Тварь

– Смотри, парень, береги нервы: у тебя пульс под сто сорок! Пойду, вздремну, пока опять стрелять не начали…

И, на ходу, весьма смело, заново оборачиваясь полотенцем, пошлепала в сторону двери в комнату отдыха. Бука провожал ее взглядом, понимая, что покой потерял надолго.

Особенно оттого, что сейчас там, за этой дверью не он, а самодовольный, уверенный в себе сталкер.

Древний сканер отвратительно трещал, изрыгая длинную перфорированную ленту с данными. Но сейчас Антонов смотрел не на распечатку – он впился глазами в непонятную 3D-картинку, выводимую компьютером на большой плоский монитор – единственный здесь такой среди пожелтевших от времени пластмассовых ящиков с электронно-лучевыми трубками. Результаты сканирования были сохранены на жестком диске, так что Бука мог и сам наблюдать то, что так заинтересовало Антонова в его просвеченных внутренностях. Тот щелкал потертыми кнопками клавиатуры, двигал из стороны в сторону видавшую виды «мышь», и полупрозрачный торс на мониторе то увеличивался, то уменьшался, то вращался по всем возможным осям. Бука ни черта не понимал, но видел, что ученый выглядит крайне взволнованным.

– Ну, что там? – нетерпеливо спросил Бука.

– Да как тебе сказать… – рассеянно отозвался Антонов. – Оч-чень интересно…

Быстро глянул на Буку и – ткнул авторучкой в центр монитора:

– Видишь? Вот здесь. На что похоже?

Бука всмотрелся. Там, среди виртуальных мышечных слоев и костей, где-то в районе солнечного сплетения виднелось что-то странное. Странное – потому, что было оно значительно ярче всех остальных тканей и органов, и это могло показаться просто дефектом съемки. Но, вглядевшись, Бука понял, что это не дефект. Просто что-то крохотное, но яркое и подвижное, чуть смазалось при сканировании. Но если сделать поправку на движение, можно предположить, что выглядело оно, как крохотный радужный шарик, от которого во все стороны разбегаются тончайшие…

– … разряды, – последнее слово Бука произнес вслух, и вздрогнул от звука собственного голоса. – Не может быть! Электра?!

– Во всяком случае, нечто родственное, – поправляя очки, проговорил Антонов. – Ты хоть представляешь себе, что это значит?

– То, что у меня внутри – аномалия? – предположил Бука. Он был несколько обескуражен. Ему стало не по себе. Уж он-то знал, что это такое – электра. Но выжить с такой штукой внутри?!

– То, что у тебя в организме есть нечто странное – предположить и так можно было, – покачал головой ученый, не отрывая взгляда от картинки на мониторе. – Тут кое-что поинтереснее вырисовывается. Крупным открытием попахивает…

– Значит, у тебя получится? – спросил Бука, чувствуя, что теряет интерес к разговору. – Теперь ты сможешь сделать меня нормальным?

– Погоди, погоди, – нетерпеливо оборвал его Антонов. – Не торопись. Все еще нужно изучить, чтобы не навредить тебе неосторожным вмешательством.

Глаза его горели, Антонов выглядел счастливым, как ребенок, нашедший под елкой одновременно железную дорогу, спортивный арбалет и игровую приставку. Он бормотал, будто сам себя подхлестывая небывалыми научными перспективами:

– Значит, я был прав! Значит, электра – не просто аномалия! Значит, это действительно нечто живое… Смотри: видишь, как псевдоразряды четко следуют разветвлениям твоих нервов? Это не спроста. Эта штуковина – она, словно…

– Словно паразит, – мрачно заметил Бука, глядя на это «нечто» внутри его тела. Он уже начинал испытывать к нему ненависть – как тогда к Маусу. Словно эта тварь посягнула на то, что принадлежит ему и только ему одному.

– Что? – нахмурился Антонов. Покачал головой. – Нет, скорее, как симбионт. Ведь паразит – он просто живет за счет чужого организма, а ЭТО скорее помогает тебе. Думаю, именно оно – источник твоих способностей, твоей сверхчувствительности к аномалиям. Может, как раз оно и умудряется каким-то образом увлекать за собой границы Зоны? Не знаю, не знаю…

– Вот, значит, почему она ко мне тянулась… – прошептал Бука.

