Туристы

– Мы тебя не бросим... – Сенцов решил ей возразить, но Звонящая сурово сдвинула брови. – Тут командир – я! – отрезала она, как бритвой. – А ты, слизень, Катю свою тащи!

Да, она командир, хитрить должна она, и должна спасти отряд и дать вытащить Катю из проклятой хронодыры. Лежа лицом в землю, Константин видел, как храбрая начальница самоотверженно встает на ноги, покидая укрытие... Теперь ее отлично видно: листья больше не прячут, она как на ладони под прицелом фашистов... Сенцов похолодел: ценой хитрости станет ее жизнь, она отвлекает врагов, давая остальным сбежать...

– Старлей, Катю берем, – шепнул Сенцову Бисмарк...

– Я сдаюсь, – сказала демаскированная Звонящая Траурихлигену и подняла руки вверх...

Оскаленный от ярости, рычащий, жуткий Траурихлиген, вооруженный двумя автоматами, внезапно перестал рычать и изменился в лице. Спрятал свои клыки, а его прищуренные, острые глаза расширились, стали большими, странными... Он даже разжал свои руки в перчатках, выпустив смертоносные автоматы. Помогая Бисмарку утаскивать кустами Катю, Сенцов видел то непонятное выражение, которым сменилась испепеляющая ярость на лице Траурихлигена. Автоматы бесполезно болтались на его широких плечах, и вообще этот ужасный немецкий генерал-палач теперь тупо торчит и бестолково глазеет... А бесстрашная Звонящая шагает к нему с поднятыми руками, ценою своей жизни спасая жизнь всех остальных и, главное – любимой и милой Сенцову Кати...

– Я сдаюсь, можете меня расстрелять, – произнесла начальница, видимо, прощаясь с жизнью, но не опуская взгляда в землю – как настоящий храбрый красноармеец или партизан, смотрела она в дьявольские глаза убийцы... А из-за куста в нее уже целится Баум, спускает курок....

– Давай, Старлей, быстрее, не торчи! – Сенцов понял, что застопорился, и его подпихивает Красный...

– А она? – Сенцов не мог бросить Звонящую, рвался ее спасти...

– Катю спасай... – обреченным голосом напутствовал Красный, и Сенцов понял, что они с начальницей уже попрощались, и снова взял Катины ноги, со страхом в душе, со злостью к Красному... Баум шевельнул пальцем на курке...

Внезапно Траурихлиген вскинул свои автоматы, выплюнув леденящий кровь вопль, и выпалил очередями, но не в Звонящую, а в Баума, выбив его пистолет за секунду до выстрела, разорвав его плащ и китель, отшвырнув майора в кусты... Кажется, он его вообще, убил... Но, зачем?? И вообще, они как-то смешались, эти фашисты, озлобленно закаркали, палили куда придется...

– Бежииим!!! – заорала Звонящая и тоже побежала, воспользовавшись замешательством врагов... Бисмарк тут же вскинул Катю на плечо, вскочил на ноги и понесся прочь, Сенцов за ним, и Красный поспевал. Позади бесновались фашисты: палили, кричали...

– Я тебя на кол посажу, слизняк безмозглый!!!! – дьявольски рычал Траурихлиген все тому же Бауму, который, видно, в бронежилете был, выползал из листвы, ноя...

На бегу Сенцов сурово споткнулся и упал, налетев на Бисмарка, с размаху едва не повалив его... Крепкий, тренированный Бисмарк устоял, но Катя упала на землю, и тут же перед расквашенным сенцовский носом – прямо между ним и Катей, засвистели пули, прошивая лесную подстилку... Сенцов залег, сообразив, что фашисты пришли в себя и снова гонятся, а пуляет – Траурихлиген, пытаясь прикончить Сенцова... К тому же, они с Катей оказались отрезаны от Бисмарка и Красного, которые, под градом пуль вынуждены были скакать за деревья и ложиться там, и Звонящая далеко отбежала...

Эрих Траурихлиген не спеша, двигался вдоль обрывистого берега и методично стрелял, прошивая листву, расшвыривая землю в миллиметрах от Сенцова и Кати... Лишь густая листва спасала их, но это ненадолго, фашист все равно, пристрелит...

– Ай! – Сенцов взвизгнул, потому что одна пуля попала ему в руку...

