Трудные дети

— Ладно, - сдалась я, и Марат просиял.
– Но мы не помирились, Марат. Мне нужно время.

Муж снова стал привычным, добрым, понимающим и предупредительным, словно никаких ужасов в нашей жизни за последние годы не произошло. Ни Сашкиной выходки, ни ее смерти, не странных разговоров. Марат ездил со мной по врачам, помогал и старался работать дома, во всяком случае, не оставлял меня надолго. Он дарил мне цветы и ухаживал даже романтичнее, чем в нашу студенческую молодость. Правда, спали мы все равно в разных комнатах, и лично я держалась холодно и вежливо.

А потом также внезапно для всех Марат разбился. Он не был пьян, скорость, с которой ехала машина - приемлема, правила соблюдены…Все было нормально. Но он чуть не погиб по какой-то мистической случайности, так же, как эта Саша, на той же самой дороге и почти на том же самом месте. Потом выяснилось, в машине отказали тормоза. Всего лишь тормоза, которые чуть не унесли жизнь любимого человека. И именно в том месте, где погибла Сашка.

Моя мама была религиозным человеком, но просвещенным и с широким кругозором. Но она на полном серьезе считала, что в едва не случившейся гибели мужа виновата Сашка.

— Она с того света свои руки тянет, - с горевшими маниакальным светом глазами и с полной уверенностью заявляла она.
– За собой хочет его утащить. Точно тебе говорю, она!

Хоть и слабо верилось в такие вещи, страх потерять любимого пульсом бился во всем теле.

— И что делать?

— В церковь сходите.

— Он же не православный, мам. Он вообще в бога не верит.

— Поэтому она его за собой в ад тянет. Его легче, чем тебя.

— Как же теперь?

— Хотя бы батюшку пригласи, чтобы дом освятил.

Я запомнила материны слова, но не придала им значения. Только что чуть не потеряв мужа, я могла думать только о нем, живом и здоровом, и никакие знамения меня не интересовали. Приехала к Марату в больницу и поразилась тому, как он выглядит. Казалось, он просто не мог лежать таким беспомощным, опутанным какими-то трубочками и с переломанной рукой.

Это оказалось слишком для меня. Я всхлипнула, прижав руку ко рту, чтобы не разбудить его, но Марат чутко реагировал на малейший звук, поэтому сразу же открыл чуть замутненные серые глаза и посмотрел на меня.

— Ксюш…Милая, ну чего ты?

Прикусив губу, покачала головой и кинулась к нему, цепляясь за него, его плечи и ощупывая прохладную кожу. Господи, я чуть его не потеряла, чуть не лишилась, и становилось дурно только от одной мысли, что он мог умереть, а мы были в таких отношениях.

— Я люблю тебя, Марат, - подняла к нему мокрое и заплаканное лицо и лихорадочно забормотала, ощущая поглаживания теплой ладони.
– Я очень тебя люблю.

— Я тебя тоже.

— Давай больше не ссориться? Никогда-никогда?

Он слабо улыбнулся.

— Не будем.

— Я очень люблю тебя.

— Я тебя тоже.

Но на этом ничего не закончилось. Смерть преследовала нашу семью по пятам, и почему-то она носила явственный облик Саши. По крайней мере, для меня.

Я ждала рождения малыша с нетерпением и долгожданной радостью. Марат весь жил в нас, для нас и ни на минуту не оставлял одних. Было немножко страшно, но все в один голос заверяли, что как только мне дадут малыша на руки, я забуду о страданиях и боли.

А мне его не дали. После многих часов мучений и адской боли мне не дали малыша на руки, невыразительным тоном заявив, что он родился мертвым. Как он мог родиться мертвым, если все было хорошо?! По всем показаниям и анализам все было хорошо! Но он не родился. Мне не дали моего малыша на руки, оставив в груди боль и страдания, которые должны были исчезнуть.

Когда потухший и осунувшийся Марат вошел в мою палату, взглянул на меня, я сорвалась.

— Это все она! Это все она! Она убила моего ребенка!!! Эта тварь убила моего ребенка!

Я балансировала на коленях на кровати и размахивала руками. Марат подлетел ко мне, прижал к себе, полностью обездвижив, и попытался успокоить.

— Эта тварь убила моего ребенка! Это она! Как я ее ненавижу!

— Кто, Оксан? Скажи нормально. Я не понимаю.

— Понимаешь! Ты все понимаешь!
– влажные волосы налипли на щеки, попадали в рот и глаза. Я чувствовала, как мышцы Марата напрягаются, сдерживая меня, и захлебывалась криком.
– Это ОНА! Она с того света не может оставить нас в покое!!!

— Сашка?
– от того, с каким удивлением он произнес ее имя, я взвыла и задергалась раненым зверем.
– Оксана, милая, успокойся. Она умерла, понимаешь? Умерла. Ее нет.

— Зачем ты ее притащил тогда?! Ну скажи, зачем?! Почему ты не мог оставить ее там?! Господи, она все испортила. Мой ребенок, господи…

Это раздавило меня и поселило в душе непрерывающееся отчаянье. Я все время плакала, не могла спать, просыпаясь в жутких кошмарах и дико крича. Именно тогда появились первые седые волосы. Я напоминала тень себя самой, не выходила из своей комнаты, не то что на улицу, не общалась с людьми, а если их видела, кого угодно, то сразу подступали неконтролируемые слезы.

Марат пытался меня успокоить, вытащить из собственной скорлупы. Заверял, что все наладится, будет хорошо, что у нас появятся еще дети, так много, как мы захотим, но ничего не выходило. Он искренне пытался что-то сделать самостоятельно, но когда нашел меня безразлично сидевшей с горсткой разноцветных таблеток в руке, сорвался сам и потащил меня к психотерапевту, которого я посещаю до сих пор.

Потом все наладилось, осталось в прошлом, и мы зажили, как раньше. Я успокоилась, взяла себя в руки и подумывала о втором ребенке. Видела, как муж хочет детей. Он мог о них говорить часами, а если в гости приходили друзья с детьми, то всегда с ними играл. И ему это нравилось.

На второго ребенка я решилась спустя два с половиной года. На четвертом месяце случился выкидыш. Именно тогда я полностью поседела.

— Мы со всем справимся, - заверил муж, который после выкидыша особенно пристально следил за мной, не успокоенный словами о том, что все будет хорошо. Он не доверял мне и боялся, что я снова сорвусь.
– Ксюш, ты только не опускай руки. Все будет хорошо, милая.

— Давай в церковь сходим, - внезапно предложила ему, сильно озадачив.

— Зачем?