Твари

— Это что такое!? — ошеломленно вскрикивает Ксения.

— Наши знакомые. Ты разве не узнала? — усмехается Алексей.

— Эти, как их… из бункера?

— Ну да. Бузин, Бабалкин и Бацав… кажется. Команда три «Б»!

Ксения чуть слышно ругнулась, повертела головой.

— А что у них в багажнике?

— Пришлюхи. На допрос с пристрастием везут! — предположил Алексей.

Ксения выругалась еще раз.

— Извращенцы чертовы!

— Ну, зачем же так? На войне как на войне!

Лимузин совершает круг почета, не вписывается в поворот и утыкается передком в клумбу. Лязгает, словно стальной капкан, коробка скоростей, колеса бешено вращаются, лимузин медленно пятится в клубах голубого дыма. Вздымая фонтаны грязи, захлебываясь ревом, со стрельбой и матерщиной экипажа автомобиль выбирается на брусчатку. Шум двигателя стихает и тотчас вдалеке слышится стрельба, пули секут камни и с визгом улетают во все стороны.

— Уёб… ваем!!! — раздается истошный вопль рыжего «ирокеза» Бацава. Бывший музыкант Бабалкин, любитель смокинга и скрипки, давит на газ, лимузин шарахается прочь. Пьяный, как чип, Бузин едва не вываливается из салона, палец упирается в спусковой крючок и длинная очередь распарывает крышку багажника по диагонали. Слышны стоны, из багажника высовываются руки со скрюченными пальцами, начисто срезанная очередью нога по щиколотку кувыркается по брусчатке, блестят позолоченные пряжки на алой туфельке. Из сквера выбегают люди в камуфляжной форме, зеленые фуражки лихо сдвинуты на затылки, глаза вытаращены, автоматы непрерывно плюют огнем вслед уходящему лимузину.

— Ну, слава Богу! А я, было, решил, что в кремле никого нет, — облегченно произнес Алексей.

— Чего ж хорошего? — удивилась девушка.

— Есть, кого спросить, — пояснил Алексей.

Патрульные постреляли еще немного и успокоились. Абсолютно уверенные в собственной безопасности, они даже не сменили пустые магазины. «Вояки» сбиваются в кучу возле клумбы, раздаются возгласы и хохот — началось обсуждение прошедшего «боя». Алексей хмыкнул, покачал головой. Придурков человек пятнадцать, до них не больше тридцати шагов, «толпень» густая — самое то! Широко размахнувшись, швыряет гранату через окно. На хлопок никто не обращает внимания, граната летит по дуге, кувыркаясь в воздухе, падает в самую гущу зеленых фуражек. Взрыв хлопает негромко, будто старое автомобильное колесо лопнуло. Рифленая оболочка гранаты разлетается на кусочки, осколки пробивают насквозь, убитые валятся на брусчатку, как снопы. Раненые с воплями и стонами уползают как можно дальше от эпицентра взрыва. Четверо патрульных оказались невредимы. Оглушенные и растерянные, они испуганно оглядываются по сторонам, пытаясь определить нападающих, пальцы жмут на спусковые крючки, щелкают затворы, но выстрелы сразу смолкают. Патрульные хватаются за пустые магазины, слышится ругань… Алексей насмешливо смотрит на суету, неторопливо прицеливается и одной длинной очередью косит всех. Выстрелами добивает раненых, оставив только одного. Немолодой дядька лишился ноги по колено. Не обращая внимания на происходящее, он туго стягивает обрубок резиновым жгутом, предусмотрительно намотанным на приклад. Пальцы сотрясает крупная дрожь, руки дергаются, по бледному лицу ползут крупные, как сытые клопы, капли пота.

— Ну вот, десятком гадов меньше стало, — удовлетворенно произносит Алексей и оглядывается на Ксению. — Идем, побеседуем.

Раненый оборачивается на звук шагов. В широко раскрытых глазах вспыхивает огонек надежды.

— Помогите мне! Здесь у кого-то должен быть перевязочный пакет, ногу я перебинтую сам. И позовите на помощь!

Патрульный сидит в луже крови. Трупы остывают медленно, раны кровоточат, коричневые пятна ширятся, сливаются друг с другом. Слабый ветерок не в силах сбить тошнотворный запах скотобойни. Алексей идет, аккуратно перешагивая через убитых, старательно обходит кровяные подтеки, лицо спокойно и задумчиво, как на прогулке в парке. Ксения идет следом, пугливо отводит глаза от мертвецов и слегка морщит носик — сильнее нельзя, морщины раньше времени будут! Но в целом тоже не паникует.