– Костя, спаси меня... – слабеньким голосом перебила её Катя, безвольным мешочком ворочаясь в опавшей листве, под горячими пулями... -Спасу, – пообещал Сенцов, глупо и не к месту позабыв свой страх перед Траурихлигеном. Да, Сенцов любой ценой спасёт Катю, даже если умрёт, погибнет на колу, или на войне, но спасёт! Константин Сенцов решил стать героем. Для Кати. -Сдохни, чертов колосажатель!! – Сенцов невероятно прыгнул, покрыв фантастическое расстояние, под пулями, ощущая их жар... Вмиг оказавшись около Красного, он выдрал автомат из его рук до того, как Бисмарк и Звонящая успели помешать ему... Выполнив молниеносный рывок, Сенцов подпрыгнул... А тут уже и Баум “включился”, загвоздил, увидав Сенцова, и Заммер подоспел... Эрих этот закатывается хохотом, и вторая его пуля пробила Сенцову плечо, он почти выронил автомат, но собрал свою волю и, скрежеща зубами, пустил очередь в проклятого смеющегося фашиста. Пускай, Сенцов навечно застрянет в сороковых годах, пускай он пропадёт тут от голода, пускай пристрелят его немцы, партизаны... но Рыбкин не будет считать его жалким предателем, а Катя, любимая, дама сенцовского глупого сердца, будет спасена! Неожиданно для самого себя Сенцов попал, однако и Траурихлиген был в бронежилете – Константин видел, как пули треплют его одежду, но он, видать, и впрямь, берсерк – он даже не шелохнулся, будто не чувствуя страшных ударов, а только выстрелил опять и опять... Позади Сенцова из листвы выбирался затянутый Заммер и тащил базуку – на помощь своему генералу... Внезапно Сенцов ощутил боль и дыхание его оборвалось, сильнейший толчок сбил его с ног и поверг в некую яму: очередь Траурихлигена ударила его в грудь, в живот, и он не умер лишь благодаря бронежилету формата игрек... И в тот же миг из базуки по Сенцову выстрелил Заммер... Задыхаясь и теряя сознание, Константин успел заметить, как ракета фашиста, с воем пролетев в сантиметрах от него, врубилась в песчаный обрывчик под ногами Траурихлигена, разнеся его в брызги и взорвалась с грохотом... Эриха жестко швырнуло назад, он выпустил оба автомата, и с размаху свалился в озеро. ПЛЮХ! – взревела вода, приняв тяжёлое тело. А на развороченном берегу осталась лежать только его фуражка, сверкая на злом солнышке родиевыми орлом и черепом. -Старлей! Старлей!!! – сквозь звон в ушах и некую вату лежащий, болящий Сенцов слышал, как рявкает Звонящая, приводя его в себя, отобрав его оружие и потрясая им над его тупой башкой. -Да это не я убил его! – шепелявя и шамкая, гундосил Сенцов, с которого уже слетела слепая ярость, ненависть к Траурихлигену, уступив место апатии, глухоте, боли ран. – Это тот, фриц... Пульнул... – Константин почему-то решил, что Заммер убил Траурихлигена своей ракетой, и ему, Сенцову, придётся “мотать генеральскую лямку” до тризны... Хлопая глазами, Константин вдруг увидел, что простреленные руки его умело перевязаны – это Звонящая уже постаралась, быстрая, способная, однако, начальница... -Чёрт с тобой... – зарычала Звонящая, впихнув автомат в руки торчавшего рядом Красного и терзая сломанный трансхрон. – Не пашет, железяка! -Когда мы полетим домой? – подала слабый голосок голодная и испуганная Катя, которую Сенцов тоже обнаружил рядом с собой. -Скоро! – ободряюще кивнул Бисмарк, вновь поднимая ее на плечо. – Что там, Звонящая? -Турист, чёрт с ним, сломал мне трансхрон! – тигром прорычала Звонящая и тут же пристрелила очередью солдата, который прицелился из-за ивовых веток. – Погоня! – сказала она. – Рыщут! Дуем отсюда! -А кто-то говорил про “безопасные экскурсии”, – пожал плечами Красный, видя, как пристреленный Звонящей солдат скончался в конвульсиях. -Аварийная ситуация!! Солдат можно убивать!! – прогрохотала Звонящая, снова и снова пытаясь связаться Репейником, но на этот раз у неё не выходило – передатчик изрыгал свист и хрипы. – Чёрт, бежим отсюда! Старлей, ты, как всегда, в своём репертуаре!! Кто просил тебя вообще вылазить??? Сенцов презрел боль ран и гадкую отупляющую вату в мозгах: работал ногами изо всех сил – скакал как бешеный, сминая собою кусты, траву, цветы... Видимо, личностный гибрид, все же, дал ему что-то от берсерка. Прямо перед ним громадными прыжками двигался Бисмарк, унося на своём могучем плече бедную Катю, закошмаренную до чёртиков, дрожащую от холода и страха. Да, Сенцов зря вмешался и начал стрелять – хоть и не он застрелил Траурихлигена, но все фашисты теперь гонятся за ними, как за врагами народа, чтобы непременно казнить за их страшное преступление – убийство группенфюрера СС. Звонящая бежала впереди, на ходу пытаясь наладить игрек-связь, но вдруг застопорилась, развернулась, вскинув автомат. -Стоять! – приказала она, подняв вверх свободную руку. – Дальше хода нет – болото! Сенцов застопорился у самой болотной жижи – на грязном бережке, попав ногою в грязюку едва ли не по щиколотку, а сзади на него налетел замыкающий Красный. Они бы повалились вдвоём в стоячую, вонючую водищу, если бы Константин в последний момент не ухватился рукой за толстую ветвь ивы и не задержал падение. -Спасибо, брат! – поблагодарил Красный, не прекращая отстреливаться от погони из шмайссера, отобранного у убитого немца. -Прячемся! – отдала приказ Звонящая, и Сенцов немедленно залез под корни той самой ивы, прижавшись к её толстому стволу. В голове его гранатой взрывалась лишь одна мысль: Катя! Сможет ли Бисмарк её защитить от этих диких зверей?? Он не видел ни Кати, ни Бисмарка – только Звонящую, которая направо и налево поливала свинцом из автомата и игрек-пистолета, убивая тех фашистов, которые вылезали из-за кустов. Вот вам и “безопасная экскурсия”! -Репейник, приём, ответь! – стреляя, Звонящая не переставала вызвать пробойщика, но тот продолжал ужасно молчать. Неужели он бросил их в самый ответственный момент?? Или осцилляция континуума прекратилась навсегда, заперев их тут до тризны?? Константин тоже стрелял из своего шмайссера – тот аж нагрелся – так усердно высаживал он обойму по шевелящимся от фашистских полков кустам. Клац! Клац!! – оружие заклацало, опустев, и Сенцову пришлось отшвырнуть его в траву. Со шмайссера летел лёгкий дымок, а под иву Сенцова залезла Звонящая, оттеснённая напором врагов. -Мы были классной командой, Старлей! – сказала она, словно прощаясь по-солдатски, и тоже отшвырнула свой опустевший автомат. А за ним и пистолет, потому что он тоже опустел. -Увидимся на небесах! – вздохнула она, вытаскивая свой последний пистолет и понимая, что бой проигран, и их сейчас отправят к архангелам. Ощущая на спине холодный пот, Сенцов только собрался подумать о смерти, начал мысленно прощаться с Катей со Звонящей, с Красным, с Бисмарком, с Репейником, с тёткой, Крольчихиным, Федором Федоровичем... даже с Траурихлигеном, как внезапно подал признаки жизни трансхрон. -пик! – “сказал” он, и Звонящая тут же перестала стрелять, скрылась за толстым стволом и начала нажимать на ожившие кнопки. Сенцов сидел рядом с ней, под ивой и видел, как она набирает исходную дату.

