Труп на английской лужайке

– Еще одна такая гениальная мысль – и я сотру тебя в порошок! Крыса архивная! – прошипел полный бешенства голос.

Грубая сила и прямая неприкрытая угроза, как всегда, подействовали.

«Слизняк, жалкий бесхребетный слизняк!» – пытался вернуть себе чувство достоинства Кук, подстегивая некогда присущее ему самолюбие. Но тупой животный страх был сильнее.

– Даю ровно неделю, – прошипел ему в ухо ненавистный гипнотизирующий голос. – Не найдешь, буду кромсать тебя по кусочкам, как ветчину!

И тут Кук взбунтовался:

– Если ты еще раз намекнешь мне на расправу, если будешь угрожать, – яростно зашипел он в ответ в лицо своего угнетателя, – я пойду в полицию! Им даже инкриминировать мне нечего! А вот с тобой разговор будет другим!

Рука Арчибальда Кука взметнулась вверх, и в ту же секунду ее пронзила острая, дикая, просто безумная боль. Он завопил и схватился за локоть. Из ладони торчала рукоятка охотничьего ножа.

– Ты с ума сошел! – вопил он что было мочи, заходясь от паники и боли. – Убери! Убери немедленно! Сволочь!

Крепкая рука ухватилась за рукоятку, собираясь повернуть ее.

– Нет! Нет! Ты спятил! – голосил Кук на разные лады, охваченный тупым животным страхом, лишившим его остатков воли, и самоуважения.

– Еще раз пикнешь, гнида, я тебя на лапшу покромсаю! Будешь делать, что я велю, и помалкивать в тряпочку, не то ты не только до полиции не доберешься, ты вообще отсюда не выйдешь!

В следующую секунду лезвие, полоснув, с новой волной боли покинуло ладонь несчастного историка. Темная тень, нависавшая над ним, исчезла, хлопнула дверь сарая.

Кук остался выть один в темноте, заливая кровью деревянный настил и содрогаясь от ужаса и боли, проклиная собственную доверчивость и легкомыслие.

Глава 29 Тупик

В Ньюкасл Юля прибыла около полудня. Она уже бывала в Ньюкасле. Ее привозил сюда Стив Янг еще в первую неделю ее пребывания в Гарте. Со свойственным ему великодушием Стив выкроил один свободный день и посвятил его Юле, когда понял, как безуспешно она ищет компаньона для путешествий. Стив уже неплохо знал город. И они, почти не плутая, собственными силами смогли отыскать почти все самое интересное.

Панорама Ньюкасла не произвела на Юлю особого впечатления. Он выглядел слишком современным и индустриальным. У него была какая-то путаная непонятная планировка, странные изогнутые улицы. Но позже во время пешей прогулки ей пришлось изменить свое мнение. В городе то и дело попадались весьма живописные кварталы и улицы, в нем была своя индивидуальность. Собственное, присущее лишь ему одному лицо. Респектабельная центральная улица Нортумберленд-стрит с правительственными зданиями выглядела очень по-британски. А расположенный на ней самый крупный в Британии торговый центр «Элдон» выглядел весьма современно, но посетить его Юле, конечно, не удалось. Стив бы такого испытания не выдержал. А «Новый замок», чье строительство было начато еще в тысяча восьмидесятом году Робертом Картхузом, сыном Вильгельма Завоевателя, который и дал название всему городу? А Ангел Севера с раскинутыми в стороны железными крыльями, больше напоминающими крылья какого-нибудь фанерного самолетика начала прошлого века? А шесть чудесных мостов, перекинувшие свои выгнутые дугами спины через Тайн? В свете ночных фонарей они смотрелись невероятно романтично, отражаясь в черной глади реки. А многочисленные кафе и магазины на улицах Грей и Грейнджер, что тянутся от старинного вокзала к центру города? Нет. Ньюкасл определенно имел собственное, свойственное только ему одному очарование. Да, немного индустриальное, да, немного прагматичное, но оно у него было, и осмотреть город определенно стоило. Конечно, остались неосмотренными многочисленные художественные галереи и парки, но Юля не теряла надежды побывать здесь когда-нибудь еще, возможно, с Василием. И вот случай представился. Правда, все сложилось не совсем так, как мечталось.

