Турнир Кровавой Башни

Мы поприветствовали друг друга и, к моему небольшому удивлению, без лишних проволочек пошли за оружием. Пошли мы вроде бы на рынок, но попутно проигнорировали как палатку Мародеров, так и творения игроков-кузнецов. Интересно вдруг стало, а как они вообще прокачиваются?

За оружием мы добрались к самой дальней точке рынка, можно сказать, к его ограде. Около невысокого дома, скрытого за увитым сухим плющом заборчиком, виднелась пристройка, откуда доносился звук удара стали о сталь. И, судя по алым отсветам и дыму из трубы пристройки, вряд ли там была арена. Так и оказалось: беспрепятственно войдя через калитку, Тайлер, не сбавляя хода, пошел прямо в пристройку, оказавшуюся, ожидаемо, кузницей. Там, внутри, среди жара, искр и запаха раскаленного железа, стоял НПС. Сухонький мужик, лет сорока с лишним, с смуглой кожей горца и забранными в хвост длинными волосами.

— О, явился, – сварливо поприветствовал он моего попутчика.

— И тебе привет, Регг, – над головой кузнеца появилась подпись, – Слушай, хочу нож подобрать.

— Только после того, как я увижу, как ты ухаживаешь за моим красавцем.

— Побойся Кромма, какой еще красавец? Да я точу его из чистого уважения к тебе! – притворно возмутился Тайлер, но все же вытащил из ножен свой меч-каролинг.

Мастер взял оружие, видимо, за его авторством, и придирчиво изучил клинок.

— Рад, что хоть в дело пускаешь, да и за то, что у тебя полироль не в сумке валяется, тоже похвала, – признал Регг, возвращая клинок владельцу.

— Ну и отлично, раз с этим разобрались. Слушай, по старой дружбе, надо вот юноше этому нож какой подобрать, а то дерьмом машет, а сам и рад.

— Ну-ка, ну-ка, – кузнец словно бы только сейчас заметил меня и смерил меня неприязненным взглядом, – Действительно, юноша. Ну-ка, гони сюда свои ножи.

— А вы кто такой, чтобы я вам свои ножи давал? – неожиданно даже для самого себя решил показать я характер.

— Что-о-о?! – Регг натурально взревел, – Послушай сюда, сосунок, да я ковал лучшее оружие для слуг бога Войны, когда ты еще из папки своего не вылетел!

Каким-то неожиданным образом в руках сварливого деда (который так и не представился) оказалась раскаленная кочерга, загнутая на конце увесистым крюком. Конец ее красноречиво направился мне в живот.

— Слушай сюда, сосунок! Гони ножи, и, может быть, я не убью тебя для профилактики разок!

— Ну на, – покладисто согласился я и махом достал из ножен оба ножа.

Бросок кукри, и тело кузнеца дергается… вслед за своей рубахой – метким броском я пропорол ему рукав тяжелой кожаной куртки и пришпилил к ближайшему столбику, поддерживающему крышу. Потом я ринулся вперед, ускользнув от кривоватого и неловкого взмаха кочергой, и прижал лезвие криса к его шее. Регг сглотнул, но его взгляд не стал ни на гран спокойнее.

— Сперва представляются покупателю, – назидательно отозвался я, вырывая кукри из дерева, – А уж потом машут кочергой.

Отступив на шаг, я положил оба ножа на наковальню, к которой кузнец подходил, когда мы зашли. На ней уже лежала остывающая заготовка.

Расслабившись и потерев шею, кузнец вернул кочергу обратно в печку, из которой ее и вытащил, и, подойдя к наковальне, пробурчал:

— Регг я, кузнец, спец в клинковом оружии.

Взяв мой кукри, он придирчиво его осмотрел, с умным видом провел пальцем по лезвию, после чего не глядя бросил нож через плечо. Мой кровный ножик, переживший осаду Песочного, упал точнехонько в жерло какой-то маленькой жаровни.

— Это дерьмо собачье только на переплавку, – заявил мне кузнец, уже вернув первоначальный настрой, – Ты мне еще спасибо сказать должен.