“reflip” -мигнуло на маленьком экране около пулевой дыры. Грохот автоматных очередей оглушал, Сенцов едва не глох

– Ребята, держитесь, посадка будет не мягкой! – раздался в гвалте голос Звонящей, Сенцов поднял голову и увидел её сквозь дым, как она тыкает в кнопки наручного трансхрона. -Старлей, зажми голову в коленках! – пропыхтело над ухом, и Константин заметил Красного, который змейкой юркнул к нему за иву и притаился, обхватив автомат. Несколько пуль прилетело ему вдогонку и врезалось в ствол над головой Константина. -Чёрт, Красный! – обиделся Сенцов, потому что отколотая пулей щепка едва не выбила ему глаз. – Они же так и меня пристрелят! -Спокуха! – хохотнул Красный, собираясь дать ответную очередь. – Сейчас они узнают, что ковбой не сдаётся! -Выкинь его! – это в хаосе листьев возник Бисмарк, принялся отбирать автомат у Красного. – Тоже мне ещё, ковбой! Сейчас, нас пробросит и ты выкатишься с этой рухлядью! -Тише! – шептал Сенцов, стараясь слиться с природой. -Стреляйте, они там! – орали, рычали где-то в камышах, и ещё – палили, отсекая листья. По рыку, кажется, что это Траурихлиген орал... А может, и нет: немцы все рычат... Слыша их, Константин забился как можно дальше, в самые корни ивы, свернулся там калачиком... А потом почувствовал, как что-то его насильно вытаскивает, отрывает от земли, переворачивает вверх тормашками и сжимает, сжимает... Проброс! Подстреленный трансхрон Звонящей заработал, и все они спасены! Константина подняло куда-то за облака, где не было ни капли кислорода, а потом – с силой швырнуло, он покрыл небольшое расстояние и стукнулся о землю. Грохот перестрелки разом скрылся и сменился на городской гвалт. Фырчали машины, топали люди, кто-то бубнил... почти что над ухом разорвался звонок трамвая... Стоп! Константин рывком поднял голову и распахнул сумасшедшие глаза. Сначала он не мог понять, где находится, потому что узрел над собою море лиц, перекошенных разными эмоциями: удивлением, непониманием, страхом и даже – диким ужасом. Лица переглядывались, переговаривались, хлопали глазищами... Но откуда они взялись? Да ещё и в таком количестве?? Константин никогда не видел на Базе такую толпу... Над лицами с рёвом, стуком и лязгом пронёсся красно-жёлтый старый трамвай, и Константин, наконец, сообразил, в чём, собственно, дело. Проброс оказался неточным, он не попал на Базу, а выпрыгнул где-то в центре Донецка! С ужасом Сенцов опустил нос и оглядел себя. Оповский игрек-комбинезон плюс болотная грязища, лесные ветки и автомат МП-40… да, хорошенький видок, ничего не скажешь – настоящий герой войны. Темпоральной войны. Естественно, для двадцать первого века не годится – могут запросто отправить в психушку, а то и вообще – привлечь за хранение оружия... Стоп, Сенцов же мент! Нет... официально Сенцов погиб, потому что вступил в оп... Хватит тут раздумывать – надо бежать!! Сообразив, что надо бежать, Константин Сенцов подпрыгнул с асфальта ракетой и поскакал в первую же сторону, расталкивая тех, кто взялся на его пути. -Держи! -Псих! -Милиция! – вопили позади бешеные голоса, и кто-то ещё собирался преследовать... Но Сенцов “включил пятую передачу” – он нёсся, сшибая головою какие-то листья, а ветер бешено завывал в ушах. Позади ещё раздавались голоса, но вскоре они все пропали – погоня отстала, наверное, все плюнули на Сенцова: кому он нужен, убежал – и ладно! Можно было остановиться, но Константин по инерции покрыл ещё десяток метров, а потом – встретил торчащий корявый корень. Его нога подлетела точно под него, и бег Сенцова прервался – Константин шлёпнулся носом в какую-то незнакомую высокую траву и на время затих. Эй, а чего это он лежит, когда вокруг полным-полно коммунистов??? Внезапно Сенцов осознал, что окружён врагами, поднялся с пуза на четвереньки и отполз за ближайший куст. Устроившись там поудобнее, Константин осмотрел своё снаряжение. Автомат в порядке – это хорошо, кинжал на месте, две гранаты, пистолет... Должно на первое время хватить... А потом? Потом суп с котом – настоящий солдат не станет ныть и раздумывать – он отберёт оружие у врага! Константин Сенцов поднялся из грязи на ноги и крепко сжал в руках своё оружие. Куда идти? Неважно: тут везде одни враги! -Чего ты тут крутишься, Старлей?? – на плечо внезапно навалилась рука, и откуда-то возник неизвестный голос. – Давай, подтягиваться – на базу пора! -А?? – встрепенулся Сенцов, не ожидав нападения сзади. Он рывком обернулся и увидел, что перед ним стоит... Кто это? Коммунист? Нет, стоп, это же – свои, Звонящая, Бисмарк... там Катя виднеется, около Красного... Что это творится с Сенцовым? Какие враги? Какие коммунисты?? Чёрт... Об этом не нужно говорить Красному, иначе его сегодня не выпустят из бокса... -Ребята... – пробормотал Константин и бросил “доисторический” автомат себе под ноги. – Я только что вылетел... -Подбери, Старлей! – Звонящая кивнула на автомат. – Идём, его Репейник потом обратно закинет! Константин наклонился и взялся обеими руками за прохладное дуло автомата... Да, кажется, его гибрид