– Кто? – быстро спросил Антонов.

Бука рассказал в двух словах – про молнию в стеклянном боксе и про разряд, тянувшийся к нему от гигантской электры перед самой гибелью здания.

– Это очень интересно! – горячечно проговорил Антонов. Схватил Буку за плечи, потряс его. – Ты чувствуешь?! Мы с тобой на пороге открытия! Это просто потрясающе!

Бука аккуратно избавился от рук Антонова, посмотрел ему в глаза, сказал отчетливо:

– Меня не интересуют никакие открытия. Ведь мы пришли сюда совсем за другим. Ты помнишь? Мы пришли, чтобы ты сделал меня таким, как все.

– Но как же… – растерянно пробормотал Антонов. Судорожно стащил с лица очки, неровно водрузил обратно. – Такие открытия случаются раз в сто лет… Это же новый взгляд на природу человека!

– Я больше не хочу говорить об этом, – севшим голосом сказал Бука. – Просто избавь меня от этой дряни. Пожалуйста. Ты ведь можешь, да? Ведь можешь?

Антонов застыл с непонятным выражением на лице. Это была смесь растерянности, разочарования и скорби. Словно у мальчишки отобрали железную дорогу с арбалетом и вдребезги разбили игровую приставку. Он стоял, сжимая в руках мятую распечатку, не зная, что сказать.

А Бука, болезненно сгорбившись и опустив голову, медленно пошел в дальний темный угол. Там он забился за железный шкаф с оборудованием, сел на пол, сжался, закрыл лицо руками. Наверное, стоило бы разрыдаться, но он не умел плакать. Он просто сидел и тихо свыкался с осознанием того, что внутри у него живет, разрастаясь и контролируя каждый его нерв, жуткое энергетическое чудовище – холодное, безжалостное.

Чужое. Или как это назвала Ника? «Чужой». Пожалуй. Так оно и есть Это нечто живет внутри него, чтобы однажды сожрать его целиком. Или подчинить его своей воле. Или просто убить…

Рядом раздались тихие шаги. Но только когда кто-то тихонько уселся на пол по соседству, Бука открыл глаза.

– Что-то не спится, – тихо сказала Ника – это была она. Теперь – в облегающей футболке и еще более облегающих шортах. – Смотрю, не обрадовал тебя мой профессор.

Бука заставил себя улыбнуться:

– Да нет, порядок. Просто ты оказалась права. И вправду – «чужой».

На этот раз уже Ника удивленно посмотрела на него, но ничего не спросила. Просто сказала:

– Ничего страшного. Поверь, Антонов умный, он тебе поможет. Если тебе действительно нужна помощь.

Бука посмотрел нее, едва различимую в полумраке, сказал с тоской:

– Вот, если бы ты могла мне помочь…

Он понятия не имел, что хотел сказать этой фразой. Но Ника, наверное, все поняла правильно. Она прижалась к нему неожиданно горячим телом, обвила тонкими, сильными руками, впилась губами в его губы. В этот момент все темные мысли будто смыло бурным потоком. Если это была анестезия – то самая действенная.

Он проснулся от режущего звука принтера. Ника спала у него на груди зябко закутавшись в его комбез. Бука осторожно высвободился, нашарил в темноте то, что недавно было на нем под комбезом – выданную еще в комендатуре робу. Торопливо натянул на себя, поднялся. Ника тихонько застонала во сне. Он попятился, наткнулся на какой-то железный выступ, зашипел от боли. Выбрался на свет, направился в противоположный конец лаборатории – туда, где устало сгорбившись перед компьютером, задумчиво сидел Антонов.

– Не спал? – спросил Бука. Он чувствовал себя немного смущенным: человек здесь работает, бьется над его спасением, а он за шкафом с его лаборанткой кувыркается.

Антонов посмотрел на Буку покрасневшими глазами, сказал:

– Какой там сон… Ты же мне такую задачку подкинул!

Он поглядел в распечатку, снова принялся щелкать клавиатурой со словами:

– Тут кое-что интересное вырисовывается. Если бы ты не настаивал на немедленном извлечении этой штуковины из твоего организма…