Тушканчик в бигудях

– Хочешь чаю, с конфетами?

– С удовольствием, – без тени стеснения ответила девчушка.

Пока Ленка готовила угощение, я попытался развлечь ребенка, своих детей у меня нет, поэтому я не знал, что может понравиться восьмикласснице. Наконец сообразил.

– Давай включим мультики, у нас спутниковая антенна, и по одному из каналов безостановочно крутят анимацию.

Девчушка пожала плечами:

– Если хотите, мне без разницы. Курят у вас где?

– Мама разрешает тебе баловаться сигаретами? – по-отечески обеспокоился я.

– Да ей без разницы, – сообщила школьница и вытащила пачку.

Вид младенца с сигаретой в зубах не понравился мне до крайности, однако я не приучен делать замечания чужим детям. Для чтения нотаций у каждой человеческой особи имеются личные родители. Поэтому я встал и пошел искать мать юной безобразницы. Сейчас приведу ее в гостиную, пусть сама разбирается с дитяткой.

Но женщины нигде не было. Ни в комнате у Николая с Верой, ни в спальне, где Гриша беседовал с Николеттой, ни в столовой. На вешалке висела замшевая куртка Гриши и что-то коротенькое, ядовито-синее с блестящими пуговицами, явно принадлежавшее малютке. Я заглянул на кухню и спросил у Ленки:

– Гриша с кем пришел?

– С фуфырлой, – сообщила домработница, – юбка короче некуда, во стыдобища-то!

Тут только до меня дошло: «восьмиклассница» очередная любовница Гриши, лет ей, наверное, восемнадцать, и мое предложение посмотреть мультики прозвучало «весьма актуально».

…– Вас стригла Валерия? – настороженно спросила Инесса.

– Не меня, а пуделя, – машинально поправил я ее и рассердился на себя.

Да что с тобой происходит, Иван Павлович? Становишься занудой, ведь понял, что она имела в виду, так зачем начал выставляться?

– Да, конечно, – улыбнулась Инесса, – хотя Лера могла и человеку в два счета прическу сделать, талант у нее был.

– Почему «был»? – Я решил прикинуться «валенком».

Инесса окинула быстрым взглядом Светлану и хозяйку рыжего песика, самозабвенно рассматривающих журнал, и, понизив голос, предложила:

– Пойдемте в кабинет.

Открыв белую дверь, моя спутница сказала:

– Только помещение очень маленькое, мы ради бизнеса площадь сэкономили. Собак-то, как людей, вместе в одном зале стричь нельзя, так что не обессудьте.

Я улыбнулся:

– Ничего, как-нибудь уместимся, но не сочтите меня за наглеца, если я коснусь вас ненароком, мне тут просто некуда деть ноги.

Инесса округлила глаза.

– Мужчине идет быть нахалом. Я совсем не против такого поведения.

– Так что с Валерией? – С трудом умостившись на кукольном сиденьице, я попытался направить беседу в нужное русло.

– Она умерла.

– Такая молодая!

Инесса мрачно кивнула:

– Несчастный случай, Лера шла домой поздно вечером после работы, а с подоконника у кого-то чайник упал. Ее на месте убило!

Я чуть было не сказал: неправда, Ермилова скончалась в больнице, во время операции, и на нее скинули кирпич. Но успел вовремя прикусить язык.

– От судьбы не уйдешь, – тихо сказала Инесса, – опять чайник. Это карма. В тот раз он ее не убил, так в другой достал.

– Вы о чем?

Инесса сняла с пальца массивное кольцо и принялась вертеть его.

– Некоторое время назад у нас тут произошла неприятность. Лера осталась вечером в салоне, собачку стригла, захотела чайку, попросила клиентку сходить на кухню.

– Вы позволяете клиентам заглядывать на пищеблок? – удивился я.

Инесса замолчала, а потом вдруг сказала:

– Давайте лучше займемся вашим пуделем. Лера скончалась, чего уж тут обсуждать. Как она собачку стригла?

– Ну… просто… чик-чик.

– Классика или лев?

– Что?

– Стрижку пуделю она делала подо льва?

Я уже упоминал о своем абсолютном незнании всего, что касается собак, но делать нечего, надо изображать счастливого обладателя четвероногого друга человека.

– Да, именно подо льва.

– С помпонами?

– Э… э… точно!

– Где они?

– Помпоны?

– Ну да.

Я напряг память: черт, и в каком месте бывают помпоны? Ясное дело – на шапках. Значит, у собак они…

– На голове, – выпалил я.

Инесса вытянула губы трубочкой и повторила:

– На голове. Очень мило. А на лапах?

– Обязательно!

– Хвост?

– Там кисточка, – в порыве вдохновения воскликнул я.

Мигом перед глазами возникла картина. Маленький Ванечка сидит около няни Таси, а та читает ему «Буратино». На одной из картинок изображен пудель, на хвосте у него красный бант. «Отчего в нашей стране плагиат считают гениальной детской книгой, – донесся из ниоткуда голос отца, – Алексей Толстой попросту переписал „Пиноккио“ и получил почет, уважение и гонорар. На самом-то деле его следовало наказать, он литературный вор».

– Кисточка, – повторил я, – и красный бант.

Инесса прищурилась:

– Лжете.

– Простите, вы о чем это?

Она протиснулась к двери, заперла ее, сунула ключ в карман и заявила:

– Значит, так! Явился, наконец. Идиотом прикидываешься.

– Извините… – ошарашенно протянул я.

– У Леры прощения попросишь на кладбище! – рявкнула Инесса. – Как ты ее мучил! Чего она только от тебя не натерпелась!

– Но…

– Ишь чего придумал! Пуделя он стричь пришел! Небось за альбомчиком явился. Только фиг тебе!

– Извините, я ничего не понимаю.

– Врун отменный.

– Да в чем дело? Объясните, – взмолился я.

Инесса буквально нависла надо мной.

– Не понимаешь? Ну-ну! Пуделя у тебя нет. Помпоны на голове собакам никто не делает и на лапах давным-давно тоже, а уж про кисточку на хвосте и красный бантик еще в начале прошлого века забыли. Лера была великолепным мастером, ее стрижки из собак чемпионов делали! Наплел тут! Помпоны! Противно слушать. Уходи. Оставь ее хоть после смерти в покое.

Поняв, что Инесса приняла меня за другого, очень неприятного ей человека, я молча вытащил удостоверение и положил перед ней.

– Агентство «Ниро», Иван Павлович Подушкин, – прочитала Инесса. – Погодите, вы не Масик?

– Нет.

– А кто?

– Частный детектив, которого наняли расследовать гибель Валерии. Извините, конечно, что я весьма неудачно прикинулся хозяином собаки, у меня животных нет, потому я и попал впросак.

– Вас Масик нанял? Ну кто бы мог подумать! С его-то жадностью!