Туман

Ренджи, наблюдавший эту картину, заскрипел зубами от зависти. Попробовал бы он сам назвать Кучики сволочью! Наверняка капитан смерил бы его с ног до головы оценивающим взглядом, с оттенком той брезгливости, с какой юный натуралист изучает неизвестное насекомое, и поинтересовался бы, уже не собрался ли он, Абарай, в отставку, раз начал хамить командованию. А на этого ухмыляющегося наглеца спокойно реагирует. Но тут же обида сменилась тревогой, потому что капитан уже входил в мутную пелену тумана.

Капитан Кучики неторопливым, уверенным шагом углублялся в туман все дальше и дальше. Ренджи, следя за ним, не заметил, как подошла Рукия, просто внезапно ощутил ее руку в своей. Она тоже, не отрываясь, смотрела вслед брату.

– Мы с тобой идиоты, Ренджи, – шепнула она. – Это мы должны были пойти туда.

– Ага, как же! – Прошипел тот в ответ. – Он даже этому… – Абарай кивнул подбородком в сторону Наото, потом вдруг спохватился, что Рукия относится к капитану совсем не так, как он, поправился: – Капитану Хаями не позволил пойти. А нам бы и подавно не разрешил.

Кучики забирался все дальше и дальше. Его хаори уже совершенно слилось с серой пеленой, виднелись только смазанные черные пятна: форма, волосы. Все собравшиеся с замиранием сердца следили за его движением.

– Хватит, Кучики! – Скомандовал, наконец, Ямамото. – Достаточно, возвращайся назад.

К величайшему облегчению присутствующих, капитан развернулся и двинулся назад все тем же неторопливым шагом. Он проявлялся все четче и четче, и когда, наконец, шагнул за туманную черту, все облегченно выдохнули.

– Ничего особенного не почувствовал, – сообщил Бьякуя.

Его немедленно окружили. Все вглядывались в его лицо, словно стараясь заметить признаки пока неявных, но несомненно ужасающих и необратимых изменений. Первой набросилась Унохана.

– Капитан Кучики, я должна вас обследовать, – безапелляционно заявила она.

– Вы же не думаете, что сможете провести такое исследование в одиночку? – Тут же встрял Маюри.

– Уж конечно, капитан Унохана без тебя не справится! – Зло оскалился Хаями, рефлекторно вступавшийся за женщин, даже за тех, которые в защите не нуждались. – Если ты остался без лаборатории и хочешь воспользоваться чужой, то так и скажи!

Куроцучи поглядел на него еще более злобно. Два капитана сильно недолюбливали друг друга: повод поссориться был, а вот повода помириться пока не представилось. Унохана мягко отстранила непрошенного заступника.

– Разумеется, капитан Куроцучи, мы займемся этим делом вместе, – сказала она, глядя при этом на Хаями. – Не стоит ссориться.

Наото смутился под ее взглядом и отступил назад.

– Разберитесь с этим как можно быстрее, – напутствовал ученых Ямамото. – Остальные пока расставьте посты вокруг этой штуки. Ничто не должно оттуда вылезти незамеченным.

***

В маленькой лаборатории Уноханы за Бьякую взялись всерьез. Удивительно, но действовали исследователи на удивление слаженно. Бьякуя почти ожидал, что они поссорятся: Куроцучи привык вести себя по-хозяйски в любой лаборатории, а Унохана вряд ли позволила бы это. Но оба так увлеклись необычной проблемой, что обо всем на свете позабыли, и уж конечно их в последнюю очередь интересовало, кто тут главный.

Присутствие капитана медиков здорово успокаивало подопытного: в глазах Куроцучи читалась такая алчность, что казалось, лишь ее участие удерживает его от того, чтобы немедленно не разобрать образец на составляющие. Однако Унохана столь явно заботилась именно о здоровье пациента, что капитан двенадцатого отряда тоже воздерживался от рискованных мероприятий.

Исследовали жадно, но вместе с тем осторожно. Бьякуе казалось, что ученые боятся прикоснуться к нему. Во всяком случае, поначалу они держались на расстоянии и не снимали резиновых перчаток. Это вызывало в нем раздражение и тревогу. Все же постепенно исследователи расслабились, перевел дух и Кучики. Похоже, все было не так уж страшно.

– Не вижу никаких явных изменений, – потирая подбородок, подвел итог Куроцучи.

Унохана согласилась с его выводами. И все равно, несмотря на это, подопытного на ночь заперли в больничной палате, создав снаружи кидо-барьер. Посмотрим, сказали они, что с ним произойдет за это время. Бьякуя же старательно делал вид, что ему все это безразлично.

***

К вечеру все капитаны собрались вместе, отсутствовал лишь Кучики, помещенный, по выражению Уноханы, в карантин. Делились первыми выводами. Куроцучи доложил о том, что никаких изменений в состоянии подопытного не заметил, а значит, в туман, в принципе, можно входить. Но окончательное решение на этот счет отложили до утра, чтоб уж наверняка. Неведомая дрянь, нечаянное порождение безумных экспериментов, пугала по-настоящему. Ведь никто из тех, кто оказался внутри, так и не вышел наружу!

Пока более остро встала другая проблема: оказалась потеряна связь с патрульными в Мире живых. Вся координация и слежение за пустыми осуществлялась из Бюро, ставшего вдруг недоступным. Ямамото распорядился отправить к патрульным других бойцов: объяснить ситуацию и сообщить, что работать пока придется по старинке, без приказов, ориентируясь лишь на ощущение реяцу. Самых бестолковых и неопытных надлежало заменить кем-нибудь поумнее.

Остатки двенадцатого отряда Ямамото велел наскоро растолкать по баракам других отрядов. Унохана предложила для этой цели часть больничных корпусов, и никто не стал возражать.

Решено было также отправить лейтенантов во главе небольших групп бойцов в ночное патрулирование вокруг зоны тумана, просто на всякий случай, мало ли, вдруг оттуда что-нибудь полезет. Капитанам же надлежало быть готовыми сменить их утром, сразу после того, как станет известно что-нибудь определенное насчет состояния Кучики, и выработан хоть какой-то план действий.

К концу собрания Куроцучи откровенно тосковал. Нему наверняка уже взяла пробы тумана, как он велел, и ученому не терпелось приступить к их исследованию. К утреннему собранию, он надеялся, ему уже будет, что сказать присутствующим.

***

Ночь прошла спокойно, если не считать того, что дежурные вздрагивали от каждого шороха, да еще порой мерещились в пелене тумана какие-то смутные тени, но никто не мог бы поручиться, что ему это не привиделось просто от страха.

Утром Бьякую, напоследок еще раз основательно помучив, выпустили из заточения. Он к тому времени уже окончательно смирился со своей участью и даже перестал думать о том, что будет, если Унохана у него все-таки что-нибудь найдет.

На собрании его разглядывали с нескрываемым любопытством. Несмотря на то, что оба исследователя в один голос утверждали, что его кратковременный контакт с туманом обошелся без последствий, в глубине души все были уверены, что неведомое вещество просто обязано представлять собой отраву замедленного действия. Оно же из лабораторий Куроцучи! Когда там было что-то, кроме ядов?! Бьякуя уже и сам в этом уверился и не понимал, что его дернуло соваться в самое пекло. Впрочем… нет, понимал. Не хотелось выглядеть трусом. Теперь вот приходится расхлебывать.