пошаливает... Надо больше воли, чтобы затыкать его... Но только не говорить Красному. Катя едва переставляла ноги – ослабела от голода и страха. Она, пошатываясь, ступала по траве, поддерживаемая Красным, и Сенцов видел, что подол её ночной рубашки изорван и измочален. Бедняжка постоянно боролась с крысами... Чёрт, ну и уделал её Сенцов... Да лучше бы Сенцов сразу провалился в ад, чем “наградил” Катю идиотским остаточным следом! Звонящая маршировала куда-то через заросли... а Сенцов не знал, куда она направилась. Он поймал себя на том, что совсем не помнит, каким образом он вообще тут оказался, и зачем засел в кусту, вместо того, чтобы разыскивать товарищей?? Или его сюда же и выкинуло? -Звонящая, а куда ты? – посмел поинтересоваться Константин, стараясь не отстать и идти бодрее, чем мог бы, не будь рядом Звонящей. -На Базу, – просто ответила Звонящая и даже не обернулась в сторону Сенцова. – А ты думал, куда? На карнавал? -Но... – не понял Сенцов: ведь База-то на каком-то атолле у чёрта на рогах, и топать так до неё можно три года... -Игрек-тачку сейчас вызову... – буркнула Звонящая, и Сенцов уныло застопорился около неё. Как же он вообще мог забыть про игрек-тачку? Наверное, стресс превысил предел его мозгов... Константин старался таращиться только вниз, в траву, среди которой торчали блеклые цветочки. Внезапно где-то вверху, над макушками высоких деревьев, раздался шум и свит – это летела игрек-тачка, Сенцов уже привык, что игрек-тачка появляется мгновенно, но он рефлекторно поднял глаза и тут же встретился взглядами с Катей. -Костенька... – всхлипнула Катя, качнувшись вперёд, чтобы приблизиться к Константину. – Когда мы поедем домой? -Мы... уже дома... – едва выжал из себя Сенцов, чувствуя внутри себя свинцовый куб – это чувство вины за то, что заставил Катю страдать. На бедняжку больно смотреть – она стала просто прозрачной в траурихлигеновском подземелье... да и крысы её покусали. -Тут нет Траурихлигена? – со страхом в дрожащем голосе всхлипнула Катя, вдруг подскочила к Сенцову, обхватив его руками, и расплакалась, уткнувшись носом в его перемазанный грязюкой игрек-комбинезон. Сенцов даже забыл, что он незагрязняемый и не стряхнул грязюку, и теперь – Катя запачкала свой нос. -Что он тебе сделал?? – Сенцов перепугался, что Траурихлиген обидел Катю, пока она сидела в его карцере, и буквально, рявкнул эти слова страшным голосом, вытаращив на неё свои дурацкие круглые глаза. -Напугал... – всхлипнула Катя, заливая слезами сенцовский игрек-комбинезон. – Зашёл, схватил за волосы и сказал, что посадит тебя на кол, а я в этом виновата... И что повезёт меня смотреть, как ты умираешь... -Успокойся, Катенька... – пробормотал Сенцов, собрался обнять её, как раньше, когда она ещё была его невестой... -Старлей! – вдруг раздалось сзади, и кто-то дёрнул Константина за рукав, таща. -Чего? – Сенцов обернулся и увидел, что игрек-тачка уже прилетела, приземлилась, и его товарищи залезают внутрь, занимая места. За рулём сидела Звонящая, а дёрнул Сенцова Красный. -Идём, Катенька, – Сенцов осторожно подтолкнул Катю к игрек-тачке, которая оказалась не совсем обычной: Репейник выслал им условно настоящую игрек-маршрутку, выполненную в виде микроавтобуса “Газель” жёлтого цвета. Даже номер на ней имелся: сорок шестой, который существует в реальности и курсирует между Центральным рынком и улицей Большой Магистральной. -Мы поедем на маршрутке? – спросила Катя, удивлённо моргая глазами – действительно, какая маршрутка в глухой лесопосадке, из которой единственный выход к людям – по крутой узенькой лестничке? -Да, Катенька, – кивнул Сенцов, помогая Кате взобраться на высокую подножку. – Сейчас, ты будешь дома. Ничего не бойся, никакого Траурихлигена ты больше не увидишь. Сенцов помог Кате занять место в кресле – в самом удобном, впереди и возле окна. Кресло было оснащено суперкрепким, толстым ремнём – для того, чтобы пассажир не летал по салону. -Старлей, ты чего не пристегнул её? – осведомился позади Сенцова Красный, и вдруг – протянул руку к Кате, дотронулся до её шеи, заставив бедняжку потерять сознание и бессильно обвиснуть в кресле. -Ты её до инфаркта доведёшь! – рассердился Сенцов, сжав кулаки. – Сколько можно её оглушать?? -Она схватит твой инфаркт, если узнает, что это игрек-тачка! – хохотнул Красный, скрупулёзно пристёгивая свой ремень. – Ты крепи свою зазнобу и сам пристегнись – Звонящая взлетает! -Угу, – невесело пробормотал Константин, прочно укрепляя Катю на игрек-сиденье, после чего сел рядом с ней и тоже пристегнулся, чтобы не летать по салону. -Вас много, вот я вам и подкинул классную тачку! – болтал тем временем Репейник, оглушая Сенцова через наушник. – Поедете, как на маршрутке! Константин едва не рыкнул ему “Заткнись!” – настолько Репейник его разозлил – своим осциллятором, который ломается в смертельно опасный момент, и своими дурацкими шуточками. *** -Ну, что, хроносбойщики, напакостили? – этими словами Репейник встретил их, когда они всем составом ввалились в пробойную, приведя с собой и Катю.

