Твое сердце – лед

Как я упахивалась на них, все это не должно быть напрасно, поэтому мне нужно золото…

Никакая нога мне не помешает! Это ерунда! Я же ее не сломала.

С таким настроем я иду разминаться, скоро начнется короткая программа девушек.

Вера выступает первая, но я решила, что не буду смотреть, иначе ее оценки не дадут мне сосредоточиться, я хочу думать только о своем выступлении.

Пока я разминаюсь, ловлю себя на мысли, что нога почти не болит. Отлично, значит, мой настрой работает: когда выйду на лёд перед зрителями, тоже не должна ничего почувствовать. Я даже начинаю размышлять: не отказаться ли мне от укола?

Но когда я делаю прыжок и приземляюсь, меня догоняет резкая боль. Я не могу сдержаться и морщусь, но не падаю и катаюсь дальше. Мою гримасу замечает Кира Викторовна, она мне сегодня ещё ни слова не сказала… Она подзывает меня, мы вместе идем к врачу, он мне делает обезболивающий укол.

На обратном пути из кабинета врача Кира Викторовна загоняет меня в тренерскую, в которой сейчас никого нет.

Она неожиданно хватает меня за мочку уха, очень больно тянет ее вниз, как будто хочет оторвать.

Я расширяю глаза от удивления. Кира Викторовна могла повысить голос, шлёпнуть по попе, но такое… странное физическое насилие раньше не применяла. От шока я даже слово не могу произнести, кажется, она мне сейчас ухо оторвёт.

Наконец, я спрашиваю:

– Что вы делаете?

– Ты должна занять первое место, ты меня поняла? Ты поняла? То, что ты вчера упала, тебя не спасёт от моего гнева! Если ты не займёшь первое место… я не знаю, что сделаю!

Кира Викторовна отпускает моё ухо и уходит.

Я стою просто в шоке. Первый раз вижу ее такой… А еще мне первый раз в жизни приходит в голову мысль, что взрослые тоже не справляются… никогда бы не подумала, что у такого заслуженного тренера может сорвать крышу от волнения перед соревнованиями! Что уж говорить обо мне?

Вспоминаю тот вечер, когда мы пили чай вместе с её сыном Иваном, все закончилось не очень хорошо. За столом речь зашла о фигурном катании, Кира Викторовна начала обвинять Ивана в том, что он бросил спорт, он стал огрызаться и говорить, что она совсем помешанная, изуродовала многие жизни своим большим спортом. Он ещё бросил в конце перед тем, как уйти: «Катю хоть не калечь, оставь её в покое со своими медалями».

Я тогда подумала: обычная семейная ссора, а сейчас мне уже так не кажется: Иван был прав, а я не замечала…

Как может тренер говорить мне такое про первое место? Она знает, что я повредила ногу. Одно дело, когда я хочу получить золото, совсем другое, когда тренер говорит, что я не могу получить ничего другого, кроме золота…

Кира Викторовна испортила мне все настроение, я больше не чувствую в себе желание победить…

Она только хуже сделала, сбила весь мой чемпионский настрой!

Я бью себя по мышцам, когда сижу перед выступлением, пытаюсь собраться. Вот-вот начнётся моя короткая программа. Я судорожно размышляю: о чем мне подумать, чтобы легче каталось? И почему-то мой мозг решает, что мне надо думать о Максиме. Я представляю, как он сейчас сидит перед телевизором, возможно, со своей девушкой, смотрит прямой эфир. Ради него я должна собраться, нельзя показывать, что я слабая, что у меня болит нога, что я не достойна…

С такими мыслями я выхожу на лёд. Начинаю кататься и чувствую боль в ноге каждую секунду, но не теряю над собой контроль: прыгаю, приземляюсь, кружусь, еду… всё как по инструкции, всё как надо.

Совершаю маленькие незначительные помарки, но в конце боль становится слишком сильной. Почему укол не помогает?

Я делаю слишком большую паузу перед прыжком, но в итоге последний аксель получается идеальным…

В целом я остаюсь довольна прокатом.

Теперь можно посмотреть турнирную таблицу.

Пока у меня третье место, Вера Орлова впереди, не очень потрясающий результат, но ещё ничего не потеряно. Произвольная программа – моя самая сильная часть.

Я иду в туалет, умываюсь, там сталкиваюсь с Верой Орловой.

Она спрашивает:

– Как твой прокат?

– Неплохо, – сухо отвечаю я.

– А ты боец, Катя. Не ожидала.

– Что ты имеешь в виду?

– Мне сказали, что ты получила травму.

– Кто сказал?

– Неважно. Но вот тебе совет на будущее: всегда проверяй, все ли шурупы хорошо закручены на твоих коньках. – Вера противно улыбается и уходит.

Сердце быстро стучит. Что она имеет в виду?

Я выбегаю из туалета, забывая о боли в ноге, бегу в зал, где мы разминаемся, беру свои коньки, в которых была вчера, я всегда в них тренируюсь, они не для выступления. Внимательно осматриваю лезвие на левом, вижу, что нет одного болтика. Лезвие устойчиво, но я понимаю, что при прыжке оно могло немного сместиться в сторону… Чёрт, значит, я упала вчера не просто так!

Вера это подстроила? Ужас, зачем она мне об этом сказала?

Надо жаловаться, но кто мне поверит, доказательств нет, только её слова, которые больше никто не слышал.

Глава 54 Макс

Я сегодня не планировал никуда выходить. Сделал запас еды, хотел смотреть телевизор, знаю, что там транслируют Олимпиаду. Сам не понимаю, зачем хочу посмотреть, но чувствую, что надо.

Прошлое выступление Кати я пропустил. И мне после этого было так херово на душе. Лучше бы я включил телевизор и посмотрел, какая она там молодец, говорят, идёт на призовые места.

В этот раз я решил смотреть. Сверяюсь с расписанием, начнётся через десять минут. Я только сажусь перед телевизором – неожиданно звонок в дверь.

Понятия не имею, кто это может быть. Но делать нечего: встаю, иду открывать, а на пороге Милана, моя сестра, которая ещё ни разу не была у меня здесь, на съемной квартире.

– Я думал, ты в Лондоне, – удивляюсь я.

– Прилетела ненадолго, пустишь?

– Ну, вообще-то я сегодня хотел побыть один.

– Ты совсем обалдел? Так давно сестру не видел! – кричит сестра и после паузы добавляет:

– Да знаю я, что ты собираешься смотреть фигурное катание, давай посмотрим вместе, я поэтому и пришла.

Милана проходит, толкая меня в плечо, разувается и уверенной походкой идёт в зал, как будто не первый раз в моей квартире.

Ладно, делать нечего, будем смотреть вместе.

Ставлю на стол чипсы, предлагаю газировку, Милана отказывается. Со спортом она завязала, а вот пищевые привычки «не есть всякую дрянь» остались. Но, может, это к лучшему. А я вот собираюсь немножко потравиться сегодня. Мне надо, чтобы быть в тонусе.