Тропа в Огнеморье
Шрифт:
– Это каким же способом?
– Способ мне неизвестен. И это еще более удручает. Но результаты известны хорошо. Эльфы пытались скрыть пророчество, но благодаря нам о нем заговорили все.
– Мы напечатали лишь тенденциозную подборку фрагментов.
– И вынудили эльфов опубликовать полный текст. Этот же текст плюс наше вторжение побудили Трех Бризов отправиться за помощью в Вурхиену, Вампирий Рай.
Мы были пешками в чужой игре, Йован. Мы выполнили чужую волю, и отброшены теперь за ненадобностью.
– Чья же это воля, Ференц?
– Не знаю, - в шепоте Ференца
И каково же теперь оказаться подобным кретином самому!
Он вскочил, грозя кулаками стенам, и перешел с шепота на крик:
– Кто вы, вершители наших судеб?! Как удается вам тянуть свои ниточки через пространства и века?! Невидимые! Могущественные! Покажитесь, суки! Назовите свои затраханные имена!!!
В тот же вечер обеспокоенный министр вызвал для генерала врачей. Глава имперской разведки был помещен в психиатрическую лечебницу для особо важных персон.
Поначалу, привлеченные к обследованию светила медицины были оптимистичны. Они полагали, что имеют дело с белой горячкой, и как только организм очистится от алкоголя, психика пациента вернется к норме.
Но надеждам этим не суждено было сбыться. Безумие завладело Ференцем решительно и навсегда..."
19. "И говорил рыцарь Олеко"
("Сага о фаэтане")
"И было это, когда ворвались в Эльфлорию дарханцы и вампиры из Армии Семисот. И стоны и крики стояли над всей страной.
Воткнул рыцарь Олеко меч Встречающий Море в землю перед собой, и просидел, глядя на него, всю ночь.
И, поднявшись утром, сказал с улыбкой:
– Ныне, наконец, открылся мне фаэтан.
Тогда летописец саламандр Кей в волнении вопросил:
– Так в чем же суть его, мой господин?
– Суть фаэтана не умещается в словах, - ответствовал рыцарь, - но кто оседлает сейчас коней и разделит мой путь, тот и приблизится к ней.
И многие, прознав про это, стали собираться в далекий путь.
Но ропот прошел среди иных. И стояла во главе ропщущих Лючия, и рекла она:
– Довольно нам уходить от врага. Один лишь путь остается теперь: идти ему навстречу.
Остались с ней многие воины-альвурхи, остались и иные из саламандр. Отряд же рыцаря Олеко отправился из лагеря прочь...
В ветреный полдень проходили они мимо эльфийского замка Мьере, о котором шла молва, что во всем Огнеморье не найти замка прекраснее, чем этот.
И вышел к ним сеньор этих земель со своим рыцарством, и обратился он к воинству саламандр:
– Не к эльфам ли вы бежали намедни? Что за резон уходить и от эльфов теперь?
Так ответствовал рыцарь Олеко:
– К эльфам бежали, да не от них уходим. В том и весь резон, что не нашли мы эльфов в ваших краях. Где тот народ, чья музыка сводила с ума всю Гондванеллу? Где воины, о которых слагались легенды? И где пророки, чьи слова повергали в трепет королей?
Вы сняли свой
меч со стены замка, достопочтенный сэр? Вы сняли его, когда враги уже карабкаются по этим стенам. Но что вы делали прежде? Читали книги о славе ваших предков? Но где бы были вы, если б и они только читали, вместо того, чтобы жить?Воздел руки к небу эльфийский сеньор, и сказал рыцарству своему:
– Увы нам, увы! Вот горькая наука - смотрите и запоминайте. Сколь много добра принесла эльфийская раса людям, и что мы получаем в ответ? Одни ворвались в наши земли, неся огонь и смерть. Другие же, недавние друзья, уходят прочь, когда обрушились на нас жестокие удары судьбы!
Но возразил ему Олеко:
– Пусть те, кто хочет быть чугуном, ропщут на удары, и на огонь. Вы же хотели быть сталью, эльфы! Но если жаждешь превратиться в булатный клинок - благослови огонь, объявший тебя и радуйся ударам кузнечного молота!
Тут горько усмехнулся знатный эльф:
– Зовешь нас прыгать в огонь, вальхианин? А сам бежишь от нашего пожара, едва лишь он начался!
И покачал головой Олеко:
– Не от огня я иду, а к огню. По мне - ваш пожар - негодная тлеющая головешка. А мне нужен воистину Великий Огонь...
Пасмурным вечером достигли саламандры подножия гор у эльфлорийской границы. Тут встретился им отряд дарханцев, и воины-саламандры перебили их всех.
Тогда выехал из-за деревьев на вороном коне рыцарь-вампир и зловеще захохотал:
– Вольготно вам было, смертные, разить такую же немощь, как и вы сами! Но кто из вас сумеет сразиться со мной?!
И обнажил клинок свой рыцарь Олеко. И долгим было единоборство их. Но пронзил плоть вампира фаэтановый меч, и в ослепительное пламя превратилось исчадие Тьмы.
И говорил Олеко людям своим:
– И глина может стать огнем. И огонь становится глиной. Но есть нечто большее, чем они. В этом большем и прячет свою суть фаэтан...
Глубока была ночь, когда поднялись они по горной гряде. И смотрели саламандры с высоты на замок Мьере.
И хорошо он был виден, ибо охвачен был огнем. Далекое пламя освещало бой. Рушился Мьере, одно из чудес света, под натиском пожара и полчищ врагов. И глаза Олеко полны были слез.
Кей же Летописец в смятении спросил:
– Не ты ли, мой господин, учил: лишь плоть и глина в нас плачут - огонь и дух не ведают слез?!
И сказал Верховный Мастер:
– Кующему булат нужны Огонь и Глина. Но не всякая Глина, и не всякий Огонь. Лишь пламя горна - наижарчайший из огней. И молот кузнеца - твердейшая из глин.
Таково и рождение фаэтана. Ибо он - магический булат, который куем мы не из железа, а из самих себя.
Познай Огонь до наивысшего жара. И Глину - до наибольшей твердости. Тогда и получишь свой магический булат.
Дай же Огню в себе смеяться, а Глине - плакать. И следуй при этом своею дорогой, и не теряй ее никогда...
Так сказал он, и саламандры продолжили путь. И спустились с гор, и устремились на север - в бескрайнюю великую степь..."
20. Кровавая Коса