– Старлей ранен – давай ему дефибриллятор!!! – страшным голосом рявкнула озлобленная Звонящая, больно пихнув Сенцова, едва не завалив его на Репейника – тот аж отскочил. Сенцов же ощущал боль своих ран, синяков, ссадин, шишек – всех “украшений”, которые получил в бою, а так же – кашу какую-то в голове, густую такую... Или это мозги его превратились в кашу?? Почему-то вспомнилось, как Траурихлиген глазел на Звонящую, Сенцов по непонятной причине провел идиотскую аналогию с собой: как он сам глазеет на Катю...

– Эй, да он пока еще дышит! – клекотнул в стороне Репейник, а Сенцов резко захотел навесить очкарику фингал...

– Костя? – Катя уже пришла в себя, шла сама, пошатываясь, и разглядывала пробойную с таким страхом, словно тут Траурихлиген сидел, а не Репейник. -Всё в порядке, – соврал Константин, зная, что никакого порядка нет и быть не может, Траурихлиген пристрелен и сброшен с обрыва бешеным взрывом ракеты, и именно ему, Сенцову, предстоит за это чем-то заплатить. Неужели снова – собой?? Сенцов не переживёт ещё одну поездку на войну... -Твой осциллятор сделан из соплей! – зарычала Звонящая, и Репейнику повезло, что у последней не осталось патронов, а то бы получил под ноги очередь из игрек-пистолета. – И какого чёрта ты Рыбкина туда отправил?? – она даже кулак занесла, чтобы навешать Репейнику чертей, а тот отбежал от неё подальше, скрывшись за своим холодильником, и оттуда пробурчал: -Рыбкин сам пробросился – спёр базуку и пробросился, пока я чинил осциллятор! А где Рыбкин? -А ты только сейчас это заметил?? – громыхнула Звонящая, широким шагом промаршировала к холодильнику Репейника, выволокла пробойщика из-за него за шиворот и определила в вертящееся кресло с таким видом, словно сажает на электрический стул, а то и на кол. -А... да... – промямлил Репейник, выкатив квадратные глаза. – Я думал, он с вами на игрек-тачке прилетел... -Индюк тоже думал... – прогудел Бисмарк, вклинившись в жаркий разговор. – Рыбня нашего Турист прикончил. -Что? – испугался Репейник, и нервно заездил на своём кресле туда-сюда. – Вы... шутите... -Нет! – грозно рубанула Звонящая. – Ты должен пробросить на Базу его тело! Следить нужно было за Рыбкиным, рыбья твоя башка!! Рявкнув, Звонящая стряхнула Репейника с кресла и швырнула к компьютеру, который управлял его хромоногим трансхроном. -Так, так, подождите! – затараторил Репейник, опомнившись от шока. – Во-первых, отведите туристку в бокс, а во-вторых, почему она в сознании?? Вам не говорили, что чужакам не положено разглядывать Базу?? -Упс... сорри... – сконфузился Красный и тут же оглушил Катю, прямо на глазах у Сенцова. Подхватив на руки её обмякшее тельце, Красный развернулся и, бросив: -Я сейчас, отнесу в бокс! – исчез за переборкой. Сенцов даже рассердиться не успел – так быстро он обернулся – да и не было у него сил на злость. Апатия сурово усилилась, забив мозги, и Сенцов просто тупо сел на первый попавшийся стул и принялся таращиться на Репейника, как тот уткнувшись, в монитор, разыскивает по антропометрии тело Рыбкина в диких нехрональных дебрях. Он пока что его не нашёл, и карта нехрональной местности мигала на его мониторе, пространная и пустая. -Я ничего не пропустил? – это Красный вернулся без Кати, и Сенцов ощутил внутри себя кроме апатии глухую тоску. -Нет пока, – раздражённо проворчал Репейник. – Мёртвых искать труднее, чем живых! -Давай, ищи! – понукнула его Звонящая, которая заняла соседнее с Сенцовым кресло и смотрела на Репейника, как злобный надзиратель смотрит на подневольного лагерного раба. Сейчас она даже стала чем-то похожа на Траурихлигена, и на Сенцова с новой силой навалилась глухая тоска: как он скажет Репейнику, что Траурихлиген снова мертв?? Репейник наябедничает шефу, а шеф опять загонит беднягу Сенцова на военную каторгу...

В каком боксе туристка?

осведомился Репейник с таким безразличием, словно спрашивал о картошке какой-нибудь, или кирпичах. -Второй бессбойный, санотсек! – сообщил Красный, топчась около сидящего Бисмарка, потому что не нашёл для себя свободного кресла. -Отлично! – кивнул Репейник, усиленно щёлкая клавиатурой, подставляя какие-то параметры в пустые графы сложной таблицы. Сенцов на эту его таблицу пялился тупым бараном – ни за что бы не разобрался, куда там что нужно подставлять. А Репейник бодренько так щёлкает, и кажется, уже добился результата. -О, есть, – вздохнул он. – Сейчас, проброшу... – весёлость Репейника как рукой сняло, он был уныл и кисл, без энтузиазма включил большой экран, и Сенцов увидел на нём колоссальную платформу флиппера с излучателями. -Вставайте, увальни, нужно поминать! – сурово приказала Звонящая, освободив своё кресло. Бисмарк кивнул и молча встал, Красный и так стоял, и даже Репейник отклеился, выйдя из-за компьютерного стола. На мониторе горела карта с красной точкой, обозначающей местонахождение тела Рыбкина, а Репейник стоя нажал на “Энтер”. -Пробрасываю, – буркнул он, снова вздохнув. – Бедный стажёр, так и не перевели его в дознаватели... Печальный Репейник стоял около компьютера, а Сенцов видел на большом экране, как между излучателей на платформе флиппера зарождается небольшое светлое облачко, как оно растёт и становится размером с хорошую лошадь. В центре облачка появляется чёрная точка, а потом – на блестящий металл платформы плавно опускается обессиленное смертью тело несчастного Рыбкина. Континуум отдал погибшего “туриста” назад, в нормохронос, и тихо разомкнулся, закрыв коридор. Все стояли неподвижно и молча, опустив головы вниз в негласной минуте молчания. Константин же чувствовал себя угрём на сковородке: в смерти стажёра виноват только он и больше никто – даже тот Траурихлиген – и тот не виноват. -Слушайте, ребята! – Сенцов вдруг загорелся дурацким желанием исправить положение и поэтому подал голос. – Траурихлигена же как-то оживили! И мы Рыбкина... -Заткнись! – отрезала Звонящая и больно ткнула Сенцова локтем в бок. – Рыбкина похоронят с воинскими почестями в некрополе, и объявят сегодня день скорби! Пойдёмте – ещё надо Катю эту несчастную вышибалкой забубенить и отвезти домой! Звонящая маршировала по коридору, словно робокоп, а раненый Сенцов тащился прибитой медузой. Как он мог позволить им убить Рыбкина? И не нужна Сенцову тайна Буквоеда! Сенцову нужны живые друзья! Катя всё ещё оставалась в боксе на самом нижнем ярусе Базы – шеф приказал нейтрализовать её память, поэтому выпускать Катю никто не собирался. -Сейчас, мы сотрём память! – напевал Красный, бодренько шагая в затылок к Звонящей. – Сейчас, сейчас, и можно будет отдохнуть!