Ехать на машине она не решилась, пришлось добираться на автобусе. Вероника подвезла мамочку до Дарема, заодно еще раз с удовольствием прослушала и просмотрела вчерашнее звездное выступление Василия. Сам страдалец жестоко переживал свое музыкальное фиаско и к завтраку не появился. Ник несколько раз предпринимал попытки проникнуть в его апартаменты, но Василий наглухо забаррикадировался и ни с кем не желал общаться. На Ника как на главного виновника произошедшего с ним конфуза был зол особенно.

Вчера вечером Юля сама доставила мужа в Гарт, предоставив Нику заботу о брошенном возле клуба мотоцикле. На глаза семейству Апон-Тайнов она показываться не решилась, и им было сказано, что Василий уехал на такси.

К слову сказать, вчера вечером, пока Юля наслаждалась барабанными эскападами собственного супруга, бедняжка инспектор два с половиной часа просидел в машине перед ее окнами, то есть окнами Тома Литтла, о чем последний ей и сообщил. Так и не дождавшись предмета своей внезапной страсти, он уехал, опечаленный, оставив в напоминание о себе букет алых роз. Розы Юлю не обрадовали.

И вот сегодня Юля с Вероникой нахохотались до слез, обсуждая вчерашнее происшествие в клубе. Им даже пришлось остановиться ненадолго. Вероника не могла от смеха вести машину, поэтому Юля опоздала на более ранний рейс и прибыла в Ньюкасл лишь к обеду.

Встреча с нотариусом была пустой тратой времени. Мистер Габрайт, ведущий наследственные дела Стива Янга, бледный, пучеглазый, похожий на уродливую глубоководную рыбу, выслушал Юлю без всякого интереса, а когда она стала настаивать на предоставлении ей информации, прикрываясь близкой дружбой со Стивом, пригрозил немедленно сообщить Янгу и полиции. Пришлось уйти несолоно хлебавши.

Дом, в котором проживала Николь Марлоу, стоял на тихой зеленой улице. Фасад, облицованный светлым камнем, просторное мраморное крыльцо, темная дубовая дверь. Дорого, респектабельно и очень по-британски.

Сегодня утром Вероника созвонилась с миссис Марлоу и, представившись Юлиной секретаршей, договорилась о встрече. Поэтому Юля смело нажала кнопку вызова и стала ждать, когда ее впустят. Переговорное устройство все пиликало, а отпирать никто не торопился.

Когда Юля, потеряв терпение, собралась повторить вызов, дверь наконец распахнулась, совершенно безмолвно и безучастно. Едва миссис Ползунова поднялась на третий этаж, дверь справа сразу же распахнулась, и Юля, войдя в небольшой квадратный холл, увидела пожилую горничную, маленькую, пухленькую, с поджатыми губами, темными густыми кудрями и смуглой кожей. Ее маленький носик-кнопочка выражал крайнюю степень раздражения.

Дождавшись, когда гостья переступит порог, она молча захлопнула входную дверь и, энергично развернувшись на пятках, унеслась прочь, скрывшись в глубинах квартиры. «Похоже, ей регулярно задерживают жалованье», – решила Юля, продолжая одиноко топтаться в прихожей, и, кажется, сегодня был как раз такой день.

Постояв еще пару минут, Юля сочла возможным пройти в гостиную. В квартире не было слышно ни звука, за исключением шума льющейся где-то вдалеке воды. Любопытно, тут принято вообще принимать гостей?

Гостиная, в которой она оказалась, была оформлена в приятных кремовых тонах, сквозь высокие окна в комнату лился мягкий солнечный свет, отраженный окнами противоположного дома. Изящная дорогая мебель, интересные акварели на стенах, в основном средиземноморские виды, высокая позолоченная и украшенная синей эмалью ваза с большим пушистым букетом. На первый взгляд комната выглядела шикарно, но вместе с тем по-домашнему уютно, и только после нескольких минут пребывания в ней стали заметны некоторые мелочи, придавшие гостиной неряшливый, упаднический вид. Следы стаканов на полированных поверхностях дорогих столиков, небольшие, едва заметные пятна на обивке диванов и кресел, оставленные коктейлями и закусками, крохотные круглые дырочки, прожженные упавшим с сигареты пеплом. Вокруг вазы лежали опавшие лепестки, а сам букет выглядел пожухлым и умирающим. Было непонятно, то ли гостиная является отражением собственной хозяйки, то ли свидетельством изменившегося материального положения. Некогда роскошная обстановка приходила в упадок, но живущая здесь женщина то ли не замечала этого, то ли не имела возможности предотвратить трагические изменения.