Троянский конь

В первом павильоне школьников ждал сюрприз. Во-первых, настоящая киносъемка с настоящими актерами, во-вторых, специально приглашенная Димой команда каскадеров. Миша занял свое место. Актеры поднялись на площадку, представляющую собой гигантскую корабельную палубу.

— А что здесь снимают? — заинтересовалась учительница.

— Фильм о «Лузитании», — объяснил Дима. — Это был огромный корабль…

— Как «Титаник»? — спросил кто-то из школьников.

— Немного меньше. Во время Второй мировой войны «Лузитания» ходила под знаком Красного Креста, перевозила раненых английских моряков и была потоплена немецкой подводной лодкой. Погибли тысяча четыреста человек. Чуть меньше, чем на «Титанике», — пояснил он специально для любопытного школьника. — Хотя большая часть фильма не о самом корабле, а о немецком капитане, который отдал приказ пустить торпеды.

— Мы в этом кино будем сниматься? — деловито осведомилась Лялечка.

— Нет, в другом.

— Спасибо. Теперь они хотя бы заинтересуются, что же это за война такая была, Вторая мировая, — негромко сказала Ольга Аркадьевна.

На площадке тем временем началась съемка.

Максим Абалов, одетый в форму одного из матросов, играл чужую роль. Он не работал в фильме, но Дима попросил его появиться в павильоне, поскольку большинство детей знали его в лицо.

В целом все выглядело очень эффектно. Сначала группа отсняла несколько диалоговых сцен, затем каскадеры эффектно дрались на палубе и падали через борта. Дети были в восторге. Они перехватывали актеров у дверей павильона и брали автографы.

Дима не сказал экскурсантам самого главного: съемочный аппарат был пуст.

Прежде чем экскурсия завершилась, школьников отвели в макетный цех и показали десятиметровый макет «Лузитании» и подводной лодки, чем привели школьников в окончательный восторг.

Когда они шли через проходную, Настя Светлая подошла к Диме и очень серьезно заявила:

— Я хочу сниматься в вашем кино.

Дима опустился на корточки.

— Правда? Ну, тогда все будет в порядке. Думаю, мне удастся уговорить вашу маму, Настя.

— Уговорите, пожалуйста, — попросила Настя и побежала к автобусу.

Дима же направился к своему «БМВ». На ходу достал из кармана телефон, набрал номер:

— Андрей? Да, я… Мы говорили о роли для девочки. Да. Как идут дела?

* * *

Конечно, Владимир Андреевич ожидал, что Дима станет искать секретарш. Никто не любит отдавать десять миллионов долларов просто так, без звука. Глупо было бы не использовать подобную возможность. С другой стороны, заявления обеих девушек уже были у Козельцева на руках. Теоретически Дима мог заставить их написать встречные заявления, но тут все решали бы связи, а связи у Владимира Андреевича были посильнее Диминых. В подобной ситуации его прикрыли бы, вне всяких сомнений. Десять миллионов долларов — сумма серьезная. Да и Дима, согласно заявлениям секретарш, являлся не просто бизнесменом, которого Владимир Андреевич пытался «развести на бабки», а убийцей, что в корне меняло дело. Так что поиски являлись чисто номинальными.

Тем не менее Козельцев всегда старался не осложнять себе жизнь. И его обеспокоило то, насколько легко и быстро людям Димы удалось выяснить насчет подруги одной из секретарш. Как оказалось, Маша названивала подружке в Москву, и вот вчера едва не произошло самое худшее. Если бы подруга дала парням Димы телефон дачи, то уже утром секретарши могли бы «кануть». Конечно, дачный поселок охранялся, но нет такой охраны, которая давала бы стопроцентную гарантию безопасности. Не смогли бы выкрасть — пристрелили бы, и дело с концом. Из снайперки. А что? Вполне реально. В хорошем бы свете тогда предстал Владимир Андреевич. Снятая им дача, на которой «внезапно» образовалась пара трупов.

Об этом и думал Козельцев, подъезжая к дачному поселку Лидия, что в получасе езды от Москвы. По Рублевке, понятное дело. Другие направления Владимир Андреевич признавал лишь в том случае, если конечный пункт поездки располагался далеко за пределами родины.

Поселок представлял собой элитное местечко, с элитными домами и элитными же хозяевами. Домик в нем был куплен на имя дальней кишиневской родственницы Владимира Андреевича. С этой стороны все было законно, не подкопаешься. Да и отследить собственника жилья возможным не представлялось.

На въезде путь преграждал мощный шлагбаум с топчущимся рядом «пятнистым» мужичком весьма внушительной комплекции. На плече у охранника висела гладкоствольная «сайга».

— К кому? — мрачно поинтересовался охранник, когда Козельцев опустил стекло.

— В двадцать третий, — не без раздражения ответил Козельцев.

Пропуск на его «шестисотый» на вахте имелся, но охрана Владимира Андреевича в лицо не знала, что, несомненно, являлось неудобством. Впрочем, он не так уж часто здесь бывал.

— Сейчас, погодите.

Охранник повернулся, потопал к будке. Он переговорил с напарником, сверил номера «Мерседеса» с номерами в пропуске и только потом подал знак поднять шлагбаум.

«Шестисотый» въехал на территорию городка и покатил по шикарной, залитой прорезиненным асфальтом дороге в сторону двадцать третьего коттеджа.

Козельцев свернул к нужному дому, завел «Мерседес» во двор, прошел в дом.

Его подопечные развлекались как могли. Маша смотрела телевизор, ее товарка раскладывала на компьютере диковинный пасьянс.

— Доброе утро.

— Доброе утро, Владимир Андреевич, — откликнулась «компьютерщица».

Козельцев прошел прямиком к телевизору, щелкнул клавишей. Экран погас. Маша, даже не пошевелившись, посмотрела на Владимира Андреевича.

— Я хотел бы знать, зачем вы, Маша, звонили в Москву? — спросил у нее Владимир Андреевич, засовывая руки в карманы плаща.

— Вы сказали, что нас никто не найдет, — без всякого выражения ответила девушка. Со вчерашнего вечера она немного успокоилась. — Я согласилась написать заявление при условии, что вы гарантируете мне полную безопасность.

— Я и гарантировал вам безопасность до тех пор, пока вы не начали названивать своим приятелям и раздавать им свой номер телефона. — Козельцев покачался на мысках. — По этому номеру найти вас так же легко, как и по домашнему адресу. А искать будут, я предупреждал об этом. К тому же, Машенька, вы получили за свои заявления очень неплохие деньги, если не ошибаюсь. Так что не надо строить тут из себя бедную овечку.

— Я пока еще не видела денег, — зло ответила та.