Трудные дети

— Свечку поставим. Помолимся.

— Сходи, если хочешь. Я некрещеный.

— Давай батюшка тебя окрестит.

Марат отстранился и с недоумением на меня посмотрел.

— Зачем?

— Просто.

— Я не буду, Ксюш. Зачем? Все равно я в бога не верю.

— Тебе так сложно это сделать?

— Я не вижу смысла.

— Успокоить меня!

— Ты что, опять?
– возвел глаза к потолку Марат.
– Оксана, это не смешно. Что за одержимость покойником? Оставь Сашку в покое.

— Это не одержимость, Марат! Не одержимость! Ты ее вспоминаешь, правда ведь?!

— Что за глупости? Я понимаю, что у тебя стресс, но это не серьезно.

— Это не глупости!
– чтобы не потерять контроль, я подошла к кухонному шкафу и начала переставлять тарелки с места на место. Руки заняла.
– Ты не можешь ее отпустить! Ты вспоминаешь о ней, поэтому она не уходит, и нашу семью преследуют несчастья!

— Кто тебе это сказал?
– спокойно спросил Марат, но нерв под глазом резко дернулся.

— Батюшка. И мама.

— Ясно. Мозги тебе промыли.

— Мне никто не промывал мозги!

— Ну-ну.

Мне не удалось его убедить. Марат наотрез отказывался креститься и ходить в церковь, талдычил о том, что не будет это делать просто так, без веры, и просил выкинуть из головы все глупости по поводу Сашки.

— Оставь покойников в земле, - неизменно повторял он и не желал меня слушать.

Но я все равно без его ведома привела батюшку, чтобы тот освятил дом, машину и наши вещи.

— Это девушки комната?
– священник оглаженной бородой дернул в сторону запертой на замок двери.

— Да. А что?

— Негоже ее вещи хранить.

— И что мне сделать?
– растерянно захлопала глазами. Марат запечатал комнату сразу после Сашкиной гибели, и я туда никогда не заходила. В этом конце коридора вообще не появлялась.
– Сжечь?

— Сожги. А лучше нуждающимся раздай.

— Им ничего не будет?

— Нет.

Послушав батюшку, я пригласила рабочих, пока Марат был в отъезде, и приказала вынести из комнаты все вещи, даже панели и дверь. Саму комнату замуровали. Я нашла также все фотографии, которые остались с незапамятных времен, и сожгла их, а еще сделала ремонт, чтобы не осталось ничего, что могло о ней напомнить.

Марат очень долго смотрел на замурованный проход, щурился, но молчал, не реагируя на меня.

— Ты ничего не хочешь сказать?

— Ксюш, что тут говорить? Надо просто идти и откручивать головы.

— Марат!
– ахнула я в ужасе.
– Не говори так.

— Тебе стало легче теперь?
– мрачно уставился на меня, не мигая, но я не собиралась сдаваться.

— Да. Даже атмосфера в доме изменилась. Ты разве не чувствуешь?

— Нет. Но если тебе легче - пожалуйста. Делай, что хочешь.

Но и это не помогло. За прошедшие годы случилось еще два выкидыша. К каким врачам мы не обращались - без толку. Теперь я теряла своих детей, не успев их родить.

И сейчас я устала плакать. Не было больше слез, было только огромное сожаление и один непонятный для меня вопрос. Зачем же он все-таки привел ее тогда к нам? Как многого мы могли избежать, как счастливо могли жить. И хотя Марат по-прежнему был рядом, по-прежнему говорил, что любит меня, тоска в его взгляде усиливалась и рвала мне душу. И все из-за нее. Из-за той девочки с матовыми неподвижными глазами, которая умерла много лет назад, но не оставила нашу семью, став роком и проклятием.

В очередной раз поглядев в зеркало, я удостоверилась, что нерадостные мысли не промелькнули на моем лице. Сегодня Марат должен был привести гостя, какого-то делового партнера, с которым познакомился совсем недавно в самолете.

— Его фирма поставляет медицинское оборудование, - объяснил муж, поправляя черный узкий галстук.
– И я планирую заключить с ним контракт.

— Он придет с женой?

— Нет. Его жена работает.

Застегнула бриллиантовые серьги и повернулась к Марату спиной, подавая колье.

— Ммм…И кем?

— Тусовщицей, - рассмеялся Марат и скользнул подушечками пальцев по шее, убирая волосы в сторону.
– Пока он работает, она развлекается в Москве.

— Ладно тебе, - миролюбиво погладила его по плечу.
– Может, она действительно работает.

— Мне без разницы. Я просто ответил на твой вопрос.

Роман оказался пунктуален. Подъехал вовремя, прямо по часам, они обменялись с мужем рукопожатиями, а потом дружески хлопнули друг друга по плечу, чему-то рассмеявшись.

— У тебя очень красивая жена, Марат, - с искренней и широкой улыбкой сделал комплимент Ромка.
– Тебе повезло. Это вам.

— Ой, спасибо. Не стоило, - смущенно залепетала в ответ, принимая от мужчины огромный букет роз.
– И ко мне можно на ты.

— Ты один, Ром?

— Один, да.

Мы прошли к столу, и мужчины жадно накинулись на еду, словно с голодного края. Я ела мало, рассеянно ковырялась в тарелке, зато с интересом слушала Романа, рассказывающего интересные истории и смешные байки, заставлявшие нас с Маратом смеяться почти до слез.

— А твоя жена почему не приехала?
– полюбопытствовала я перед десертом.

Рома как будто ушел в себя, нежно улыбнулся, припомнив что-то, без сомнения, приятное и встрепенулся, когда понял, что от него ждут ответа.

— Она работает, к сожалению. Из-за этого мы с Алей редко видимся, но стараемся по возможности видеться чаще.

— Иногда это бывает хорошо. Поругаться не успеете, - вставил Марат.

— Мы и так не ругаемся. Она просто ангел.

Он говорил с таким обожанием, с такой нежностью и любовью, что вынуждал ерзать на стуле. Словно я коснулась чего-то глубоко личного и сокрытого. Мы с мужем переглянулись. Марат издевательски фыркнул, но промолчал.

— А кем она работает, Ром?

— Она занимается очень многим. Работает редактором отдела рекламы в мужском журнале…

— В Плейбое, что ли?
– от неожиданности Марат чуть не подавился.

— Нет, ты что. В престижном журнале. Не таком.

— А еще чем занимается?

— У нее свой магазинчик украшений. Пару лет назад напополам с подругой открыли, - с воодушевлением перечислил Рома, искренне гордившийся достижениями своей жены.
– Она много путешествует. К тому же Аля - уважаемый критик. Может, слышали о студии на Крымском Валу? Аля помогает художникам устраивать там выставки.