нити, с посудой и тканями, с антибиотиками, мазями и бинтами. Но это подарки. Их на всех не хватит. Йола говорил, что тридцать лет назад в Ориентале жили порядка двадцати тысяч человек. Сейчас их, несомненно, больше. Чтобы улучшить их быт, надо начинать с нуля и вкладывать, вкладывать… А жемчуг они не ловят. Скорее всего, жемчуга нет.

После полудня путники вышли из леса и двинулись по пологому склону холма, покрытого чем-то похожим на мох. Под ногами чавкало, голову припекало, по лицу струился пот. Парень хватал пастью брызги, вылетающие из-под допотопной обуви Хо, шагающего немного впереди основной группы.

Драго дал Эйре платок. Талаш помог ей обмотать голову и завязать на затылке узел. Адэр взял протянутую охранителем бутылку с водой. Делая глотки, украдкой наблюдал за ракшадом.

Талаш выглядел устрашающе и в то же время чем-то завораживал: груда шоколадных блестящих мышц, на руках тёмно-фиолетовые татуировки, мощная шея, густые иссиня-чёрные волосы, затянутые в хвост, выразительные губы и глаза. И внимательность к женщине, похоже, им не чужда. Но как они могут ходить в кожаных штанах, там же, наверное, всё сопрело. Иштар тоже ходил в коже зимой и летом. А ведь в Лунной Тверди намного жарче, чем в Грасс-дэ-море.

— Талаш, — промолвил Адэр. — В Ракшаде такое же небо, как здесь?

— Ночью — да, — прозвучал низкий голос.

— А воздух?

— Нет.

Сделав глоток, Адэр покосился на Эйру. Ну и зачем она говорила о воздухе? Думала, он не знает, что в Лунной Тверди дожди идут в сезон штормов? Влаги хватает на месяц, не более. И в оазисах не так влажно.

— А мне кажется, что иногда здесь пахнет Ракшадой, — заметил Драго.

— Точно, — произнёс Луга. — Я пару раз просыпался ночью и холодел от ужаса: «Боже! Я в Ракшаде!» Но чем пахло, спросонья не понял.

— Лаймом, — откликнулся Мебо.

— Точно! — обрадовался Луга. — Но запах немножко другой.

— Аромат лайма — это священный аромат, — проговорил Талаш. — Это аромат Иштара.

Делая глоток, Адэр поперхнулся. Чёрт… Ну и зачем он спросил? Прокашлявшись, бросил бутылку охранителю и дал знак Хо двигаться дальше.

Сделав несколько шагов, поинтересовался:

— А куда мы идём?

Запоздалый вопрос. Его следовало задать, как только они покинули селение, клан, лежбище — как островитяне называют место, где они живут?

Луга вытер лицо ладонью и перевёл фразу.

Оглянувшись, Хо подтянул край платка на лоб:

— Я покажу, где лежат жемчужницы.

Выслушав перевод, Адэр решил, что Луга что-то перепутал. Жемчужницы в море, а островитянин ведёт их в другую сторону от моря. Вдобавок ко всему они идут в гору.

Хо остановился. Повернувшись к Адэру, указал вправо:

— Там воронка. В море. Большая воронка недалеко от берега. Там встречаются три течения. Тебя затягивает на дно и тащит под островом. — Расположив ладони плашмя, ориент потряс руками, словно придавливая воздух к земле. — Под нами туннель. Там море, сильное течение. А там… — Хо вытянул руку влево. — Фонтан в море, тоже недалеко от берега. Это течение из туннеля вылетает. Ловцы жемчуга привязывали к себе камни, чтобы их несло не так быстро, и ловили жемчужницы. Если нырять без камней, там крутит и швыряет. О стенки туннеля всю кожу можно снять.