Раненый начинает понимать, что это не свои. Ладонь левой руки упирается в скользкую от крови брусчатку, правая рука медленно приближается к расстегнутой кобуре. Алексей вскидывает автомат.

— А вот этого не надо! — произносит он, холодно глядя в выпуклые карие глаза. — Без ноги еще поживешь. С дырой в голове — нет. Выбрось его!

Раненый отбрасывает пистолет. Рядом валяется автомат, но до него не дотянуться.

— Кто вы?

— Профессор китайской философии! — буркнул Алексей. — Тебе не все равно?

Один из убитых начинает шевелиться, раздается протяжный стон. Залитое кровью тело приподнимается, из разорванной брюшины вываливаются окровавленные куски внутренностей, раздается чавканье и кваканье, будто жабы шлепаются на асфальт. Ксения достает пистолет, хлопает выстрел. Стон обрывается, тело падает на камни брусчатки.

— Благодарю, — кивает Алексей. — Итак, господин хороший, ответьте на несколько вопросов и мы вас оставим наедине со своими проблемами. Перевязочный пакет получишь, но вот помощь ищи сам. Мы договорились?

— Я вас ненавижу! — восклицает раненый.

— Ты разбил мое сердце. Так мы договорились или тебя пристрелить?

Вместо ответа мужчина пристально смотрит в глаза. Глаза вылезают из орбит, горбатый нос вытягивается, отвислые губы сжимаются в нить. Спина выпрямляется, лицо твердеет, прекращается суетливое дерганье. Глаза чернеют, немигающий взгляд проникает глубоко, в самую душу… но ненадолго. Алексей ощутил слабый укол где-то под ложечкой, на мгновение сдвоило сердце и в горле запершило, словно пылинка попала.

— Леш, идем отсюда, а? — попросила Ксения. — Нашумели, торчим тут у всех на виду.

— Не могу, Ксюша. Этот придурок меня гипнотизирует.

— Ты поддаешься?

— Нет, просто наблюдаю.

Мужчина расслабленно выдыхает. Плечи сникают, глаза уменьшаются, становятся карими, выпячивается нижняя губа, кончик носа опускается.

— Так это вы!? Это вас все ищут!

— Мы стали популярны? И чем же вызван интерес… к китайской философии?

— Вы опасны! Вы не поддаетесь воздействию! Вы дадите потомство, которое может уничтожить нас…

Алексей с возрастающим удивлением наблюдал, как меняется мужчина. Получивший тяжелое ранение, практически умирающий, он разительно преображается прямо на глазах! Голос буквально звенит, переполненный злобой и ненавистью, взгляд пылает от желания уничтожить, растоптать в пыль и стереть в порошок ничтожных существ, смеющих убивать и унижать представителей другого, высшего мира. Перед ним, Алексеем Волковым, сидел… нет, восседал в луже крови не какой-то там рядовой патрульный — учитель рисования в средней школе или охранник супермаркета в прошлой жизни, нет! Это представитель высшего сословия, аристократ, белая кость и голубая кровь. Небожитель, снизошедший на грешную землю.

— … вы недостойны жизни! Мерзкие твари, вы губите все, что создано до вас и не для вас. Обитаете в тесных, грязных городах, вам не нужна природа, вам нужна мертвый мир камня и железа, где вы будете жить, заключив свои души в тела из металла и пластика. Этот мир нуждается в очищении и освобождении от вашего племени. Весь ваш род подлежит уничтожению! Вы носители зла! — голос патрульного срывается на хрип. — И наш долг…

— Ну да, — перебивает пафосную речь штурмовика Алексей. — А вы, значит, борцы со злом! Священный долг, высшее предназначение, бремя белого человека… таких придурков хватало во все времена. Похоже, это заразно! — вздохнул он. — Но действовать в нашем мире вы можете только в… человекообразных телах, верно?

— Естественно! — высокомерно улыбнулся патрульный. — Наш совершенный организм не может функционировать в этом мире. Нужна оболочка, поэтому мы используем вас.

— Так-так… и откуда же вы беретесь, если не секрет?

Бескровные губы патрульного кривятся.

— Было много мест, где мы проникали в ваш мир. Они безлюдны, хорошо защищены от воздействия внешней среды, прибывающие освободители в полной безопасности. Они обретают тела здешних существ и начинают действовать. Сейчас проходы закрылись. Один остался, но вам не пройти.