Турнир

– Куда дальше двинем?

– Прямо, повелитель, – охотно пояснила Энея. – До Свалки верст десять, не больше…

Потом говорили, что грозный воин въехал в городок ночью, верхом на черном волкодлаке и с тремя полными звездами валькирий Дианы-охотницы. С восторженным испугом шептались, что от трактира, где он встал на постой, не осталось и бревнышка. И что шкура убитого дракона, наводящего ужас на всю округу, украшает теперь каминную комнату в его личном замке где-то на границе со Степью.

Но это было потом. А сейчас, у ворот разбойничьего града, куда не совались без особой нужды даже гвардейцы императора, усталых путников встретила хмельная стража. Встретила пьяными, сальными шуточками и скабрезным подмигиванием. И мигом протрезвела, стоило Энее поведать, кто к ним прибыл в гости. У слухов своя магия, имя Убийцы Карающих гремело уже и в этом отдаленном уголке Империи. С них и пошлину за въезд не стали брать, и дорогу к лучшему трактиру объяснили в мельчайших подробностях.

На мощенных дубовыми плашками улочках Свалки было людно. Крикливо голосили торговки свежей рыбой, сновали чумазые разносчики, предлагающие горячие пирожки с заячьей требухой и печенью зеленого триглава, прогуливались мрачные типы подозрительной наружности. Разбойничий городок жил своей обычной жизнью, как и любой другой град в мире Араниэля.

Трактир «Райская преисподняя» находился в самом центре, рядом с двухэтажной ратушей. Низкая арка входа, семь скрипучих ступеней в полумраке крутого спуска и ярко освещенный подвал с дразнящими запахами и веселым гомоном разудалой пирушки. Заняв большую часть трактирной залы, сдвинув в круг тяжелые столы, здесь предавалась разгулу компания из двух десятков лихих людей. Остальные посетители робко жались у стен.

Вовка, позабыв о недавних терзаниях, бесцеремонно занял единственный пустой столик рядом с изрядно подвыпившей компанией и кликнул трактирщика, велев ему нести все. И на всякий случай поторопиться, ибо чем дольше он ждет, тем злее становится. Кабатчик исполнил заказ мгновенно.

Пока мощные челюсти творили свою волшбу, превращая молочного поросенка в жалкую кучку костей, пока девы-воительницы разделывались с гречневой кашей и запеченным гусем, в душе зашевелился червячок беспокойства. Внезапно и беспричинно. Вовка вдруг озаботился состоянием наличности.

Во время отвальной в Пустоши он потратил большую часть золотых монет, осталось всего штук двести. Часть ушла на оплату долгов валькирий (невзирая на их яростное сопротивление), остальное – на покупку вооружения. Этот нелегкий труд лег на плечи девушек. Знакомых вещей Вовка увидел всего две: изумительной работы арбалет и отливающую синевой плетения кольчугу. Во всяческих поножах, наручах и прочих элементах средневековой амуниции он не разбирался абсолютно, просто доверился своим спутницам. В итоге кошелек похудел до неприличия – денежный кристалл у наемников популярностью не пользовался.

Рука скользнула к поясу. Кошель отсутствовал! Вовка судорожно пошарил с другой стороны. Пальцы нащупали лишь обрезок веревки. Запоздалое сожаление об утерянной куртке с карманами на замках делу помочь не могло. Порывшись в дорожной котомке, он извлек денежный кристалл, мысленно восхитившись умелым воришкой – незаметно срезать с пояса тяжеленный кошель иначе как искусством не назовешь.

– Не принимаем! – Словно почуяв, что у клиента не все ладно, у столика возник трактирщик. Сверлящий взгляд с трудом пробивался сквозь одутловатые щеки, поросшие недельной щетиной.

– Других нет, – развел руками Вовка, быстро взглянув на своих спутниц. Ответные взоры таили нескрываемое смущение: прекрасные валькирии давно сидели на мели. Еще до встречи со своим повелителем.

На плечо опустилась тяжелая ладонь.

– Ты что же, чужеземец, нашего Вассо обижаешь?

Вовка резко обернулся. От стоящего перед ним громилы пахло чесноком, дешевым пивом и веселой злобой.

– Набил утробу на пять золотых, девок своих от пуза накормил, а платить не желаешь?

– На двадцать, – поправил заступника ухмыляющийся трактирщик.

Озвученная цена была не просто завышенной – она была дикой. Разводка, – мелькнуло в голове у Вовки. Обычная лоховская разводка. Но если в кармане ни гроша, спорить о цене бессмысленно. Он сделал попытку договориться:

– Лошадей возьмешь?

– Не принимаем, – скучно зевнув, повторил трактирщик.

– Оружие?

– Только серебро и золото.

Кабатчика вновь поддержал пьяно покачнувшийся громила. С силой вдавив пальцы в плечо, он дыхнул перегаром:

– Будешь платить или потопаешь в долговую яму?

– Не отсвечивай! – раздраженно посоветовал ему Вовка, лихорадочно просчитывая ситуацию.

Мощный рывок вверх едва не сбросил его со стула. Продолжая движение противника, он развернулся стремительной пружиной и впечатал свой лоб в подбородок громилы. Пьяные глаза закатились. Сделав несколько шагов заплетающимися ногами, громила шумно хлопнулся на пол.

Зазвенели извлекаемые клинки, опрокидывая стулья, вскочили разбойники. Мечи воительниц рисовали плавные восьмерки в загустевшем от напряжения воздухе. Наступила тишина. Поднявшийся с пола громила топтался перед ними с бессмысленным взглядом. Вовка сделал шаг вперед.

– Нельзя, повелитель! – отчаянно пискнула за спиной Инка.

Вовка ее не слышал. Поднырнув под размашистый встречный удар, он коротко ударил левым боковым в податливую челюсть. Нокаут.

– Что здесь происходит? – послышался у входной двери негромкий голос.

Вовка обернулся. У входа стоял невысокий седой мужчина с холодным прищуром бесцветных глаз. Стоял расслабленно, поигрывая тонкой тросточкой, словно столичный аристократ. Но разбойники притихли моментально. Напрягся и Вовка – вошедший был одной с ним породы. В таких вещах бывший бандит не ошибался никогда.

Одно из самых отвратительных свойств человеческой природы – это скука. Когда сундуки набиты до отказа, когда от одного твоего взгляда бледнеют отъявленные душегубы и зажившиеся на этом свете висельники, когда подгибаются коленки у заезжих купцов от малейшего недовольства в голосе, жизнь становится пресной и скучной.

Когда-то он был простым разбойником в далеко не самой грозной шайке. Сейчас иначе как Ночным Императором его не звали. И очень редко – по старой памяти, величали атаманом. Подвластная ему территория оказалась сравнимой по своим размерам с небольшим княжеством. Старосты окрестных деревень исправно платили подать, чего не удавалось достигнуть даже безжалостным имперским сборщикам налогов. Без его ведома вновь назначенный уездный чиновник не мог прожить в своем кресле и седмицы. Об этом знали в столице, но закрывали глаза.