Тропа предела

Было ли это новостью для него? Нет. Ему доводилось уже — пусть лишь издалека — видеть молодых женщин и девиц; он лишь смеялся, думая о том, что некогда были такими же — дурашливыми и смешливыми — Бовалл и Лиа Луахрэ. Было ли это для него потрясением? Да…

…Она чуть наклонилась, проходя под тяжелой древесной ветвью, и солнечный свет упал на ее ключицу, полускрытую воротом одежды. Дэйвнэ вспыхнул изнутри; ему тотчас захотелось зажмуриться — столь сильным было ощущение, но что- то гораздо более могучее заставило его смотреть, не отрываясь, широко раскрытыми глазами на это нежданное чудо. Завиток волос у виска, бархатно отсвечивающая кожа шеи, упругость обтянутой тонкой рубахой груди, руки, обнаженные от локтей… Дэйвнэ стиснул какой-то сук, не понимая, что с ним происходит; судорожно вздохнул…

Девушка замерла и резко — взметнулись золотистые волосы — обернулась в его сторону, услышав вздох, вырвавшийся из стесненной груди Дэйвнэ.

— Ты кто? — она отпрянула, ударившись спиной о ствол рябины.

Заливаясь краской и чувствуя себя страшным преступником, Дэйвнэ поднялся из-за упавшего дерева. Совсем пусто было в его голове, только мелькнула где-то на задворках сознания мысль: слава богам, что он не поленился надеть штаны, уходя с озера на холм, в лес…

— Я — Дэйвнэ, сын Кумала… — сказал он, и собственный голос показался ему вдруг неожиданно — по-мальчишечьи — тонким.

Тысячелетия прошли для Дэйвнэ, пока Грайнэ, дочка деревенского старосты, рассматривала стоящего пред ней мучительно краснеющего полуголого мальчишку с давно нестриженой светлой шевелюрой. А потом — когда закончилось это бесконечное для Дэйвнэ время ожидания — Грайнэ вдруг улыбнулась и сказала:

— А я тебя знаю. Ты — Финн, тебя так зовут наши мальчишки, потому что у тебя волосы светлые…

5

Лейнстер, западная дорога

вторая половина лета года 1464 от падения Трои

Было уже далеко за полдень, и тяжелые полотнища жары колыхались над вьющейся по полю дорогой. Трое бардов — седой задумчивый старик и двое молодых мужчин — спешили добраться до перелеска, под сень которого уходила дорога: манящая прохлада зеленой полутьмы была уже недалеко…

…Старик склонил голову, проходя мимо огромного дуба, привратником стоявшего у входа в лес, — он знал это дерево, и был дружен с ним, — с одним из патриархов Зеленого Острова. Подняв руку, он легонько коснулся растрескавшейся коры… и замер. Прямо перед ним шагнул на дорогу рослый могучий воин в синем плаще, с исковерканным давним ожогом лицом. Что-то насмешливо-недоброе было в глазах мужчины, и это что-то заставило старого барда оглянуться.

Другие воины неслышно появились на дороге позади них.

Старик медленно кивнул, словно признавая неизбежность и — быть может — даже правильность происходящего, глянул на своих спутников, в недоумении застывших на пыльной дороге, и снова повернулся к высокому воину.

— Приветствую тебя, сын Морны, — тихо произнес он, ничем не выдавая своих подозрений. — Что заставило твоих людей закрыть путь, которым я пришел? Не думаешь ли ты, что я, старый, побегу от встречи с тобой — пусть ты и самый — пока — страшный воин в пределах Эйре?

— Приветствие и тебе, старик, — Голл МакМорна был, казалось, задумчив. — Ты говоришь «пока»… Что ж, мы все смертны… ты тоже.

Седовласый бард чуть улыбнулся.

— Ты прав, Голл.

— Где щенок Кумала? Он ушел с вами: вы прошли раньше нас по той тропе в лесу Слив Блум.

— Ты еще не знаешь, кто он, сын Морны?

— Я спрашиваю тебя, где он, а не кто он, старик.

— А вот теперь ты не прав, Голл, — бард пожал плечами. — Ты путаешь правильную очередность вопросов…

— Я перепутаю твои кишки с травами этого леса, старик, если ты не скажешь мне, куда делся мальчишка!

— Ты сильнее меня, — согласился бард. — Но что ты можешь? Только убить мое тело, не правда ли, Голл?

— Неправда, старик, — усмешка на стянутом ожогом лице растянулась криво и оттого стала еще страшнее. — Неправда.

Голл махнул рукой — из-за его спины и спин его воинов вышел друид в одеждах светлой коричневой шерсти. Взгляд друида клана Морны захватил было глаза старого барда, но тот, не вступая в схватку с многократно более сильным противником, улыбнулся и снова посмотрел на Голла.

— Я восстановлю-таки правильный порядок ответов, сын Морны, — сказал старик. — Эти двое со мной еще слабее, чем я, и ты, наверное, узнаешь от них то, что хочешь. Потом отпусти их, и пусть то, что они сделают, не ляжет на них тьмой. Что же до меня… Ты не умеешь спрашивать, Голл, но я отвечу тебе на вопрос, который должен был быть первым. Мальчик, которого ты ищешь, — а я не знаю, какого он клана и чей он сын, — этот мальчик — Финн, Светлый…

Старик легко улыбнулся, и вдруг свел плечи, обхватив руками свое тело, низко наклонил голову, прижимая подбородок к груди… и мягко упал ничком в теплую пыль дороги.

Глухой рык досады вырвался у Голла МакМорна; он шагнул к старику и, опустившись возле него на колени, перевернул тело на спину.

Руки старика свободно упали; глаза были закрыты, и улыбка так и не успела покинуть лицо.

— Он ушел, Вождь, — тихо сказал маг клана Морны из-за плеча Голла. — Мы, друиды, умеем это.

— Ну, ладно, — произнес Голл, поднимаясь на ноги. — Остались еще эти двое. Займись, Дубтах.

Друид шагнул к испуганным бардам, прижавшимся друг к другу рядом с телом ушедшего учителя; взгляд его тяжело накрыл глаза одного из молодых мужчин. Тот осел всем телом, чувствуя, как слабеют колени и приподнимаются волосы на затылке; теряя уже осознание происходящего, он заговорил — глухо, не понимая, что именно делает и произносит:

— Лох Ринки… северный берег… деревня…

Друид прикрыл глаза, отпуская его, и молодой бард рухнул на колени, судорожно втягивая воздух.

— Это все, что ты хотел узнать, Вождь?

— Да, Дубтах. Благодарю тебя.

— Убьем их?! — воскликнул Конан МакМорна, поднимая тяжелое копье.

— Нет! — Голл схватил брата за плечо. — Нет, Конан. Пусть исполнится воля ушедшего… воля ушедшего друида. Отпустите их.

…Потрясая оружием и выкрикивая слова Славы, воины сынов Морны двинулись по дороге на восток — в ту сторону, откуда совсем недавно пришли барды.

6

Лейнстер, холм Кнох Гльойх

время Лугнасы^[9] года 1464 от падения Трои

Дэйвнэ сидел на вершине Кнох Гльойх, привалившись спиной к большому плоскому камню, на поверхности которого были еще видны — под цветными пятнами лишайника — спирали и круги, выбитые в незапамятные времена неким древнем мастером. Солнце уже опустилось за лес Слив Блум, иззубренной полосой чернеющий у горизонта, и хотя низкие облака на западе были еще окрашены в багровые краски заката, быстро смеркалось.