Твое сердце – лед

Мой телефон разрывается, скоро, наверное, сядет от входящих сообщений и вызовов. Я знаю, что все хотят меня поздравить, сказать, какая я молодец, а я не хочу слушать, потому что сама про себя всего этого не могу сказать. Поэтому решила не брать телефон в руки. Так будет легче.

Но легче не становится. Думала вчера, что посижу немножко в номере, отдохну, приду в себя, и у меня все нормализуется.

Но нет. Хуже всего то, что мои слёзы по поводу второго места попали в прямой эфир. Теперь вся страна будет думать, что я неуравновешенная истеричка, даже никому в голову не придёт, что на самом деле у меня была травма. Хотя какая разница? Я спортсменка, и травма совсем меня не оправдывает.

Сегодня вечером должны быть показательные выступления. Мне совсем не хочется на них идти. И такое чувство, будто вообще на лёд никогда не захочется.

Вот это завершение карьеры, называется.

Если бы я заняла первое место, все было бы по-другому.

Я закрываю глаза и представляю, как бы радовалась, как бы отвечала бы всем на звонки и улыбалась, чувствовала бы себя лучше всех, ведь у меня есть этому подтверждение: золотая медаль.

Но лучше меня оказалась Орлова, которую я уже один раз обходила на чемпионате. Почему здесь у меня не хватило сил? Ну почему так всё несправедливо в жизни?

Я беру телефон в руки, смахиваю все пропущенные, просто не смотрю на них и пишу сообщение Кире Викторовне;

Отправляю. Я уверена, что тренер согласится, ведь какая ей разница, это уже не соревнования, а всего лишь выступления для фанатов. У меня нет фанатов после второго места, я уверена, что они все разбежались.

Скорее всего, пишут в интернете, что я неудачница, не дотянула, не смогла, не сумела.

Быстрее, выше, сильнее – это не про меня.

Снова утыкаюсь в подушку и плачу, всё лицо горит, слез у меня больше нет, а плохое настроение не проходит.

Я даже не знаю, что буду делать дальше в этой жизни. После такого конфликта, который произошёл у нас с Кирой Викторовной здесь, на Олимпиаде, вряд ли я с ней смогу работать. А уходить, как Орлова, к другому тренеру тоже не хочу.

Ничего я не хочу больше.

Звук входящего сообщения, я проверяю телефон: Кира Викторовна мне ответила:

Я вздыхаю: как же я устала от её критики. Мой тренер – сущее зло, а я раньше этого не видела, бывало, даже боготворила её.

Делать нечего, я одеваюсь и иду на стадион, разминаюсь перед показательными выступлениями.

Сталкиваюсь с Верой, она вся светится от счастья. По отношению к ней я как-то злости не чувствую. Я сама виновата: проиграла, уступила ей.

Во время разминки я чувствую, что нога стала болеть ещё сильнее.

Я совсем забыла о ноге. Не мазала мазью, не надела повязку и тем более не сходила к врачу, не сделала обезболивающий укол.

А потом думаю: ладно. Мне всё равно. Это же не Олимпиада: ну, упаду один раз на показательных выступлениях, кому какая разница?

Я выступаю сразу после Веры.

Выхожу на лёд, машу рукой в камеру, улыбаюсь. Мне аплодируют, они рады, а я нет.

Они об этом не догадаются.

Начинаю кататься. Первый прыжок, второй, боль в ноге усиливается. Кажется, ещё чуть-чуть, и я не выдержу, остановлюсь и уеду прочь, а ведь останавливаться нельзя. Не хочу нового скандала с Кирой Викторовной.

Я проезжаю дальше, делаю последний круг, пропускаю несколько сложных элементов, чтобы облегчить боль в ноге, и делаю последний прыжок.

Приземляюсь я не на ногу, а на спину. Сама не знаю, как так получилось. Я никогда не падала на спину…

Музыка сразу прекращается, а я все лежу и смотрю на крышу стадиона.

Ко мне подбегают люди. Не сразу понимаю – врачи. Они кладут меня на носилки, спрашивают у меня что-то. А я как будто в каком-то долгом сне, не понимаю, что происходит.

Только когда меня уже везут в больницу, я осознаю, что не чувствую никакой боли в ноге, у меня вообще ничего не болит, это меня пугает. Я не чувствую своих ног, как будто у меня их нет.

Глава 56 Катя

Через несколько недель

На прошлой неделе меня доставили в Москву. Честно говоря, мне больше нравилось в Пекине.

Во-первых, там как будто другая атмосфера в больнице, никто мне не сочувствует, все ходят с одинаковыми лицами. А тут все угрюмые. Смотрят на меня и морщат лоб, некоторые медсестры так и вздыхают: «Эх, как же так! Второе место, и упасть на показательных выступлениях». Я делаю вид, что не слышу, но меня они жутко бесят!

Есть ещё одна причина, почему мне не нравится возвращение на родину: здесь все мои знакомые, друзья, и они без конца ко мне ходят! Как будто считают нужным ко мне прийти, иначе что-то случится.

А меня тошнит. Хочется прогнать их всех, но я так не могу. Будет слишком жестоко… Хотя должна ли я об этом сейчас думать?

Вот моя мама постоянно рядом со мной. Но она ещё и в Пекин прилетела. Там она постоянно плакала, а тут старается «держать лицо». Это все из-за московского чудо-врача, который пообещал мне, что после операции смогу чуть ли не на лёд снова встать… Ага.

Я про себя усмехнулась. Кому нужен этот лёд теперь?

Вот такой парадокс. На Олимпиаде для меня это была целая трагедия – второе место, и жизнь подкинула мне проблему «посерьезней». Теперь единственный вопрос в голове – смогу ли я снова начать ходить… Я стараюсь поменьше об этом думать. Утешаю себя тем, что ни один врач не сказал категоричное «нет». Обычно они ведь говорят?

Вздыхаю и сто первый раз за день думаю: я такая неудачница. Какая же я неудачница…

Начинаются приёмные часы. Первая ко мне приходит Амелия.

Она улыбается, но я вижу в глазах у неё страх и слёзы. Знаю, что она переживает за меня и не может это скрыть, как бы ни пыталась.

Подруга садится рядом и начинает рассказывать своим веселым голосом:

– Ты представляешь, мои родители с ума сошли, мама собралась родить мне брата…

Она долго говорит разную чепуху про свою семью, и я делаю вид, что мне интересно. В конце концов, она доходит до Булата.

Амелия сказала ему накануне выступления о том, что они переписывались, он был сильно поражён. Был уверен, что переписывался с какой-то серой мышью. Теперь они встречаются, и он каждый день просит у неё прощения. А шоу они не выиграли, конечно… Но ничуть не расстроились.