Тропа Мертвых

Старший покачал головой.

– Ты вот, может, и не трус, Санек, да молод и глуп, – с расстановкой молвил он. – А я вот повидал виды. Ты ж дальше Большиновки не ездил, а я аж до Чистых земель, было дело, однажды почти добирался. С разным народом говорил, и у людей о нечисти, большой и мелкой, есть много чего порассказать… Поверь уж мне, много, и ничего, значится, хорошего. И головы теряли, и машины, и стволы, и разум. А то хуже, в рабство их забирали твари. С самыми большими монстрами не встречался, слава Богу, но и мелочь тоже не подарок. Вот, помню, в Песках. Потрошили мы захоронку, от военных оставшуюся. Только раскопали, как за спиной кто-то так тихо и жалобно стонет:

– Братцы, помогите! Помогите!

Обернулся я, а тут уже стоят в гимнастерочках да касках шестеро таких синих, с которых уже отваливается мясо гнилое. А с ними и баба, голая да молодая, и держит в руках свою башку. Тут башка и говорит…

– А дальше что? – оборвал его Санек, верно, уже слышавший этот рассказ.

– Понятно что, кинулись мы во весь опор от того места не разбирая дороги.

– Это ты не иначе с дружками тогда чего-то курнул не того! – хихикнула высунувшаяся из балагана бойкая бабенка лет тридцати.

– Не-а, – покачал он головой. – Это потому, что мы тогда в церковь сходили перед рейдом. А того в ум не взяли, что разница-то большая: языческая эта нежить или христианские бесы. С нежитью молитвами и крестом не особо, нужно обереги сделать у людей знающих, а тогда ж Чурила как раз от нас свалил. С тех пор всегда, как двинусь куда, свечку ставлю в часовне или молитву у отца святого закажу.

После этого все трое начали долгую запутанную беседу на тему нечисти, в которой фигурировали разные «гьоли», «вуллы», «пурхуны», а также «мертвяки», «мертвуны» и «мертвечата».

Виктор пошел дальше, качая головой.

Это были явные приметы средневековья, которое уже наступило здесь. Они все еще ездят на машинах и пользуются огнестрельным оружием, но уже обращаются даже не к средневековым верованиям, а к самым что ни на есть первобытным, языческим временам, к культам демонов и мелкой нечисти.

Наверное, правы мудрецы, и любая культура и цивилизация проходят в своем развитии через несколько циклов. И вот этот мир, такой же, как и его собственный, с его мечтами о научном прогрессе, компьютерами и космическими кораблями, пришел к варварству, которое и поглощает его столь же неумолимо, как и древние цивилизации.

Правда, тут не варвары, а Зона. Выходит, что то же самое светит и его миру? Журналист подумал о его будущем. Когда-нибудь, может статься, отряды косматых немытых варваров с дубинами и арбалетами будут бродить по вздувшемуся, изрытому асфальту бывших мегаполисов и на разрушенные небоскребы и путевые развязки будут смотреть как на деяние мифических великанов. Исчезнут и наука, и промышленность, все машины и инструменты заржавеют, поломаются и будут перекованы на мечи и сохи. И следы их цивилизации канут в Лету, как никто уже не помнит и не знает, кто создал города-мегалиты на островах в Тихом океане или платформы Баальбека.

А бывшие обсерватории и университеты станут крепостями, в которых грубые неграмотные люди будут поклоняться всяким кровожадным божкам, отбиваясь от мутантов.

Внезапно его спину уколол чей-то внимательный взгляд. Резко обернувшись, Виктор принялся разглядывать бредущих по разбитым тротуарам людей.

И вот один из них ему почему-то безотчетно не понравился. Это был крепкий бородатый мужчина лет сорока, но без единой седины в черных как смоль волосах. Темные-темные, глубоко посаженные глаза взирали прямо и глухо. А еще он нервничал.

У Рузина между лопатками пробежали мурашки от непонятной тревоги, и он почти бегом покинул торговую площадь.

* * *

Наташа решила наконец-то прогуляться по городу. Почему именно сегодня ее особенно потянуло на улицу, непонятно. Может, ей просто надоело безделье? Ибо сейчас, когда они не в пути и пока не знают, что делать, от нее толку мало. Шамиль и Зубр пополняют запасы. Дракон, ну, командир, как и положено, думает, что делать дальше и каким маршрутом покинуть это место. Виктор собирает информацию. А она вот осталась не у дел.

Можно в принципе было поискать здесь какие-нибудь особенные травы или, чем черт не шутит, кого-то из себе подобных. Но запас лечебных средств, слава Богу, почти не тронут. А насчет колдунов и владеющих силой – так у нее уже был печальный опыт общения с такими. Так что просто погуляем и посмотрим на мир.

Минут за десять блужданий по узким немощеным улочкам она миновала магазинчики и мастерские, где что-то брякало металлом или варилось, испуская едко пахнущие дымы. Непонятное заведение с красным мамонтом на вывеске вызвало у нее улыбку, она даже спросила прохожего и узнала, что это транспортная фирма, третья в Столповске по важности. Вот ведь, другой мир, а ведь тоже живут люди.

– Эй! Эй, ты! – вдруг позвал ее кто-то.

Ее?! Может, не она нужна неизвестному, в чьем голосе не было ни на грош доброжелательности?

Уже понимая все, Наташа тем не менее не оборачивалась, вдруг все обойдется, вдруг не по ее душу?

– Эй, тебе говорю, ведьма, – бросил в спину хриплый каркающий голос.

– Наташка, не глупи! – Это уже другой голос, тонкий и неприятный. – Хуже будет, все равно ведь догоним!

Она только ускорила шаги. Ее издавна учили, что есть места в мире, где нечисть окликает случайно забредшего путника, и горе, если он оглянется на чуждый зов.

– Талла! Селкка покки тева-рас! – хлестнуло в ушах, как удар бича, как команда на плацу.

И вот тут она поняла, кто бы и что ни пришел к ней (за ней?), это надо встретить лицом к лицу.

В конце переулка стояли двое. Старик, одетый в валенки и ватную безрукавку, и девчонка лет тринадцати-четырнадцати, в старом платьишке и резиновых сапогах. Но что-то было у этой девчушки в лице такое, что Наталью вмиг прошибла ледяная испарина. И инстинктивно она сунула руку за пазуху и сжала рукоять кольта.

Что именно увиделось ей опасного в этом обычном некрасивом подростковом личике под охапкой жидких волос, она бы не сумела объяснить даже себе, но зато твердо знала: к этому существу она бы не подошла добровольно, даже имея в прикрытии отделение автоматчиков.

А дедушка между тем спокойно улыбался, но вот с его добродушной физиономии, обрамленной редкой бороденкой, смотрели ярко-желтые глаза, не человеческие, скорее рысьи или волчьи.

– Ах, ты! Вот умница! – всплеснул руками старик. – Помнишь, чему тебя учили! И посвящение помнишь, и Исконный Язык! Не ошибся, значит, я, дурак старый, ты-то нам и нужна. А то ишь, ерепенилась!