====== Глава 168. Возвращение Кати. ======

ДЗЫННЬ! – негромкий звонок возвестил о прибытии лифтовой кабины, и Константин шагнул в её металлическое чрево, словно в огненную бездну. Звонящая справа от него казалась роботом – механическим движением нажала нужную кнопку и застыла. А Красный – тот рылся в карманах, как неловкий вор: ищет свою любимую “вышибалку”, не терпится прокомпостировать ещё одни несчастные мозги – Катины... Скоростной лифт мчится быстрее тепловоза, но для Константина спуск на нижний ярус затянулся на ещё одну вечность. Вечность давила на его плечи неподъёмным грузом, и Сенцов всё больше ёжился, не в силах выносить его. Он потерял Рыбкина, сейчас потеряет Катю, и всё – можно считать себя пропащим, горьким предателем. -Вываливайся! – это Звонящая пихнула Сенцова локтем, выталкивая из лифта, и Сенцов понял, что застрял перед открытыми дверями, загородив выход всем остальным. -Та, сейчас... – пробурчал Константин, выползая под тяжестью вечности. Ноги едва слушались его, сделались какими-то чужими, словно их ампутировали уже и заменили неподходящими протезами. Он до сих пор не сказал Репейнику, что проклятый Заммер подорвал Траурихлигена, промахнувшись по нему, по Константину. Сенцов и не знает даже, как об этом сказать Репейнику... Скорее всего, за него скажет Звонящая, и тогда Сенцова вызовут на ковёр к шефу... Виноват ведь Сенцов: по нему же промахнулись-то! Звонящая стальным шагом приблизилась к переборке, что отгородила Катю, и рубанула карточкой по сканеру. Переборка с лёгким жужжанием ушла вверх и скрылась в потолке. -Работайте! – Звонящая отдала железный приказ и удалилась, а Сенцов сделал робкий шаг вперёд, переступил низкий порожек и оказался на несколько сантиметров ближе к Кате. -Пропихивайся! – недовольно фыркнул за его спиною Красный, толкая Сенцова в бока. – Чего застряёшь всюду? Время не резиновое! Я ещё в Лас-Вегас хочу успеть! Бедняга Рыбкин, чёрт! Так и тянет проиграть все деньги в рулетку, а потом – застрелиться! -Хватит паясничать! – ругнулся Сенцов, робкими шагами подходя к своей чужой невесте. – Здравствуй, Катя, – осторожно поздоровался он, чтобы не напугать её. Катя оставалась в том же кресле, где оставил её Красный. В её худеньких бледных ручках торчала японская чайная чашка, и Катя пила из неё мелкими глоточками. На Катином носу красовался белый лейкопластырь, разбитую правую бровь измазали зелёнкой. -Катя, – повторил Сенцов и присел на корточки поодаль от Кати. -Ко-костя... Ты, всё-таки, живой? – пролепетала Катя, едва удерживая чайную чашку трясущимися руками. -Живой, – кивнул Сенцов, держась от Кати подальше, чтобы не пугать её ещё больше. – Это так надо было... Крольчихин приказал... – Константин буровил эту чушь, чтобы отвлечь Катю от Красного, который со смаком настраивал нейтрализатор памяти. Катя с усилием заставила себя отхлебнуть глоточек чая и внимательно посмотрела на Сенцова большими глазами. Какая же всё-таки, она стала худая... Скорее всего, Траурихлиген её в подвале совсем не кормил... Сенцов едва сдерживал себя, потому что всё внутри него так и рвалось обнять Катю крепко-крепко и разрыдаться тут же и попросить прощения... -Так, всё! – вмешался Красный и грубым вихрем сдул все нежные чувства, которые внезапно захватили Сенцова. – Давай, Старлей, в сторонку, сейчас я исправлю ей мозги! Красный нахально надвинулся, спихнул Сенцова с дивана и устроился прямо напротив Кати, подняв нейтрализатор памяти на уровень глаз. -Аккуратнее, Красный! – огрызнулся Сенцов, потому что едва не сел на пол. – И... -Выйди-ка из комнаты! – перебил Красный, прицеливаясь излучателем в Катину голову. – А то и тебя зацепит, и ты станешь обормотом безмозглым! -Что вы делаете? – осведомилась тем временем Катя, расплёскивая чай, потому что её руки задрожали ещё сильней. -Чая не напасёшься! – проворчал Красный, ёрзая на диване. – Давай, Старлей, покинь помещение! -Не надо этого делать! – Сенцов почему-то налетел на Красного, желая отдубасить его по чём зря, но Красный железной рукою пригнул Сенцова к полу и авторитетно заявил: -Ты, Старлей, ещё плоховато дерёшься, но, ладно, к Бисмарку на курсы походишь – он из тебя мигом сотворит ниндзя! Хотя, речь не об этом... -Пусти... – засипел Сенцов, ворочаясь на ковре. – Ты меня душишь, Красный! -Ой, прости... – кашлянул Красный, убрал тяжёлую ручищу с сенцовского горла, и Константин смог подняться на ноги. – Так вот, я о том, что Катю просто необходимо ОБЯЗАТЕЛЬНО!!! Ты слышишь меня??? – Красный навалился на Сенцова, схватил его за воротник и прижал к жёсткой прохладной стене. – Вернуть ДОМОЙ! Сейчас, я уберу ей память, потом – Репейник снимет с неё остаточный след, а потом – мы отвезём её обратно, в её квартиру, и там оставим! -Это тебе шеф приказал? – осведомился Сенцов, пытаясь освободить свой воротник от цепких пальцев Красного. -Нет, это мне приказал здравый смысл! – отказался Красный, не выпуская Сенцова. – Или ты хочешь, чтобы твоя подружка навсегда осталась туристкой, сбрендила с ума и попала на кол?? -Та, убери ты грабли! – ворочался Сенцов, высвобождаясь... Но потом вдруг перестал ворочаться. Да, Красный прав: если Катю не вернуть домой – она пропадёт. Или тронется умом от “полного счастья” с воскресшим Сенцовым и Траурихлигеном с колом, или континуум пробросит её в докембрийский океан... -Нужен ты мне! – буркнул обиженным голосом Красный, бросив Константина на пол. – Что-то ты, Старлей, совсем раскис! -Ты прав, Красный... – нехотя, признал Сенцов, не вставая с пола. -Так, чего ты сидишь? – осведомился Красный, поняв, что Сенцов осознал ошибку и больше не полезет в дурацкую драку. – Давай, погуляй по коридорам! А я пока ей мо?