Тверской Баскак. Том Второй

«Что ж, — решаю я, глядя на сияющего князя, — пришла пора приступать к главному».

Склоняю голову, мол рад был услужить, и говорю:

— Теперь же, княже, после материальных диковинок, хочу удивить тебя пищей духовной.

Ярослав вскинул на меня вопросительный взгляд, и я поясняю.

— Слышал я о твоем интересе к книгам и трудам историческим, и вот хочу пригласить тебя на урок истории в моей школе.

По лицу юного князя видно, что он сомневается, будет ли ему интересно, и я аккуратно дожимаю.

— Поверь, княже, будет очень познавательно.

Взлет ресниц, и взгляд человека которого сегодня уже трудно чем-либо удивить. И все же Ярослав поднимается с кресла.

— Что ж, пойдем посмотрим, чему в твоей школе учат.

* * *

Въехали в острог, спешились и идем к дому священника, где одну из горниц занимает так называемая школа. Школа эта — одно название. Учредил я ее еще в первый год, но потом энтузиазм сильно поостыл. Учителей толком нет, самому некогда. Дело почти заглохло и держалось только на подвижничестве нашего поселкового священника, который по воскресеньям учил ребят слову божию и чутка грамоте, да и то по большей части зимой, когда времени свободного у крестьян в достатке.

Так было до вчерашнего дня, когда я приказал вычистить горницу, лавки сдвинуть к задней стене, а к доске поставить большой стол и обтянуть его синим сукном. На эту ткань, изображающую море, плотник Ясыр вырезал из дерева скалистый берег с островами и бухтой. Сверх того, еще два десятка корабликов по моему рисунку, с мачтой, парусами и веслами. Детям было объявлено, что сам консул будет завтра давать урок, так чтобы пришли одетыми поприличней.

Иду я впереди и вижу, у дома священника целая толпа собралась.

«Да что там такое?!» — Бурчу про себя, предчувствуя неприятности.

Завидев меня, народ заволновался, и от толпы отделился староста и поспешил мне навстречу.

Едва он подбежал, встречаю его едва сдерживаемым раздражением.

— Это что там за сборище?

Ярема склоняется в поклоне.

— Так это слух прошел, что ты, консул, историю будешь детишкам сказывать. Вот народ и собрался. Всем интересно!

От растерянности я даже опешил.

«Как я мог недооценить полное отсутствие каких бы то ни было развлечений в этом времени. Зима, народ изнывает от скуки, а тут такое. Сам консул будет рассказывать. Вот народ и сбежался. Я же не запрещал».

Не зная что теперь делать, оборачиваюсь к князю, а тот, слыша наш разговор, вдруг спрашивает.

— А мне-то место найдется?

Сморю на него и не пойму, он издевается или это действительно детская непосредственность пробилась. Разбираться сейчас нет времени, и я действую по наитию.

Склоняю голову в сторону князя.

— Конечно, княже, найдется!

А Яреме шепчу прямо в ухо.

— Кресло, что я велел поставить, на месте?

— Точно так! — Староста пучит на меня глаза. — Как поставили в первом ряду, так и стоит. Не изволь беспокоится!

Народ расступается, и мы проходим во внутрь. В горнице все лавки заняты лучшими людьми поселка, а дети сидят на полу, где придется. Яблоку, как говорится, некуда упасть! В горнице совсем не жарко, потому что окна выставлены, и в проемах тоже любопытные головы торчат.

'Да ты, мой друг, пользуешься большой популярностью! — Иронизирую над собой и, усадив князя в кресло, прохожу к столу. Он пока закрыт занавеской, и встав перед ним, я перевожу дух и пытаюсь собраться.

«Не тушуйся, — подбадриваю себя, — ты же учитель! Представь, что это родительское собрание».

Улыбнувшись, как-то враз успокаиваюсь и начинаю.

— Когда-то данным давно в великом городе Риме правил император Цезарь.

Вкратце рассказываю историю жизни и смерти Цезаря. Народ слушает, раскрыв рот, и Ярослав в том числе. А я продолжаю, чуть пропустив перипетии борьбы за власть, и концентрируюсь на племяннике цезаря.

— Октавиан был совсем юн, когда ему выпала судьба наследовать своему великому дяде, а против него выступил маститый полководец Антоний. Октавиан никогда не держал в руках меча и ничего не понимал в войне, но зато у него был другой не менее ценный талант, он умел выбирать себе друзей.

Найдя взглядом глаза Ярослава, я делаю особый нажим на последнюю фразу.

— Главная битва состоялась на море. — Тут я раздвигаю занавесь, и мои зрители благодарно заходятся восторженными восклицаниями. — Флот Октавиана встретился с кораблями Антония у мыса Акциум.

Вывожу фигурки корабликов и двигаю их к искусно вырезанной из дерева скале.

— Антоний не сомневался в победе, ведь он знаменитый полководец, а Октавиан просто мальчишка. — Тут я вновь устремлю взгляд на Ярослава. — Но мальчишка был не так прост, как хотелось бы его противнику. Он нашел того, кто смог возглавить его войска. Его друг и полководец Агриппа взялся командовать флотом. — Выстраиваю корабли друг против друга. — И битва началась!

Все зрители затаили дыхание, даже с улицы не доносится ни звука, а я слежу только за Ярославом. Тот слушает так, будто это не какие-то там неизвестные ему люди сражаются друг с другом, а он сам стоит на носу идущего в атаку либурна.

— Антоний решил, что стоит ему уничтожить Октавиана и он выиграет битву. Найдя вымпел своего врага на мачте одного из кораблей, он бросил все силы на него, но Октавиана там не было. Агриппа раскусил этот замысел и заманил Антония в ловушку. Попав в окружение, тот вынужден был бежать, а за ним пустился в бега и весь его флот.

Смотрю в сияющие счастьем глаза юного князя и заканчиваю историю так, чтобы мой вывод надолго засел в его голове.

— Так была одержана одна из величайших побед древности и Октавиан стал самым знаменитым императором Рима. Юноша, не бравший в руки оружия, одолел матерого полководца только своим талантом выбирать правильных людей и доверять им в суровую годину.

Часть 1 Глава 10

Зимней ночью улицы Твери в своей непроглядной темноте похожи на подземный лабиринт. Без фонаря ни черта не видать, и я слепо иду вслед за спиной Калиды, доверяя ему высматривать дорогу.

С самого первого дня в этом городе я ни разу не входил в него тайно и не думал, что когда-нибудь доведется. И вот пришлось.

На другой день после экскурсии, устроенной юному князю, пришло известие, что Ярослав занемог и потому заседание боярской думы, посвященное приему князя на Тверской стол, следует отложить.

В то, что Ярослав болен, я сразу не поверил.

«Скорее всего, — решил я тогда, — мои усилия принесли-таки свои плоды, и юный князь, заартачившись, расстроил своих наставников. Нет никаких сомнений, что до стольного града Владимира слухи о бунтарских настроениях Твери дошли задолго до отправки к нам княжича, и позиция Великого князя на этот счет, скорее всего, была жесткой — никаких уступок. Его доверенные люди при Ярославе должны были надавить на Тверских бояр, запугать, если понадобится, и заставить их отказаться от желания изменить устоявшиеся отношения с Владимирскими князьями. А в случае отказа тверского боярства подчиниться, инициировать разрыв и отъезд княжича из Твери. Который, естественно, подразумевает последующее силовое решение».