— Да пошел ты! – вызверился я на потерю оружия, – Ты мне три сотни драхм сам в карман пересыпешь, иль потрясти тебя как следует?

— Хе-хе, смотри, сейчас тебя удар хватит. Это тебя трясет, раб вчерашний. А нож твой – дерьмо дважды, потому как обули тебя, дурака, а ты и рад. Такой нож в мою молодость даром отдавали, а то и приплачивали, чтобы никому не говорили, кто мастер. Три сотни, хах! Да я тряпки, чтобы задницу вытирать, дороже беру!

— Не, ну все, старый, ща в бороду огребаешь! – я очнулся секунд через пять, в заломе от Тайлера. Профессиональном заломе. Мне казалось, в игре нельзя чувствовать боль… И я снова чуть не потерял себя от ярости, глядя на ехидную усмешку этого пердуна.

— А ведь я еще второй не смотрел! – с этими словами кузнец взял крис. Вполне ожидаемо, что и этот нож повторил судьбу прошлого. Я взвыл зверем, – Ничего-ничего, сейчас станет полегче. А этот за сколько взял?

— Четыре сотни!

Регг гнусно расхохотался.

— Ну ты и дубина, – утер он слезы, после чего снова начал хихикать, – Вот это да, четыре сотни… У Мародеров брал?

— Ну да, – злобно ответил я.

— Не бери у Мародеров никогда и ничего. Они собачье дерьмо с одного конца кожей обтянут, и назовут это мечом. Хах, четыре сотни! На вот тебе!

Он неожиданно бросил в меня что-то, и я рефлекторно это поймал. Ну как, рефлекторно… Спасибо ИИ. В руках у меня оказался вытянутый нож, с таким же извилистым лезвием, но… совершенно другой. Я зачарованно уставился на лезвие, искусно выточенное из кости. Я попробовал немного согнуть его, в чем не преуспел. В отличие от прошлого клинка, кстати. Точно, оценка:

«Крис из зуба донной акулы. Редкость: редкое. Качество: отличное.»

— Ходят слухи, что Мародеры собирают оружие у дохлых гоблинов, разбавляют их болотный металл их же кольцами из носов, еще с ошметками шкуры, после чего нарочно некачественно его льют, отдавая ковать трэллам-имбецилам, а потом накручивают куда попало кожи с собачьей задницы и продают таким доверчивым идиотам, как ты, – я же начал проверять остроту ножа большим пальцем, – А вы и рады, дебилы! Берете в руки в первый раз что-то, что отличается от привычной палки, и радуетесь, как дети, которые пока не знают, что такое «клизма» и к какому такому врачу их ведет мать, – я ойкнул, глядя на палец. Он мог работать фонариком, настолько сильное кровотечение началось из пальца, – Ну я же говорю, ты не жилец, паря. Кромм, славься его дубина, сильно обосрался, когда взял тебя, малохольного, на службу.

— А че еще покажешь, старый? – я с вызовом уставился на Регга, одновременно окуная палец во флакон, вытащенный из кармана, – Не может же быть, чтобы у тебя на всю твою богадельню был только один такой нож. Хотя о чем я…

— Слушай сюда, троллья отрыжка, – у этого сухаря от моего ответного подкола, не такого и крутого, упала планка, – Ты подбери с пола свои слова и вставь их обратно в свое жерло. Только смотри, не перепутай верх и низ, а то мало ли что. А ножиков нет у меня больше, такую мелочь мне лень ковать. Зато есть вот такая штучка. Как раз под руку твою вторую. Ты специально ее закривлял, кстати, или она такая с рождения?

На наковальню приземлилось еще одно оружие, и это был не нож. Это был очень короткий меч, длиной со стандартный гладиус, с лезвием длиной в мой локоть. Толстое лезвие имело очень сомнительную заточку, зато глубокий дол демонстрировал большую прочность. На самом конце клинок словно бы расплющивался, превращаясь в смертельно острое жало.

— Твои сородичи зовут его панцербрехером. Хрен выговоришь. Этот называется…

— Да я вижу, – отозвался я.

«Щитолом. Редкость: обычное. Качество: отличное.»