зги вправлю, а потом позову тебя! -Ладно... – мрачно прогудел Сенцов, пялясь в бестолковый однообразный пол. – Пойду. Сенцов открыл переборку и выбрался в коридор. Ватные ноги не желали нести его никуда, и поэтому Константин сделал два шага и сполз в одно из красных кожаных кресел для отдыха, которые длинной чёткою шеренгой стояли вдоль белоснежной стены. Кресло приняло его в свои набитые войлоком, мягкие объятия, и Сенцов растёкся, словно квашня. Переборка задвинулась, закрыв санитарный отсек, где Красный, наконец, дорвался до Катиных мозгов и вытирал бедняжке воспоминания о сороковых годах, о карцере, фашистах, Траурихлигене, а так же – о Сенцове. Очнувшись у себя дома, Катя решит, что просто спала, не покидая своей комнаты, а Константин для неё снова будет мёртв... -Готово! – прокричали над сенцовским ухом, и Константин вздрогнул. -А? – булькнул он, всполошившись и бестолково пялясь вверх, на люминесцентные лампы под потолком. -Вставай, проклятьем заклеймённый! – пропел весёлый голос, и Сенцов, наконец-то понял, что это Красный закончил терроризировать Катины мозги и выпростался из санотсека в его поисках. -Я... не спал... – ляпнул Сенцов, отлипая от красной кожи кресла. – Просто, задумался... -Всё, память твоей голубки девственно чиста! – сообщил Сенцову Красный и больно хлопнул его по плечу, которое и так несло на себе кучу синяков. – Давай, Старлей, загружаем её в игрек-тачку и везём домой! -Аг-га... – пробормотал Сенцов, по инерции направляясь вслед за Красным в санотсек, чтобы поднять Катю на руки, посадить в игрек-тачку и... навсегда лишиться её во второй раз. -Ползёшь, как слизняк! – фыркнул Красный, повернув голову. – Давай, Старлей, включай передачу – нам ещё Рыбкина хоронить! Сенцов ничего не ответил на этот выпад: он видел перед собою на кушетке Катю – она лежала с закрытыми глазами, будто бы спала. Константин знал, что Красный вырубил её специально – чтобы лишний раз не пугалась и не мучилась. Сенцов подошёл к ней, аккуратно взял на руки и молча понёс к выходу, по прохладному светлому коридору. Проснувшись, Катя обязательно встанет на весы и обязательно удивится и обрадуется: в карцере Траурихлигена она потеряла килограммов пять, Сенцов чувствовал это, неся её на руках. -Репейник дал мне игрек тачку! – хвастался Красный до тех пор, пока они не дошли до парковки, до отказа заполненной этими самыми тачками. – Клёво, да, Старлей? -Клёво... – протарахтел Сенцов, готовый хоть все эти тачки обменять на один лишь денёк с Катей... -Тра-ля-ля... – бодро напевал Красный, снимая с сигнализации тачку, сделанную в виде “шестёрки”. – Давай, Старлей, загружай! – распорядился он, и Сенцов по инерции усадил Катю на заднее сиденье и накрепко пристегнул сверхтолстым ремнём, чтобы она, не дай бог, не ударилась, когда Красный начнёт писать мёртвые петли. -Запрыгивай! – крикнул ему Красный, который уже успел устроиться за рулём и завести мотор. – Вот это я сейчас нажму! Ты, Старлей, пристегнуться не забудь, а то тебе пересоставит скелет! -Ага, – прогудел Сенцов и влез не на переднее сиденье, к шумному Красному, а на заднее, к Кате. -Поехали! – весело объявил Красный, настроил автопилот, запустил игрек-двигатель и режим невидимости. Сенцов словно бы провалился в тяжёлый сон, граничащий с комой, и очнулся только тогда, когда Красный впереди объявил: -Приехали! Часы показывали, что с момента старта прошло три минуты две секунды – Красный включил первую игрек-скорость. Сенцов выпал из себя, выглянул в окошко и увидел, что их игрек-тачка зависла напротив Катиного балкона. Катя была неподвижна и тиха: она оставалась без сознания и безвольно висела в ремнях безопасности. -Отсоединяй! – распорядился Красный и выскочил из кабины прямо на балкон. Сенцов, как во сне отстегнулся сам, тоже вылез на балкон, и только потом расстегнул ремень безопасности на Кате и осторожно вынес её из игрек-тачки на свежий воздух.Константин бывал на этом балконе много раз, и всё, что было здесь, вызывало в душе щемящую току. Вот этот облупившийся комод был приговорён к “балконной ссылке” ещё Катиной бабушкой, а этот зелёный табурет Катя выносит из кухни для того, чтобы развешивать на лесках постиранное бельё. В уголке, у стенки, примостились ржавенькие санки, на которых Катя каталась ещё в детстве. Сенцов прекрасно помнил эти санки и рассказ Кати о том, как она на зимних каникулах каталась на них целыми днями, до тех пор пока не замёрзнет ледышкой... Константин осторожно обошёл эти санки, приблизился к балконной двери и наткнулся на Красного. -Ой! – обиделся Красный, когда Сенцов случайно пихнул его.
