Трудный выбор

Я медленно, чтобы не показаться слишком нетерпеливой, подошла к нему.

— Что мне сделать в первую очередь, миледи? — Он протянул мне руку.

Мои тонкие пальцы скользнули в его широкую ладонь, надеясь, что он не почувствует мою дрожь, вызванную его близостью:

— Не уверена, что вы согласитесь найти способ проникнуть в зараженную зону, чтобы я могла проведать своих людей.

Он покачал головой, но увидев обращенные на него полные мольбы глаза, замер и в задумчивости посмотрел на меня:

— Это я не смогу сделать, миледи. Но что, если попросить охрану позволить тем, кто здоров, выйти поговорить с нами через забор? Тогда вы могли бы подбодрить их с безопасного расстояния.

Мысль была здравая и приемлемая в данных обстоятельствах. В

мгновение ока он убедил охранника разрешить мне поговорить с ними. Я

смогла утешить людей в изолированном районе и раздать им лекарства.

Потом, с согласия сэра Деррика, я навестила некоторых прикованных к постели пожилых жителей города, дома которых не находились в зоне отчуждения. И очень удивилась, когда он заходил со мной в темные хижины.

Немногословен, но неизменно добр и внимателен к людям, он, казалось, не спешил уходить.

Когда мы вышли из последнего дома заморосил мелкий дождик. Я

легко шагала рядом с сэром Дерриком по направлению к городским воротам, ведущим в замок.

— Благодарю вас, сэр, что согласились сопровождать меня сегодня.

— Это было удовольствием для меня. — Он беззаботно размахивал пустой корзиной.

— И все-таки полагаю, это был не самый волнующий день в вашей жизни, особенно по сравнению с турнирами, охотой и стычками, в которых вы участвовали.

— Волнительный — неподходящее слово, чтобы описать то, что я чувствую сейчас, — сказал он, и лицо его стало серьезным. — Ничего нет волнующего в том, чтобы видеть страдания других.

Я понимающе кивнула.

— Но этот день был удивительным, — продолжал он, и я поежилась под его изучающим взглядом. — Вы продолжаете удивлять меня. Накормить бедняков на собственной кухне — это одно. Но я не ожидал, что кто-то вроде вас будет утруждать себя посещением их в городе.

Даже если это и не было похоже на изысканный комплимент, мне было очень приятно слышать это полупризнание, что я, наконец-то, сделала чтото, что он одобрил:

— А почему бы мне не побывать среди них, сэр?

— Потому что у вас есть более важные дела, например, модные платья или ужин в саду. — Насмешка в его голосе была едва скрыта.

— Может мне надеть лохмотья и вываляться в грязи? — Возразила я. –

Тогда вам понравится?

Он не ответил. Мы шли в полной тишине, не считая звуков наших шагов. В голове постоянно вертелась мысль, что, хотя за меня боролось три рыцаря, каким-то образом все обернулось так, что я теперь надеялась завоевать его. Я украдкой взглянула на него — не обиделся ли он. И

встретилась с ним глазами. Криво усмехнувшись, он ответил:

— Не беспокойтесь, миледи. Если вы хотите вываляться в грязи, нет необходимости надевать лохмотья. Вы можете сделать это и в красивом платье.

Его взгляд упал на пыль, покрывавшую дорогу и теперь превратившуюся в грязную жижу.

— Я сделаю это, но только вместе с вами.

Его губы растянулись в улыбке, а глаза сверкнули одобрением моей находчивости. Я попыталась сдержать улыбку, но у меня ничего не вышло.

Мое удивление тем, как сильно он мне нравился, росло, и я больше не могла притворяться равнодушной.

Но внезапно он остановился, посмотрев на меня, улыбка исчезла, а на смену веселого выражения лица появилось серьезное:

— Вы добрый правитель. Теперь я понимаю, почему ваш народ любит вас.

— Я бы хотела сделать для них еще больше.

— Да, это в ваших силах.

Его слова застали меня врасплох и на мгновение лишили дара речи. Я

привыкла к тому, что аббат постоянно напоминает мне о том, как много я уже сделала и что народ не может ожидать большего.

Дождь усилился, и мы продолжили свой путь.

— Герцог говорил, что я сострадательный хозяин, что никто не сможет управлять ими лучше меня. Вы не согласны с ним?

— Конечно согласен, миледи. Они благословлены Богом, раз имеют такого доброго правителя.

— Но вы все же думаете, что я могу сделать больше для своего народа?

Дождь барабанил по грязной дороге, грязные брызги падали на мое платье. Покрывавший мои волосы плат стал влажным.

— Добрые дела, которые вы совершаете, очень нужны. И они, безусловно, угодны Богу. Но… вы наложили маленькие повязки на огромную гнойную рану. Возможно, теперь вам следует подумать, как полностью вылечить рану, или, по крайней мере, уменьшить ее.

И опять я была не готова к его честному ответу, но не могла винить его за это. Когда дождь превратился в настоящий ливень, он поднял лицо к небу подставляя потоку лицо. Я молча с удивлением смотрела на него, пытаясь осознать все то, что он сказал. Я могу еще что-то сделать для своего народа?

Но что?

Как будто вспомнив, где он и что я тоже намокла, он взял мою ладонь и сжал пальцы в своей сильной, теплой ладони:

— Пойдемте. Мы должны поторопиться. Надо доставить вас обратно в замок, пока вы не промокли до нитки.

Я не сопротивлялась. Мне пришлось почти бежать, чтобы не отстать от него, и почему-то я была совершенно счастлива. От прикосновений его пальцев, от заполняющего мое сердце тепла, от этого прекрасного дня, проведенного вместе, я чувствовала себя счастливой и свободной.

Мы прошли по подъемному мосту, задыхаясь и смеясь. Добежали до сторожки, и только тут остановились, хватая ртом воздух. Каштановые волосы сэра Деррика прилипли ко лбу, по лицу стекали струйки дождя. Наша одежда промокла насквозь. Мокрые пряди моих волос облепили щеки и шею.

Но я совершенно не стеснялась своего вида, хоть и была похожа сейчас на

Пэпа после купания. Не знаю почему. Может потому, что сэр Деррик все еще держал меня за руку, или потому что он улыбался мне. Я знала одно: я не хотела разрывать эту связь. Наконец-то наше дыхание выровнялось, фоном пел дождь по каменной сторожке. Сэр Деррик выпустил из рук корзину и поднес ладонь к моей щеке, на мгновение задержавшись. Он осторожно убрал белокурую прядь с моей щеки. Мой пульс забарабанил в такт дождю.