Тропа глупца

Она бросила короткий взгляд на окно. День был в самом разгаре, разведчики уже ждали в месте встречи - на случай, если этот тип сумеет добраться до трактира раньше. Ее личная гвардия - отряд в три сотни воинов, который расположился в особняке, также только ждал приказа. Все было готово, а значит, она имеет полное право на то, чтобы насладиться мужчиной. Первым мужчиной за долгие месяцы!

Наскоро сбросив одежду, Малика смыла кровь - служанки по утрам традиционно приносили лохань с горячей водой и оставляли ее в комнате госпожи, зная, что та с легкостью может пожелать искупаться посреди дня. То, что вода к тому времени остывала, никогда не волновало закаленную женщину. Она с детства купалась в ледяной речке, протекавшей рядом с деревней и не испытывала при этом ни малейшего дискомфорта.

К тому моменту, когда копейщица выбралась из лохани, подбежали несколько девушек, которые помогли Малике справиться с непослушными волосами и даже попытались нарядить ее в платье. Эта идея была отметена с яростью, и дочка Дракона нарядилась в свою любимую мужскую одежду, которая никогда не стесняла движений и позволяла в случае чего сходу вступить в драку. Немного подумав, она пристегнула пояс с коротким мечом и кинжалом, потом, еще немного подумав, слегка расшнуровала шелковую рубашку.

– Как шлюха, - прокомментировала свой вид Малика, посмотревшись в зеркало.
– То, что надо.

И она спустилась к ожидавшему в главном зале Хис-Тиру, попутно выяснив, размещена ли его свита. Получив утвердительный ответ, копейщица рывком распахнула двери и решительным шагом направилась к послу, который был занят изучением многочисленных охотничьих трофеев.

Тот обернулся, одарив Малику одной из своих улыбок, и воительница почувствовала, как ноги начинают подкашиваться. Она кашлянула, чувствуя, как кровь приливает к щекам. И не только.

– Приветствую в моем скромном жилище, - хрипло произнесла она, пытаясь привести дыхание в порядок и, точно хищница, приближаясь к своей жертве.

Хис-Тир сегодня был одет еще лучше, чем в замке ее братца. Несмотря на то, что золота и драгоценных камней на нем было куда меньше, но при этом все смотрелось целостно и очень органично. И вообще, темных тонов штаны и камзол, из-под которого выглядывала белоснежная рубаха, делали северянина куда мужественней.

Малика оказалась напротив него, и Хис-Тир, каким-то невероятным образом завладев ее рукой, поцеловал ладонь, отчего Малику пронзил электрический разряд, и она едва заметно пискнула.

– Отличные трофеи, моя госпожа, - Хис-Тир кивнул в сторону головы большого борова.

– А-а-а, этого я прибила сама.

– Копьем?

– А как же иначе?
– Малика, нащупавшая тему для разговора, приободрилась, и взяла себя в руки.
– Это была отличная охота. Помню как сейчас - я отбилась от наших, и тут этот зверь попер на меня! Из оружия - одно копье. Я уперлась спиной в дерево, выставила копье и принялась материть эту тварь так, что, наверное, у нее уши в трубочки свернулись. И он прет! Глазищи горят, из пасти пена! Рычит, сука, что мужик с недотрахом! И я ка-ак насадила его на копье!

– Правда?
– Хис-Тир неожиданно оказался совсем близко к ней.
– А знаешь, моя госпожа, я тоже славный охотник.

Его губы каким-то образом оказались около ее уха, и горячее дыхание обожгло Малику, словно пламя.

– И на каких же зверей ты охотишься?

Его руки обвили талию воительницы.

– Только на самую достойную и прекрасную, - серьезно ответил Хис-Тир, и поцеловал копейщицу.
– Я скучал по тебе, моя госпожа.

И вот после этих слов последние крупицы рассудка полностью покинули охваченную огнем голову Малики. Ни завтрашний бой, ни связанные с ним риски, ни чересчур своевременное появление красавца северянина, ни строгий приказ отца больше не могли пробиться к этой измученной одиночеством душе.

***

Хис-Тир тихо выбрался из кровати и быстро оделся. Что ни говори, а покидать чужие постели так, чтобы их хозяйка ничего не обнаружила, он научился еще в годы зеленой юности. И сейчас мужчина с полным правом мог считать себя настоящим профессионалом в этом деле.

Он посмотрел на крепко спящую Малику и с улыбкой подумал:

"Не ожидал встретить столь норовистую лошадку, объездить тебя оказалось весьма непросто".

Лучник подошел к двери и выскользнул наружу, аккуратно прикрыв ее за собой. Перед этим он бросил последний взгляд на спящую любовницу. Он ощутил укол жалости к этой изголодавшейся по мужскому вниманию женщине, будущее которой представлялось северянину только в темных тонах.

Стояла глубокая ночь, и большая часть обитателей усадьбы спала, а потому можно было передвигаться относительно безопасно.

"Жаль, что мы не встретились при других обстоятельствах, моя маленькая упрямая лошадка, потому что завтра ты умрешь", - подумал он, быстро спускаясь по лестнице.

Его люди уже ждали в главном зале, как и было обговорено.

– Ну?
– требовательно спросил Хис-Тир.

– Нашли, господин, - ответил один из них, склонившись в глубоком поклоне.
– Шар-Зим следит.

– Отлично, веди.

Они быстро добрались до лестницы, ведущей вниз, избегая многочисленных охранников и слуг. Хис-Тир полагал, что пока лучше не афишировать свои цели - он всегда успеет это сделать. Тут дежурили целых пять солдат. Точнее, они дежурили до того, как Шар-Зим вместе с тремя бурдюками вина подсел к ним поиграть в кости. Сейчас воины сладко спали - у Хис-Тира осталось немного сонного зелья, примененного Антом в замке герцога.

Слуга, оглянувшись по сторонам, открыл дверь, шепнув господину:

– Внизу охраны нет, пленница одна, я проверил. Мы будем ее вызволять?

– Нет, - покачал головой северянин.
– Только удостоверюсь, что она жива, мы не сможем уйти с нею отсюда.

– Как тебе будет угодно, - поклонился воин.

Хис-Тир быстро пошел вниз, нетерпеливо перепрыгивая через ступеньки. Он распахнул отчаянно завизжавшую железную дверь и поморщился от этого звука. В подвале располагалось всего несколько камер, в одной из которой он и заметил Тишайю. Та выглядела отвратительно - распухшее и залитое кровью лицо, изуродованная левая рука, над которой поработал настоящий мастер своего дела, изорванная одежда.

– Тиша?
– шепнул Хис-Тир, всматриваясь через прутья смотрового окошка.
– Ты жива?

Некоторое время ничего не было слышно, затем раздался слабый стон. Тишайя с трудом открыла глаз, который заплыл меньше и, несколько раз моргнув, уставилась на Хис-Тира.

– Не бойся и потерпи немного, скоро мы вытащим тебя, - пообещал дипломат.

На разбитых губах пленницы заиграла слабая улыбка, и она что-то проговорила. Разобрать даже одно слово было невозможно, но Хис-Тиру и не требовалось слышать - он прекрасно понимал, о чем спросила Серебряная Молния.