– Ты разве не видишь: я здесь стою! -А чего ты стоишь? – надвинулся на него Сенцов. – Давай, открывай дверь, а то нас заметят и подумают, что мы – воры! -Застряла! – буркнул Красный, дёргая проклятую дверь из ПВХ. – А если кто заметит – мы их вышибалкой! – добавил он. -Давай, я открою! – Константин сделал попытку отодвинуть Красного плечом, но тот не сдвинулся, а огрызнулся: -Ты, лучше держи эту Катю, а то она тут башкой навернётся, а открывать буду я! Я умею это делать, а ты – нет! Красный так прочно установился около двери, что Сенцов не стал спихивать его, а просто отодвинулся сам, чтобы этот медведь не зацепил Катю. Катя пока не приходила в сознание, а безвольно болталась на руках Константина... Константин прекрасно знал двор, который расстилался под балконом – тысячу раз уже сюда приходил. На глаза наворачивались слёзы, но Сенцов всё же, глядел вниз и видел, как одиноко болтается на цепях меж двух шелковиц самодельная качелька. Видел жестяную голубятню с зарешеченными окнами, как голуби то вылетают оттуда наружу, то заскакивают назад... Виноград увивает арку перед подъездом, а древние лавочки-развалюшки заполнены древними бабулями... ЩЁЛК! – щёлкнула дверь и тут же перед Сенцовым выпрыгнул довольный Красный. -Открыл! – сообщил он счастливым голосом и пихнул Константина. – Давай, Старлей, заскакивай, а то застукают нас! -Ты бы ещё года три повозился! – угрюмо буркнул Сенцов, понимая, что путь к Кате для него заказан навечно. Сейчас, он оставит её дома и больше никогда не увидит. Он для неё умер, а она для него... -Да топай! – сердился Красный, и Константин послушно потопал прочь с балкона через открытую дверь в Катину квартиру. Тут оказалось пусто и тихо – бухгалтер Катин ещё не вернулся от родственников. Занимался прохладный серый рассвет, мгла раннего утра утопала в углах, цветы в вазе на пианино засохли. Откинув гардину, чтобы не содрать её неуклюжей ногой, Константин вступил в прохладную комнату и медленно подошёл к дивану. -Быстрее, Старлей, на Базу пора! – подгонял сзади Красный, кружа вокруг круглого Катиного стола, зарясь на её конфеты, лежащие в хрустальной вазочке. Константин осторожно положил бессознательную Катю на диван и отошёл в сторону. Как жаль, что ему, Сенцову, придётся раствориться в небытии, а её оставить тут, на милость природы! Её бухгалтер уехал к кому-то в деревню – тем лучше, будет меньше проблем... Меньше проблем у Кати... Но не у Сенцова. Катя уже забыла Сенцова, но Сенцов-то всё помнит... -Прощай, Катя... – пробормотал Сенцов, окинув последним грустным взглядом до боли знакомую Катину комнату, кожаное кресло в углу, в которое Катя всегда сажала Сенцова, когда тот приходил в гости, вазочку конфет на круглом столе... Конфеты Катя обязательно бы “казнила”, всучив их Сенцову. Она всегда так делала: накупала конфет и вафель, а потом пугалась за фигуру и отдавала все эти сладости Константину. У Константина они долго не залёживались: приползя домой с очередного “суперсекретного сверхзадания”, Сенцов не обнаруживал в холодильнике ни зги и набрасывался на конфеты... Интересно, кому теперь Катя отдаёт конфеты? Алине? Нет, Алина конфеты не возьмёт, у неё тоже фигура... -Ну, идём, чего застыл, как пингвин перед бурей?? – внезапно на Константина холодным водопадом обрушился Красный, начал тормошить его плечо и тащить обратно, к балкону. -Да отстань ты! – отпихнул его Сенцов. – Я прощаюсь! -Светает! – настаивал Красный, не отходя от Константина. – Она сейчас проснётся, увидит тебя и крякнет от полного счастья! Пойдём уже, увалень несчастный! Красный выпихнул Сенцова на балкон, а Сенцов прекратил сопротивление. Всё, Катя должна вернуться к обычной жизни, дождаться возвращения бухгалтера, а о Сенцове говорить только хорошее, как говорят о покойниках... В последний раз оглянувшись на Катину комнату, Сенцов вскочил на балконные перила и влез в игрек-тачку Красного. Красный уже ёрзал за рулём, собираясь выжать газ, а Сенцов распластался по сиденью киселём, захлопнул глаза и затих. Константин думал, что в последний раз простился с Катей в тот день, когда уходил от неё в дурацкий “Родник” за палёной водкой, а Катя простилась с ним на условно настоящих похоронах... А тут сам хронос подтолкнул Катю назад, к Сенцову, он даже уверовал, что она откажется от бухгалтера и выйдет замуж за него... И опять-таки приходится расстаться навсегда из-за сверхсекретности миссии опа... На глаза лезли горькие слёзы – точно такие же, как и в тот день, когда Сенцов решил отравиться водкой... -Кисель и есть! – подтвердил Красный, завёл игрек-мотор, и тачка, выполнив изящный разворот, вошла в невидимый режим и полтела к Базе. Вот только Константин даже всплакнуть не может, потому что тут Красный – сидит довольным слоном и вертит баранку, руля к Базе по воздуху через Тихий океан. Радуется, что Репейник выдал ему тачку с кнопкой... А Сенцов ничему не радуется – хоть бы ему десять таких тачек Репейник выдал! Кажется, Сенцову никогда не сделаться настоящим дознавателем, таким, как например, Звонящая. Даже до того Рыбкина и то – далеко. Рыбкин вон, сколько успел сделать, пока Сенцов дрожал в яме и попадался Траурихлигену! Эх, Рыбкин, Рыбкин! Рыбкин столько всего успел, да ещё и погиб из-за Сенцова! Где-то в душе Константина опять проснулась слепая совесть, вгрызлась зубами куда-то под ложечку и начала терзать. Хорошо бы, Сенцова сегодня не выпустили из бокса – а то дома он засядет у телика с палёной водкою в зубах и поминай, как звали... ***