Трудные дети

— Ты не оправилась, - невозмутимо парировал Марат на мое предложение-приказ.
– Ты еще слишком слаба, и кроме того, тебе необходим покой.

— А еще мне необходимы положительные эмоции, которые рядом с беременной принцесской и твоей тошнотворной рожей не появятся никогда, - до противного сахарно улыбнулась и выпрямилась на роскошном стуле с высокой спинкой. Новый кабинет Марата хоть и был сдержанным, но буквально кричал о богатстве и возможностях владельца.
– Об этом врач тоже упоминал. Серьезно, Залмаев, мне надо учиться. Скоро сессия.

Он наградил меня тяжелым взглядом исподлобья, оглядел болезненно худые руки и ноги, которые я старалась спрятать под широкой и закрытой одеждой, и продолжил настаивать на своем.

— Пока нет. Приди в себя немного, подожди, пока станет лучше.

— Мне станет лучше, если я окажусь так далеко от тебя, как только возможно.

Такие мои реплики, с каждым днем звучавшие все чаще и чаще, выбивали у мужчины почву из-под ног. На самом деле. Да, за свои слова об их ублюдке я заплатила, и кстати, Марат сделал огромную скидку. Другого он бы убил и за меньшее. Меня всего лишь хлопнул по лицу. Это было своего рода предупреждением и демонстрацией на будущее. Но я могла действовать по-другому, тоньше и в то же время сильнее.

Он не мог слушать о том, что противен мне, что меня тошнит от его лоснившейся довольством и вседозволенностью рожи, что меня передергивает от его прикосновений. Мои жестокие слова его озадачивали, ставили в тупик и пугали. Я всегда боготворила его, холила эго и болезненное самолюбие, и не для того чтобы подластиться или польстить, я искренне так думала, потому что чечен для меня был идеалом и тем, на кого нужно ровняться. Марат всегда знал, что в моем лице найдет поддержку любым своим поступкам или решениям. Не то чтобы он в этом так сильно нуждался, но тем не менее. А теперь я, не скрываясь, кривилась от отвращения и брезгливости, что его почти пугало и подрывало самооценку в какой-то мере, пусть и не так сильно, как мне хотелось бы. Но факт в том, что Марат в этом не может со мной бороться.

Ударить? Опротивеет еще больше. Отыметь? Не то состояние и не то настроение. Если бы мужчина захотел совершить сейчас половой акт - а по-другому и не назовешь - то он бы напоминал вынужденное изнасилование, которому будет не рад сам маньяк. Обидеть еще сильнее? Сейчас нежелательно. Задобрить? А вот здесь возможны варианты, но опять же, на уступки Марат не шел, так как считал мое поведение “нецелесообразным”. Получался замкнутый круг, из которого мы оба хотели выбраться, только разными путями.

— Саша, перестань.

Я беззаботно пожала плечами.

— Я правду сказала. Предпочитаешь вранье?

Марат раздраженно оттолкнул гроссбух в сторону.

— Что ты за человек такой?

— Я не хочу сидеть здесь взаперти под присмотром твоей…жены. Серьезно, Залмаев, побереги нам всем нервы. И заметь - я пока не прошу вернуть меня в мою квартиру.

— Она моя, - не смог не поддеть мужчина, пусть и без тени злорадства.

— Без разницы. Я там прописана и там живу. Я прошу довольно простых вещей. Мне нужно учиться.

— Ты месяц не посещала универ, и я сомневаюсь насчет твоего острого желания попасть в альма-матер.

— Сил не было, - честно призналась я, отчего Марат лишь сильнее насупился.

— А сейчас есть?

— Есть. К тому же есть еще преогромнейший стимул не сидеть дома.

Мы разошлись в разные стороны, не поменяв собственных решений. Но через два дня меня все-таки отпустили, уведомив, что шаг влево, шаг вправо - расстрел на месте. Приставили охрану, выделили машину специальную, которая отвозила и привозила меня на учебу. Марат строго следил за предписаниями врача насчет диеты и лечения, так что иногда даже приезжал за мной - особенно в первые дни - чтобы забрать на обед и проконтролировать прием лекарств и витаминов.

Это было немного забавно - сидеть в дорогущем элитном ресторане и видеть напротив решительного и внушительного чечена, который провожает взглядом маленькие кругляшки лекарства, чтобы удостовериться в том, что каждая окажется заглотанной.

— Я не самоубийца и не дура, чтобы сознательно гробить свое здоровье, - насмешливо проговорила я, запивая горькие таблетки.
– Тем более, ради такого человека, как ты. Как там говорят? Овчинка выделки не стоит?

— Не ерничай и ешь, - пододвинул ко мне тарелку и с удовольствием принялся за свою порцию.
– И не болтай, ладно? У меня важная встреча через час, а у тебя вроде как пара.

— Сколько недоверия, - попробовала суп и слегка поморщилась.
– Пара, пара, не волнуйся, я не обманываю. Что за встреча, кстати?

— Ерунда.

— Ясно, - уткнулась в тарелку и замолчала, не выказывая и тени заинтересованности, что было опять же непривычно и настораживающе.

Я всегда старалась быть в курсе дел, быть полезной и нужной, и да, мне льстило, что Марат мог обсуждать со мной важные вопросы, дела и все это без утайки и без боязни неодобрения. Наши мысли и методы всегда сходились, так что я являлась эдаким усилителем уверенности в нужные моменты. Например, когда чечен сомневался. Тем не менее, все сводилось к одному - я не была равнодушной. Никогда.

— Ты молчалива.

— Ем.

— Раньше тебя это не останавливало, радость моя, - уголком губ улыбнулся Марат, давая понять, что наспех придуманную отмазку оценил, но ни капли в нее не поверил.
– По правде, тебя никогда ничего не останавливало.

— Подай соль, пожалуйста, - дождалась солонку, и, выдержав внушительную паузу, словно не слышала немого вопроса, ответила: - Суть в том, что мне все равно, где ты, с кем ты и что с тобой. Без разницы. Для особо торжественных случаев у тебя есть жена, для не особо торжественных…ммм…Ты всегда отличался находчивостью, Залмаев, и я могу на что угодно поспорить, что у тебя все давно продумано и выверено до деталей. Так что ничего не изменится, буду ли я знать о твоих делах или нет. Мне все равно.

Марат нервно скомкал салфетку, зажав ее в могучем кулаке, и хрустнул костяшками пальцев. Я лишь вопросительно приподняла бровь. Без насмешки, без радости от того, что облапошила и сделала больно. В моих руках оказалось сильное оружие, потрясающе действенное, и выпускать его…Не-е-е-т. Я не настолько глупа.

— Залмаев? Раньше ты меня по-другому называла, - наконец, произнес он хоть что-то в попытке заполнить гнетущую паузу.

— Если хочешь, могу называть тебя богом и повелителем, но суть не поменяется.

Аккуратно промокнула губы и откинулась на спинку стула, чувствуя себя наевшейся до отвала. Сразу же разморило и потянуло в сон. Не удержавшись, я зевнула и кулачком потерла слипавшиеся глаза.

— Чего ты хочешь, Саш?
– положив локти на стол, Марат изучающе прищурился, стараясь заглянуть как можно глубже и понять, что у меня на уме. Вернее, какова моя конечная цель, которую я, безусловно, поставила. Этого скрыть не получилось.
– Только не говори, что тебе плевать и все равно. Тебе не все равно, хорошая моя. Ты чего-то добиваешься, и я силюсь понять, чего.