Тропа барса

Отсюда можно было пройти на второй этаж, в казино или варьете. Да и в самом заведении было стильно: никаких полуголых девиц, никакого шума-гама от визжащих лабухов; группа музыкантов состояла всего из трех человек; фортепиано и акустическая гитара составляли основу программы. Да, третий музыкант был просто виртуозом: он импровизировал попеременно на трех саксофонах и деревянной флейте.

Очертания зала сделались зыбкими, мягкими. Бордо и водка и бордо… Просто стихи… Гончаров знал, что сидит здесь до утра. Возвращаться в пустую квартиру, в бессонницу или уходить в тяжелое глухое опьянение он хотел. Здесь был свет, и это главное. Свет — вот что ему о сейчас нужно. И ничего, кроме света.

Девушку он заметил сразу. Она вошла в сопровождении метра, готового выпроводить ее вон: проституток в этом с претензией на аристократизм заведении не жаловали.

Для был бар, тоже на втором этаже. Впрочем, иноземное слово «проститутка» к этим жрицам ночи подходило плохо — даже в сглаживающем вечернем освещении они выглядели теми, кем были: потаскухами.

Эта девчонка была не потаскуха. Она быстро, лихорадочно перебегала взглядом от столика к столику: все были заняты парами или компаниями. Встретилась взглядом с Гончаровым, робко улыбнулась, а глаза ее… Он никогда видел таких глаз.

Вернее… Такие были у Тани, когда еще не разучилась смотреть на мир с непреходящим удивлением, заставляя и его видеть свет и краски… Только этой девочки глаза были… Ну да… Уставшими. Смертельно.

Сразу вдруг он понял, зачем она здесь: ей не хотелось оставаться одной в ночи.

Ей хотелось света. Как и ему.

Он поднял руку и приветливо, словно старой знакомой, помахал девушке. Аля победно глянула на метра; тот принял ее вместительную спортивную сумку, а она двинулась к столику мужчины.

— Спасибо вам, — выдохнула девушка и спросила, присаживаясь и устраивая на коленях небольшую кожаную сумочку:

— Я очень помешала?

— Совсем нет.

Официант был уже рядом. Чиркнул спичкой, зажег перед девушкой свечу. Ненавязчиво помедлил…

— Пока — коктейль. Самый легкий из тех, что у вас есть, — не глядя на него, произнес Гончаров. — И карту вин.

— Вы понимаете, я не… — начала было девушка.

— Я вижу. Просто у меня особый вечер. И я хочу вас УГОСТИТЬ. Если вы не против.

— Я не против. — Девушка смотрела на скатерть остановившимся взглядом.

Произнесла только:

— У меня тоже особый вечер. Очень особый.

Официант был умен: с горячим не поспешил; коктейль и карта появились мгновенно; судя по всему, этот не очень молодой человек давно освоил все премудрости своей профессии, главной из которых была: сумей угадать клиента не скупого и готового легко расстаться с деньгами.

Девушка сделала глоток из принесенного бокала. Хотя коктейль и был совсем слабым, Аля, почувствовав на губах вкус алкоголя, попросила:

— А нельзя «спрайт»?

— Можно. Но нужно ли? Тем более если вечер особый? — спросил мужчина, выделив интонацией последнее слово.

— Нет. Не хочу.

В действительности Але очень хотелось выпить. Страшное напряжение, в котором она пребывала почти двое суток, стало тяжким, словно многодневная бессонница, когда человек уже не отличает сна от яви… Но она точно знала: стоит ей выпить хоть немного, и она разревется, разрыдается прямо здесь, а это может закончиться…

Да чем бы ни закончилось, расслабляться пока нельзя. Нужно пережить эту ночь.

Потом, днем, она найдет место, где отоспаться; к кому-то из девчонок она идти не хотела, чтобы не подставлять. Днем будет солнце, и тогда можно забраться на любой чердак и спать. Долго.

Подняла глаза на мужчину. Немолодой и очень усталый. Морщины у глаз. Но было в его взгляде что-то еще, кроме усталости. И это не неуверенность, нет…

Отсутствие наглой самоуверенности — вот что это. И грусть.

— Я вам действительно не помешала?

— Нет. Пить в благородном уединении — дело пустое. Не хочется, но надо.

— Почему?

Он пожал плечами, улыбнулся:

— Осень.

— И только?

— Помните анекдот? Приходит алкоголик к наркологу. На традиционный вопрос врача:

«На что жалуетесь?» — тот вскакивает, хаотично встряхивает руками: «Доктор, по мне постоянно ползают такие маленькие зеленые крокодильчики!» Врач вскакивает со стула, повторяя движения больного: «А что вы на меня их бросаете!» — Мужчина взял сигару закурил. — Зачем вам, милая девушка, мои «крокодильчики»? У вас своих мало?

— Как раз — с избытком. И они совсем не маленькие, — вздохнула девушка.

Официант снова материализовался и застыл рядом со столиком вежливым молчаливым изваянием.

— Так что заказать? — спросил Олег.

— Что-нибудь попроще, — произнесла Аля и тут только почувствовала, как проголодалась.

— Тогда… — Мужчина быстро указал блюда в меню официанту, и тот с достоинством удалился.

Через пару минут появился салат из крабов, красная икра в тарелочке, под которой в специальной посуде медленно таяли кубики льда. Несколько кусочков масла и блины, горячие, дымящиеся… В отдельной рюмке была принесена водка; рюмку официант поставил перед девушкой, рядом бокал со «спрайтом», в котором плавал пузырчатый лед.

— Вы все-таки заказали водку… — произнесла Аля.

— Да. Не обижайтесь, но, по-моему, вам сейчас просто необходимо.

— Может быть. Но я так устала, что, боюсь, сразу поплыву.

— Ну и попутного ветра. Плывите. Утонуть я вам не дам. И непременно закусите горячим блинчиком с маслом и икрой.

— Водку?

— Как говаривал профессор Преображенский, холодные закуски предпочитает только недобитая большевиками буржуазия. Человек понимающий оперирует закусками горячими.

Девушка улыбнулась. За ней так давно никто не ухаживал, что… Нет, приставать — приставали, это сколько угодно, а вот ухаживать…

— Спасибо.

Она взяла рюмку, выпила маленькими глоточками, не торопясь, положила масло на блинчик, сверху — икру, неловко поддела вилкой, блинчик соскользнул и упал на стол.

— Ой! — Девушка посмотрела на скатерть, подняла глаза на мужчину. — А голова поехала…

— Лишь бы крыша устояла.

— У меня нет крыши. Я сама.

— Ну и как — самой? Аля пожала плечами:

— Неважно. Вы же видите. — Снова подняла на него глаза.

— Меня зовут Олег. Олег Гончаров.

— А я — Аля.